Александр Шейнин - Пропавшее ущелье

— Вы сумеете возглавить поиски?

— Да.

— Тогда на рассвете я отправлюсь с Кожуховым в Хамза-Абад. Попробую по телефону связаться с Москвой.

— Правильно. Возможно поблизости есть где-нибудь альпинистский лагерь, оттуда пришлют людей.

На этом порешили.

Рано утром начальник экспедиции в сопровождении Алексея Борисовича ушел в Хамза-Абад, а Осередко с остальными товарищами, захватив лопатки и ледорубы, вышли на поиски Щербакова.

На следующий день возвратился Бархатов в сопровождении большой группы местных жителей и двух служебных собак. Потом к поисковой партии присоединились прилетевшие на самолете альпинисты. Розыски Щербакова продолжались днем и ночью в течение целой недели. Все вокруг было тщательно обследовано. Альпинисты побывали у самых подходов вершины Безымянной горы и нигде не встретили следов Щербакова.

И тогда руководитель альпинистской группы, заслуженный мастер спорта, сказал Бархатову, что дальнейшие поиски бесполезны. Щербаков, видимо, погиб под лавиной.

По настоянию Бархатова поиски продлили еще на несколько дней. Но ничего не изменилось; Щербаков словно провалился сквозь землю.

Печальным было возвращение экспедиции, потерявшей Щербакова.

За всю дорогу Лена не произнесла почти ни одного слова. Гибель Михаила потрясла ее. Ей все время вспоминался печальный рассказ Щербакова о Лиде Несветаевой, ставшей жертвой гор. Неужели теперь и сам Михаил погиб в горах, не успев даже испытать своего парашюта?.. Сердце девушки сжималось от боли при мысли, что уже никогда не увидит она этого человека, не услышит его голоса. Жестокая судьба, жестокие горы!..

Через несколько дней в спортивной газете был напечатан некролог с портретом Щербакова. Группа товарищей извещала о трагической гибели талантливого альпиниста, мастера спорта М. Г. Щербакова на 28-м году жизни. Как живые, глядели на Лену с газетной полосы выразительные глаза молодого человека…

Прошло несколько месяцев. Жизнь шла своим чередом. Советские люди одерживали победу за победой на различных участках трудового фронта, в театрах шли новые пьесы, издавались книги, группа альпинистов поднялась на самую высокую точку центрального Тянь-Шаня…

Как-то ненастным октябрьским вечером в одной из квартир в тихом переулке за Савеловским вокзалом собрались несколько старых друзей.

За окнами чернела осенняя ночь. По стеклам беззвучно стекали дождевые струи. А в трех небольших скромно обставленных комнатках было тепло и уютно. Отмечался день рождения Лены. В прошлом году такой вечер был здесь шумным. Под радиолу танцевала молодежь, звучали веселые песни. Когда поднимали бокалы за именинницу, она шутливо сказала:

— Ну чему вы радуетесь? Ведь я стала на год старше…

— Леночка, вам это не страшно. Вы с каждым годом становитесь интереснее, — отвечали ей друзья.

На этот раз пришли только самые близкие — среди них находился и Малинин. Мать девушки, детский врач одной из московских поликлиник, Татьяна Александровна, испекла сладкий пирог. Лене преподнесли подарки. В разгар вечера пришел Павел Григорьевич Осередко, которого не ждали. Он извинился за то, что явился без приглашения.

— Но я знал, Лена, что сегодня ваш день рождения, и разрешите мне подарить вам свою картину.

Он внес картину в комнату, и когда ее открыли, участники экспедиции узнали ее.

— Михаил… — чуть слышно прошептали губы Лены.

Она так и впилась глазами в картину. Да, это был он, живой, гордый, устремленный вперед… Все молчали. Потом девушка с жаром схватила руку художника и, прежде чем тот успел ответить, поцеловала его.

— Спасибо, Павел Григорьевич…

Слезы помешали девушке продолжать и она выбежала в другую комнату.

— Напрасно вы принесли картину сейчас, — укоризненно заметил Малинин, — прошлое забыто, и не надо о нем напоминать.

— Неправда! — вдруг прозвучал голос Лены.

Она стояла в дверях, и глаза ее были сухими.

— Еще раз большое спасибо, Павел Григорьевич, я вам всю жизнь буду благодарна за картину.

Она подошла к ней.

— Мама, помоги мне, пожалуйста, отнести в мою комнату…

В этот вечер друзья оставались недолго. Только Малинин не торопился уходить. Когда они остались наедине, молодой человек поднялся со стула и стал ходить по комнате, явно нервничая.

Лена сидела у круглого обеденного стола. Малинин остановился и, обращаясь к ней, сказал:

— Стоит ли думать о прошлом? Давай лучше поговорим о будущем.

Лена не ответила.

— Видишь ли, Лена, когда был другой, я мог надеяться только на дружбу. Со дня возвращения в Москву я ни словом не обмолвился о своем чувстве, но я больше не могу, понимаешь, не могу, я люблю тебя, люблю. Там, в экспедиции, я так мучился, следил за тобой… Ты помнишь свою прогулку с Щербаковым за станцией?… Я шел за вами.

— Так это был ты?..

— Да, я. Не мог я… Лена, мне нужно знать…

— Ты уже все знаешь.

— Но Лена, вспомни о нашей дружбе.

— Помнишь свои слова о том, что ты однолюб? Видимо, я тоже…

— Но быть верной умершему?.. Лена, подумай.

— Разве я виновата, что не могу забыть его.

— Хорошо, я согласен, пусть через год, я буду ждать.

— Не нужно тебе ждать.

— Что же ты совсем замуж не выйдешь?.. Как в старых романах — верность до гробовой доски.

Лена промолчала.

— Но ведь это глупо! — горячился Малинин. — Понимаешь ли ты, глупо. Его нет, он не существует, и ему не нужна твоя верность.

— Видишь ли, есть еще сердце…

— Не понимаю, что ты хочешь этим сказать?

— Бывает, что человек живет в нем дольше, чем в жизни. И пока он в нем, надо пойти на сделку с совестью и сердцем, чтобы уступить его место другому. А я на сделку не хочу идти.

— Леночка, родная, я буду ждать. Ведь мы молоды, у нас все впереди…

— Я уже тебе сказала, ты не сумеешь занять его место.

— А кто-нибудь другой?

— Не знаю.

— Неужели я хуже Щербакова?

— Ты это сам отлично знаешь.

— Но я люблю тебя сильнее, чем любил он. Ради тебя я готов на все, даже… на преступление!

При этих словах, сказанных Малининым сгоряча, девушка вздрогнула, лицо ее побледнело. Она вспомнила один разговор с Бархатовым. Василий Яковлевич говорил ей однажды, когда экспедиция уже возвратилась в Москву, о случае с несостоявшимся испытанием парашюта Щербакова. Еще там, в горах, она смутно догадывалась, что Михаил вынужден был отказаться от прыжка по причине более серьезной, чем повреждение какой-то пружины, но не стала доискиваться до нее. Припомнилось и другое, только теперь родившее какую-то догадку… Что это было? В то утро Лена принесла букет цветов. После завтрака все отправились к месту, где решено было испытать парашют Щербакова. Прошли совсем немного, и Лена вспомнила о забытом ею букете. Она бегом направилась к лагерю, взяла букет и тут увидела Малинина, торопливо выбежавшего из мужской палатки, где находился парашют. Лена заглянула в палатку мужчин, посмотрела ему вслед и затем поспешила. Вскоре она забыла об этом случае. Беседа с Бархатовым воскресила в ее памяти этот случай, которому она не придала тогда особого значения.