Лев Долгопольский - Прошедшие лабиринт [СИ]

— Нет, мой друг, как хотите, но такого быть не может, — уверенно заявил Терьен, появившись утром на пороге гостиничного номера Льва Долгопольского. — Такого, чтобы я был, а Общества не было, быть не может, потому что такого не может быть никогда!

— Что, Серж, убедились?

— Да, Леон, я ясно вижу теперь, что вы правы — и я, и вы, и все мы, все мы вместе, составляем одно целое. Один величественный организм. Или, как вы точно выразились, суперорганизм. Мне странно, что ни Парацельс, ни Ла Порт никогда такого состояния не упоминали. Нет сомнения, что они все прекрасно понимали, но по каким-то своим соображениям оставили потомкам догадаться самим.

Они помолчали. Потом Серж продолжил:

— Я много думал. Я сегодня не спал всю ночь. И как ясна стала мне вся картина. Смотрите: вот мы ищем кандидатов в Адепты. Это наше Общество через нас ищет себе пищу. Адепты принимаются — это еда. Часть из Адептов успешно проходит Преображение и становится неотъемлемой составной частью Общества, а кто-то отторгается — мы имеем процесс пищеварения во всех его этапах, включая и, извините, дефекацию.

— Что еще вы можете объяснить, кроме пищеварения?

— Да почти все. Собственно, абсолютно все, за одним исключением. Нет размножения. Вот родилось Общество как бы из ничего, а других суперорганизмов вокруг нет.

— Чего же ожидать, Серж? Старения и… и смерти?

— Да, вполне вероятно, что и так. Вполне вероятно, что мы в лабиринте без выхода. — Серж глубоко вздохнул. — И я не могу сказать, что Общество этого не чувствует. Смотрите, все последние годы мы напряженно стремимся наладить синтез парацельсия. Парацельсий, если хотите, это наша ДНК. Единственное, что проходит неизменным сквозь века нашего существования. И одновременно наш желудочный сок. И вот мы не можем наладить его воспроизводство. Пищеварение грозит прекратиться. Я последние несколько лет работал над синтезом, как не работал даже аспирантом. Ничего не выходило. Одна попытка за другой оказывалась тщетной. И каждый раз вслед за провалом я испытывал самую настоящую панику. А с чего, казалось бы? Это не я паниковал, Леон. Это Общество бьется в судороге. Оно чувствует, что основа подорвана. Чувствует…

Терьен налил себе стакан воды, отпил половину, походил с ним по комнате. Долгопольский со своего кресла только следил за ним глазами, не решаясь встрять.

— Но это все так, Леон, разговоры. Я пришел вам рассказать о первых результатах наших анализов. В эту ночь не спал не только я. Все мои люди работали. Помните, там на кристаллик налипли песчинки? Мы теперь знаем, что это такое, — Серж выудил из своего портфеля ленту компьютерной распечатки с цифрами. — Это брейнорин, Леон. Точка в точку, как я его описал. Ну, не совсем точка в точку, пара оснований зеркально вывернута, но неважно. Вашего химика, как его зовут? Ме-рен-ков? вашего химика следует поздравить. Он синтезировал брейнорин, наш эрзац-парацельсий. Я не смог, Питерс не смог, Срид не смог. Меренков — смог. И это может быть спасением для всех нас.

И после паузы:

— Я искренне надеюсь, что наш молодой Менделеев в эту минуту не стучится в дверь патентного бюро и не делает доклад в Академии Наук.

— О, Серж, за это вы можете быть совершенно спокойны. Тут уж мы позаботились. Кстати! Вы же ничего не сказали о кристалле. Что с ним?

— Про кристалл пока не могу сказать, работа продолжается. Я сейчас обратно к себе в институт, увидимся с вами позже, на сессии. Подходите за час до начала, у меня должны быть готовы результаты. Ну и каша заваривается… — Подхватив портфель, Терьен ушел. Лев Бернардович остался переваривать услышанное.

— У меня для вас две новости, Леон, — одна плохая, другая непонятная, — приветствовал Терьен Долгопольского в фойе Дома Химии. Время было уже за полдень, Серж выглядел заметно уставшим, лишь глаза его горели блеском энтузиазма и почти юношеского задора. — С какой начинать?

— Начинайте с плохой.

— Плохая новость состоит в том, что привезенный вами кристалл рассыпался прямо в рентгеновской установке. Теперь у нас на руках нет ни одного действующего образца.

— Так… А непонятная?

— Мы успели сделать все необходимые рентгенограммы, снять спектры и провести сеанс на электронном микроскопе. Результат удивителен. Кристалл — это не брейнорин. Точнее, не тот брейнорин, который я «предсказал». По химическому составу материал кристалла очень сильно похож на парацельсий.

— Серж, неужели удалось?!

— Погодите, Леон, погодите. На парацельсий он похож только по химическому составу. Пространственная структура совершенно иная. А значит, и химические свойства могут быть другими. Что, по-видимому, и объясняет странное поведение ваших муравьев и рыб…

— Что вы предлагаете, Серж?

— Пока мне ясно одно: надо немедленно пересаживать вашего изобретателя в приличную лабораторию, где руководитель из наших, и пусть там работает.

— Куда же? К вам? Или к Питерсу?

— Лучше к Хэнсону. Он как раз сообщал, что у него появился перспективный аспирант, бывший дипломник Срида из Небраски. Как вы полагаете, согласится Меренков переехать в Калифорнию?

— Я полагаю, что согласится, — усмехнулся Долгопольский. — А официальную сторону оформления московский приорат возьмет на себя.

— Это хорошо, — Терьен явственно обрадовался. — Тогда есть еще надежда…

Двое мужчин помолчали. Вокруг них уже начала собираться толпа участников конгресса, многие узнавали Терьена и приветствовали его издалека. Терьен вежливо кивал в ответ. Долгопольского не знал никто, и он мог не заботиться пропустить приветствие неотвеченным. Но Серж участвовал в светской жизни только внешне, его не переставали мучить свои мысли:

— Скажите, Леон, как могло получиться, что вы пропустили Меренкова? По вашему рассказу рядом с ним действовал квалифицированный Наблюдатель, оказавшийся по существу саботажником. Много вы знаете саботажников в Обществе? Я — ни одного, а вот случился — и как раз там, где был важнее всего. Гипнотик, посланный на простое задание, проваливает его. Происходит очевиднейшая утечка, а вы не можете проследить ее и путаетесь в крысах и рыбах. Вовремя приходит сигнал из Анапы, а вашу реакцию даже вялой назвать нельзя. Единственное, что смогли — нейтрализовать меренковского приятеля, который по существу никакой угрозы Обществу не представлял, а наоборот, мог помешать Меренкову в работе — украл у него кристалл и хотел перехватить честь открытия.

— У меня нет ответа, Серж. В истории Общества и раньше случались утечки. Когда в прошлом веке наш курьер в Индии получил солнечный удар и уронил груз парацельсия в питьевой арык, то и тогда моментально отреагировали: пресекли распространение и загипнотизировали свидетелей. А сейчас был куда более простой случай — и пожалуйста, начисто прошляпили.