Лев Долгопольский - Прошедшие лабиринт [СИ]

Настин ключ зашевелился в замке уже вечером. На душе у нее светило солнышко и мелодично пели красивые птички с ярким оперением. Вчера Сергей наконец-то позвал ее замуж. Ну, если быть точной, он не совсем эти слова говорил, он даже скорее больше мямлил и мычал, чем говорил, но смысл был именно этот. И вообще, пришел с цветами (с хорошим букетом, а не с веничком, как в прошлый раз), приодетый, брал за руку и даже пытался стать на одно колено, но до такого смеха Настя сама не допустила, и Сережа с явным облегчением перешел прямо к поцелую. Здорово! Вот бы девчонки из общежития видели!

Теперь столько забот, столько забот! Платье белое — это раз. С Сережей поехать в деревню, родне показать — это два. Ненадолго поехать, он справится. На ресторан тратиться не будем, нечего деньгами сорить, в общежитии сабантуй организуем. Три месяца назад Грунька замуж выходила, так очень даже неплохо отметили. Где она теперь, Грунька? Уехала за своим курносым лейтенантиком в Небит-Даг. А они с Сережей в Климовске обоснуются. И работу менять не придется. Вот будет она скоро солидной замужней дамой Анастасией Михайловной Меренковой…

На сегодня у Насти было намечено вывести свежеиспеченного жениха в кино. Фильм Настя подобрала со значением — «Выбор цели», про знаменитого советского физика Курчатова. Сереже, как ученому, должно быть интересно про другого ученого посмотреть, это не какой-то заграничный Бельмондо. Платье не помялось в автобусе? Волосы поправить…

И все эти симпатичные мысли разом выскочили из Настиной головки, когда, войдя к комнату, она обнаружила спящую на диване женщину. Сергей гремел на кухне посудой, из-под дивана привычно торчала крысиная мордочка, вторая крыска возилась с толстой книгой в углу, а на диване спала красивая молодая женщина. Вот так-так! Да что же это такое творится на свете, что даже лучшему из мужчин нельзя верить ни на грош!

Но хватить об пол пишущую машинку, как раз удобно стоявшую на краю стола, она не успела — женщина на диване проснулась, открыла глаза, сфокусировала взгляд на Насте и… улыбнулась ей. Подействовала ли улыбка или крысы, прервавшие свои занятия, но бить машинку Настя не стала. Она даже не стала царапать глаза выглянувшему из кухни Сергею. К тому же Сергей ей явно обрадовался.

— Вы Настя? Здравствуйте, а я Люда. Мне Сергей очень много о вас рассказывал. Извините меня, пожалуйста, я с дороги, очень устала, вот и сморило. Знаете что, давайте мы с вами чаю попьем. Сережа, у тебя там в холодильнике совсем ничего не осталось («Откуда знает?» — опять шевельнулся у Насти червь ревности. Но тут же и затих). Сходи в магазин, купи чего сможешь, и непременно конфет. Настя, вы согласны на конфеты? Ну и хорошо. А тем временем, мы, девочки, немножко посекретничаем…

Из Внукова поехали на трех машинах. Разместились с трудом, но больше Долгопольский за столь короткий период сыскать не смог. Этих-то владельцев «Волг» и «Жигулей» пришлось в субботнее утро выдирать из постелей.

Лев Бернардович попал в одну машину с герром Куртом Зигелем, сотрудником Музея Моцарта в Зальцбурге. По крайней мере так он представился на таможне, объяснив цель своего визита чтением лекций в Московской Консерватории. Объяснение это, впрочем, настолько удовлетворило строгого московского пограничника, что сопровождавшую моцартоведа компанию он и досматривать не стал, так пропустил.

— Скажите, мистер Долгопольский, правильно ли я понял, что новый парацельсий или брейнорин Меренкова, как вы это чудесное вещество называете, действует практически на всех? Ваш южный наблюдатель отмечал, что только одна старая женщина не подпала под Преображение?

— Заметили ли вы, что никто из Преображенных не проявляет повышенной агрессивности?

— Есть ли хоть какие-нибудь соображения о технологии получения брейнорина Меренкова? Реактивы, аппаратура, температурные режимы?

— Согласится ли Меренков добровольно продать изобретение или вести работу под нашим контролем?

Из всех этих вопросов (беседа шла по-английски) Лев Бернардович мог уверенно ответить только на последний: и он, и Серж Терьен считают, что наилучшим вариантом было бы перенесение дальнейших исследований в Калифорнию, в лабораторию Хэнсона под эгидой Терьена, и что непреодолимых препятствий к осуществлению такого варианта московский приорат не предвидит. Зигеля, казалось, такое предложение вполне устроило, потому что он переключился на вопросы бытового плана: насколько Меренков в настоящее время материально обеспечен, большой ли у него дом и согласится ли он первое после переезда время обойтись без прислуги. Засмеяться Долгопольский не успел, справа от шоссе уже показалась въездная вывеска Подольска.

Вот и суббота. Сегодня — первая попытка продвинуться с кристаллизацией. Хорошо, что зимой он не поленился и отладил термостат. Для начала — самое простое: растворимость брейнорина в воде и зависимость критической концентрации от температуры. Жаль, нет дистиллированной воды, придется использовать водопроводную. А еще хорошо бы зависимость от давления снять, но к насосу на прошлой неделе два студента приложились, а механика раньше, чем через месяц не дозовешься. Ну-с, приступим…

Люда молча, как и обещала, сидела в уголке на стульчике и, казалось, была поглощена выкройкой из «Работницы», крысы отбежали в уголок и там шевелили друг другу усами. Собственно, ни Люда, ни крысы Сергею в лаборатории были совершенно не нужны, но Люда попросилась прийти в субботу и тихонько посидеть, потому что ей было скучно одной в общежитии, и так просительно посмотрела, что Меренков не нашелся, что возразить. А крысы… Наполеон уже пару раз просился (и был отнесен) в лабораторию, а сегодня они все трое так решительно полезли в карманы пиджака и в портфель, что высаживать их обратно было бы просто бесчеловечно, да и долго к тому же. Проще было взять.

Итак, весы готовы, отмериваем первую порцию, засыпаем, включаем, секундомер в руку, приступим…

Но приступить ему не удалось. Дверь шумно распахнулась, внутрь просунулась голова вахтерши и сообщила: «К вам тут пришли!» Голова исчезла, а вместо нее вошла женщина, зареванная, с покрасневшим лицом. Сергей с удивлением воззрился на пришедшую, смутно узнавая ее.

— Здравствуйте, Сергей, э-э-э…

— Петрович. — Здравствуйте, Сергей Петрович. Я — Анна Ивановна, жена Василия Дмитриевича Прохорова. Скажите, вы не видели Васю сегодня или вчера? Он… он… он исчез! — Она снова заплакала.

— Анна Ивановна, я нет… сегодня не видел. И вчера… вчера тоже не видел. Я не был вчера в институте, вот и не видел. Я… я, кажется, в среду его последний раз видел. А что случилось? Вы не плачьте, пожалуйста, а расскажите.