Борис Штерн - Феникс сапиенс

Наконец инспектор признался Сэнку с Крамбом:

— Все в порядке, нарушений нет… Я не понимаю, как это вам удалось, редчайший случай.

— Мы читали инструкции и выполняли их, — ответил Крамб.

— Но это нечестно! Знаете, какая у нас, инспекторов, зарплата в этой дыре?

— Понимаем, но все-таки ваша зарплата — не наша проблема.

— Слушайте, а почему у вас на борту нет бани?

— Мы как-то не привыкли, баня — не наша традиция.

— Знаете, все бывалые географы, археологи, охотники, плывущие на север, имеют на борту баню. Она запрещена правилами пожарной безопасности. Конечно, дурацкие правила, но мы входим в положение всего за сотню — баня в тех краях действительно нужна. Я предлагаю следующую сделку: я объясняю вам, как сделать баню на борту, не нарушая реальных правил пожарной безопасности, объясняю, где купить нужные материалы и печь, как вывести трубу, а вы поощряете меня той самой сотней, в которую включено и последующее вхождение в положение. Поверьте, это хорошая сделка. Вы еще не раз помянете меня добрым словом.

Командование было отнеслось к предложению равнодушно, но…

— Баня! Это же песня! — возбужденно доказывала Алека, размахивая руками. — Шипение воды на раскаленных камнях! Пар, пробирающий до костей, душистые веники! А потом — бултых в ледяную воду! Древние источники будоражат душу описанием банных процедур — я всю жизнь мечтала попробовать.

— Пожалуй, баня будет хоть какой-то компенсацией за постоянную промозглость, — поддержала Кола.

— Ну ладно, вроде у нас есть место в носовой части трюма, — согласился Сэнк.

Инспектор сдержал свое слово: дал точные адреса, где купить печь, осину для облицовки, утеплитель и железо для внешней обшивки в соответствии с реальными правилами пожарной безопасности, и тут же подписал все таможенные документы.

Крамб с помощниками соорудили баню за четыре дня, на пятый день успешно опробовали всем экипажем с окунанием рычащих мужчин и визжащей Алеки в ледяную волжскую воду. На седьмой день «Петербург», заправленный и загруженный всеми видами припасов, включая четыре кубометра березовых дров для бани, вошел на территорию Севера через широкие ворота, пробитые рекой в плотине древней гидростанции, руины которой остались слева по борту.

Все-таки лед по реке еще шел, но уже достаточно рыхлый, так что каждая встреча с льдиной отзывалась лишь мягким ударом и шипением рассыпающихся ледяных «карандашей». Через нескольку дней экспедиция прибыла в Новую Самару — форпост цивилизации — те же бревенчатые дома с красными крышами, только жили здесь всего десять тысяч человек. Смотреть там оказалось особо нечего, покупать — тоже.

А за Новой Самарой, когда Волга повернула на запад, по правому берегу пошли небольшие, но симпатичные горы: снизу ельники, сверху — березовое криволесье, в распадках — снежники, кое-где по отрогам — отвесные известняковые скалы. Наконец впереди показалась древняя плотина, вставшая поперек реки. Та самая третья плотина. Проход через нее виднелся справа по ходу у левого берега. Слева от прохода стояла былая водосливная плотина — мощная бетонная стена с контрфорсами, справа — крутой берег, издали казавшийся скалистым, на самом деле — заваленный разнообразными бетонными конструкциями, обточенными паводковыми водами. Протока между ними с виду не сулила никаких проблем.

Сэнк с Крамбом, посовещавшись, решили проходить ворота сходу. Все-таки «Петербург» сильнее «Морского конька». Напролом — так напролом! Еще за километр до плотины стало ясно, что проблема все-таки есть — корабль еле полз относительно берега: течение лишь немного уступало ходу «Петербурга». В конце концов он дополз до створа плотины и остановился. Крамб попробовал прижать корабль ближе к левому берегу, но нос отшвырнуло отбойным течением; Крамб сделал вторую попытку — корабль стало мотать по сторонам, пришлось увести его подальше от берега и сдаться.

Пришвартовались к правому берегу в километре под плотиной. Некоторое время все молчали.

— Совсем чуть-чуть не хватило ходу! — прервал молчание Крамб. Все посмотрели на Сэнка.

— Я немного боялся этого, но был почти уверен, что пройдем. Может быть, мы упустили время, и паводок уже начался? Хотя еще начало мая, не должен. Или просто такой год выдался — ранняя высокая вода. Дальше будет только хуже: вода будет прибывать, течение — усиливаться. Первый раз в жизни я допускаю такой промах. Ведь можно было найти двигатель посильней, черт с ними, с деньгами! Идиот!

— Сэнк, жизнь всегда преподносит сюрпризы и всегда разные. Ты опирался на отчеты прошлых экспедиций и сделал все правильно. Не надо клясть себя! — ответил Крамб.

— Ну что, выбираем позор? — спросил Сэнк. — Возвращаемся в Новую Самару и собираем стаю в тридцать моторок?

— Только через мой труп! — ответил Крамб.

— Крамб, я понимаю твои чувства, но не пройдем мы без позора.

— Папа, пройдем! — неожиданно вскричал Стим.

— Как? — грустно спросил Сэнк.

— Ведь был встречный ветер, я только сейчас понял: когда корабль остановился, встречный ветер был точно такой же, как если бы он плыл. Никто не обратил на это внимания, и я тоже поначалу — ведь всегда, когда плывем, есть встречный ветер. Смотрите, даже здесь есть легкий ветерок с запада, а там, в воротах, он должен быть намного сильней.

— А ведь точно! Парусность у «Петербурга» приличная. Попробовать дождаться смены ветра?

— Конечно! — опять вскричал Стим. — Да еще парус надо сделать — при попутном ветре точно пройдем!

— Парус хорошо бы, да не из чего.

— Есть из чего! — в третий раз вскричал Стим. — Вон сосняк на том берегу. Взять сосну и поставить на растяжках, да еще ткани какой-нибудь на ветки!

Сосну водрузили в тот же день, укрепив на верхней палубе сразу за рубкой. Инзор стал ловить прогноз. Глобальный прогноз на земноморском, как оказалось, не покрывал далекий север, пришлось ловить местный верхнеморский прогноз, который включал Новую Самару. Теперь Инзор дежурил у приемника вместе с Колой, поскольку сам не понимал по-верхнеморски почти ни слова.

Коротая время в ожидании ветра, Сэнк со Стимом и Алекой совершили вылазку на правый берег к развалинам гидростанции. Они поднялись на безлесный, поросший мхом и вереском отрог ближайшей горы. Руины сверху предстали как на ладони. Бетонный хаос, поросший ивняком и березняком. Остатки стен машинного зала протянулись на многие сотни метров — зубы, торчащие меж былых оконных проемов. Березовая роща в машинном зале подернулась легкой зеленью, но оставалась прозрачной, за ней виднелись остатки противоположной стены, поверженные истлевшие опоры электропередач, груды ржавчины, оставшиеся от рухнувших козловых кранов.