Лев Долгопольский - Прошедшие лабиринт [СИ]

Сергей стоял и завороженно смотрел на коричневый налет на стенке невзрачного кривобокого сосуда. Сердце его бешено стучало. Получилось! Неужели наконец получилось? Надо бы посмотреть спектр… Нет, не сейчас — сначала подготовить новый эксперимент. Черт, сколько времени на это все уходит! Ночи как не бывало! Чтобы зря не переводить реактивы — а один из химикатов, самый дефицитный, у него почти кончился, и достать можно будет не раньше следующего четверга, когда Никита вернется из командировки — Сергей решил первый синтез провести на совсем малых количествах, а уж потом… Правда, получилось еще меньше, чем он рассчитывал — ну да ладно, для проверки более чем достаточно. А вот сейчас мы зарядим новую порцию — все компоненты уже готовы, только вот лазер у него один — в такую красивую новую посудину — и выставим нужную температуру, и полчаса подождем, а потом добавим вот этого порошочка…

Все это было вчера. С тех пор Сергей успел два раза поспать, пока шли особенно длительные стадии синтеза, и почти прикончить банку растворимого кофе. Зеленоватый раствор весело побулькивал в посудине — процесс приближался к концу. Пошли вторые сутки, как он безвылазно сидит в лаборатории — и пятый час бьется, пытаясь получить ясный ответ на вопрос, что же такое выделилось в осадок.

Сначала он черт-те сколько времени угробил, разглядывая коричневый осадок под микроскопом — он оказался нашпигованным серыми кристаллами — и выковыривая один кристаллик иголкой. Потом ребристая крошка была перенесена на предметное стекло, и дело оставалось за малым — посмотреть, в какой области спектра эта штука поглощает…

Вот над этой малостью Сергей и бился уже который час. Свет упорно не хотел фокусироваться на кристалле, потом надо было подобрать правильный диапазон, а результаты все выглядели какими-то невразумительными. И еще не забывать поглядывать на плитку — как там идет процесс, не пропустить бы тот момент, когда нужно включить вентилятор… Время бежало, Сергей взглянул на часы — уже половина двенадцатого… Захотелось чуть размяться, он подошел к окну — там сияло солнце, день был замечательный, по-настоящему весенний, мелькнула вдруг мысль о Насте…

Но тут звякнул таймер, Сергей бросился к плитке, потом снова вернулся к лазеру… По иронии судьбы оба процесса закончились почти одновременно — и теперь в одной руке Сергей держал сосуд с толстым слоем коричневого осадка на стенке, а в другой — обрывок бумажной ленты с кривой, пусть размытой и некрасивой, но ясно показывающей — именно на нужных частотах молекулы полученного вещества начинали отчаянно поглощать фотоны. Значит, действительно получилось!

Сергей медленно опустился на стул. Мысли путались. Начать сразу же анализ второй порции? Нет, на это нет сил. Да и что другое там может быть, если условия не менялись? Брейнорин. Брейнорин, который не смогли получить трое маститых западных ученых, со всеми их суперсовременными лабораториями и штатом лаборантов. Какой же я молодец! Конечно, работы еще полно — но это все потом. Сначала поесть — Сергей вдруг почувствовал зверский голод — потом выспаться… Или, может, пойти к Насте? С таким-то результатом. Интересно, она сегодня дежурит?

Он вскочил, распахнул окно — теперь уже можно не бояться, что сквозняк помешает реакции, — включил приемник на полную громкость. Комнату наполнила бравурная мелодия:

Под эту замечательную песню композитора Тухманова Сергей начал быстро прибираться. Не стоило оставлять слишком явных следов своей деятельности. Первым делом — спрятать оба сосуда с брейнорином в сейф. Сейф у Сергея был личный, маленький, скромно стоящий в углу между шкафом и столом, не привлекая ничьего особенного внимания — мало ли барахла в лаборатории. Тут-то и обнаружилось, что большой сосуд в сейф не влезает. Пришлось пока спрятать маленький и тетрадь с записями, а большой поставить к сторонку — сначала уберу все остальное, потом подумаю, как быть, — решил Сергей.

Приборы — в шкаф, мусор — в ведро, стол — протереть, и здесь тоже… За этим занятием Сергея и застал громкий стук в дверь. Кого это несет в такое время? Впрочем, хорошо, что не раньше. Сергей открыл — на пороге стояла Настя.

— Ты?

— Как видишь. Все работаешь? — Настя поморщила нос. — Ты что, ночевал здесь?

— Я… да… — Сергей понимал, что надо бы что-то сказать, наверное, извиниться, и вообще, они же не виделись несколько месяцев, но язык сам собой выпалил: — А у меня получилось!

В глазах Насти мелькнуло странное выражение.

— Что получилось?

— Брейнорин! Ты же ничего не знаешь! Я решил заменить хлор на бром. Сридхарачарья думал…

— Сережа!..

— Ой, извини… И вообще… Я так рад тебя видеть. Это просто — от неожиданности. Я… Сейчас пойдем ко мне, хорошо? Сейчас… только мне надо, — Сергей оглянулся, схватил большой сосуд. — Видишь этот коричневый осадок? Я сейчас, его нужно переложить, я быстро…

— Сережа!

Что-то такое было в ее глазах и в ее голосе, что он вдруг понял — еще одно слово о брейнорине, и он потеряет Настю навсегда. Он распахнул ближайший шкаф, сунул сосуд в самый дальний угол — ничего ему там не сделается до завтра — и сорвал с гвоздя куртку.

— Идем, я готов!

В понедельник Сергей летел в институт как на крыльях. Брейнорин получен, с Настей помирились, и сегодня только одна пара на третьем курсе — первокурсников отправили на овощебазу. Первом делом — в лабораторию, спрятать наконец брейнорин в сейф, и — чего греха таить — очень хотелось еще раз посмотреть на коричневый осадок и на симпатичные кристаллы.

Брейнорина в шкафу не оказалось.

Сначала он решил, что перепутал полки. Потом обыскал два других шкафа, тумбочку письменного стола и даже все ящики, хотя было понятно, что полуторалитровая посудина там поместиться никак не могла. Брейнорина не было. В сейфе по-прежнему стоял маленький сосуд с тоненьким налетом на стенке — и это было все.

От такого сюрприза Меренков растерялся. Неужели второй эксперимент ему привиделся? Да нет, он всегда считал себя здравомыслящим человеком и не особенно верил в галлюцинации. Логично предположить, что кто-то украл его результаты, но кто? Про его исследования знала только Настя, а она явно была вне подозрений. Какие-нибудь иностранные спецслужбы следили за его работой? Это уже попахивало паранойей и шпионскими детективами, которые Сергей так любил в ранней юности. Нет, это не кино, объяснение должно быть проще. Лаборатория была заперта, значит, тот, кто взял брейнорин, имел ключ. Спросить тетю Грушу на проходной (как удобно, она еще не успела смениться), кто именно находился в институте в воскресенье, и все легко разъяснится. Наверняка Прохорову (который как раз заканчивал хозрасчетную тему о возможности увеличить угол загиба рогаликов до уровня подковы) срочно понадобился большой сосуд и он решил «позаимствовать» его у Сергея (водилась за ним такая привычка, все в институте знали, даже обсуждали на последнем профсобрании, однако ограничились устным предупреждением без выговора). Итак, тетя Груша.