Александр Шейнин - Пропавшее ущелье

Шел семидесятый день их необычайного путешествия. Так как кормить животных теперь уже было нечем, их пришлось прирезать и мясо засолить. Уцелела только Эмма, которая по молчаливому сговору людей должна была разделить их участь.

Развязка приближалась. Но она произошла быстрее, чем они ее ожидали.

Вероятно, очень немногие обратили внимание на маленькое информационное сообщение, напечатанное летом 1953 года в одной из центральных газет. Поэтому мы позволим себе привести его здесь полностью.

« Памир. ( Наш корр .) На днях в горах, в одном из трудно проходимых районов, где год назад геологическая экспедиция профессора Бархатова нашла крайне нужный для Родины металл, был произведен взрыв колоссальной силы для расчистки строительной площадки под сооружение будущего предприятия. Взрыв прошел вполне успешно».

Но в газетах ничего не сообщалось о том, что предшествовало взрыву, и что он произошел в результате того, что идея Бархатова — Круглова нашла в Москве поддержку. Они решили одним ударом покорить безымянную гору и расчистить путь к богатейшим залежам металлического титана.

Взрыв тщательно готовили. Геологическая экспедиция и строители, естественно, спустились из опасной зоны и укрылись в надежном месте. Взрыв необычайной силы сотряс горы…

А на другой день в высокогорном лагере появился наш старый знакомый Алексей Борисович Кожухов. Он мало изменился, лишь немного похудел и сильно загорел.

Участники экспедиции радостно его приветствовали. Он же торопливо пожал всем руки и увел Бархатова с собой в палатку.

— Что случилось? — спросил Василий Яковлевич. — Почему ты здесь?

Вместо ответа Кожухов протянул ему бумажку.

— Читай, — сказал он.

Бархатов быстро пробежал глазами бумагу, потом вскочил:

— Откуда это у тебя?!

— Потом объясню, а сейчас давай лучше подумаем, что делать.

Теперь, нам думается, настала пора сказать несколько слов о Алексее Борисовиче Кожухове, имя и фамилию которого мы изменили, имея для этого серьезные основания. Дело в том, что этим человеком усиленно интересовалась разведка одного иностранного государства, потому что он являлся крупнейшим специалистом в области изготовления жидкости для баллистических ракет.

До того, как школьные друзья (а они ими, действительно, были) якобы случайно встретились в прошлом году на маленькой железнодорожной станции, между Бархатовым и Кожуховым произошло следующее.

Как помнится, лето в тот год наступило в Москве довольно рано и было оно на редкость сухим. Уже несколько дней в сводках погоды, передаваемых по радио, сообщалось о безоблачном небе и о температуре воздуха 23–25 градусов выше нуля.

Обрадованные москвичи, привыкшие к «переменной облачности и дождям во второй половине дня», в ближайшее воскресенье выехали за город; кто на дачи, кто в лес, на рыбалку к Истринскому водохранилищу или на ближайшую лужайку подышать свежим воздухом.

Отправились на дачу и домашние Бархатова. Сам он, сославшись на срочные дела, остался дома. Через некоторое время раздался звонок. Бархатов поднялся и открыл дверь. На пороге стоял Кожухов. Он был одет по-летнему, в легком сером костюме и без фуражки.

Они обменялись крепким рукопожатием, прошли в кабинет, где над письменным столом висел большой портрет Менделеева.

— Так вот, решено, — сказал Алексей Борисович, когда они уселись. — Я отправляюсь с твоей экспедицией.

— Вот как! Очень рад… В качестве кого?

— Во всяком случае, не как участник экспедиции. Этого от меня строго потребовали. Ты понимаешь сам, что о работах, которые ведет моя группа, пока не должен знать никто. А Памир меня очень интересует. Там должен быть один минерал, крайне нам необходимый. Но что я там буду искать, об этом никто не должен даже догадываться. Вот я и пришел с тобой посоветоваться, как лучше это сделать.

— Придумаем, — сказал Бархатов. — Твоему присутствию в будущей экспедиции я искренне рад.

В тот день два старых друга и договорились о том, что Кожухов будто бы случайно окажется участником экспедиции; он вовсе не ученый, а счетный работник, приехавший лечиться в высокогорный санаторий.

Остальное читателям известно.

Участием в экспедиции Кожухов остался доволен. И когда Бархатов выехал в следующем году снова на Памир, Кожухов с другой, безымянной экспедицией, отправился туда же.

Но что привело его сейчас к Бархатову?

Взрыв произошел на рассвете, когда трое на плоту уже ни на что не надеявшихся людей находились в забытьи.

Первыми вскочили Щербаков и Павел. Они приняли услышанный грохот за землетрясение. Разбуженный ужасным шумом, от которого звенело в ушах, с трудом поднялся Полынов.

Пассажиры плота не успели даже сообразить, что произошло, когда заметили, что плот завертелся и со все возрастающей скоростью понесся вдоль скал, против течения.

С каждой минутой сила движения возрастала. Казалось, что плот вот-вот разобьет о скалы.

— Павел! — крикнул Щербаков. — Помогите!

Он стоял на самом краю плота с громоздким самодельным веслом, отталкивался от каменных круч. Молодой Полынов пришел ему на помощь.

— Что случилось? — отрывисто спросил он.

— Не знаю… Кажется, землетрясение…

Внезапно они заметили в скалах широкий, зубчатый провал, похожий на свод пещеры, куда с шумом устремлялась вода. Плот несло прямо туда.

— Держитесь! — успел крикнуть Щербаков, и в тоже мгновение плот приподняло на пенистом гребне волны, с силой ударив о скалу, перевернуло!

Оказавшись в ледяной воде, все трое вынырнули. Только Эмма навсегда скрылась в водовороте. Но сейчас о ней не вспомнили.

— Держитесь за бревна! — крикнул Михаил.

К счастью, бревна были крепко связаны между собой, и плот принял горизонтальное положение. С большим трудом людям удалось взобраться на него. Но он был пуст. Все продукты и имущество смыло. Теперь их ожидала голодная смерть.

Сколько человек может обходиться без пищи?

На четвертый день они лежали, обессиленные, под палящими лучами солнца, почти не разговаривая и мало о чем думая.

Ночами, когда наступала живительная прохлада, им становилось немного легче. Но снова приходил день с изнурительным зноем и они впадали в забытье.

Так прошло еще несколько суток, и жизнь в них постепенно начала угасать. Люди лежали, прикрытые одеждой, как три трупа. Вода, видимо, заполнила расщелину в скале, потому что течение прекратилось и плот не двигался. Убывала вода или прибывала, этого они не знали.

И вот в одну из таких минут, открыв глаза, Александр Иванович увидел, или ему это почудилось, гигантскую птицу, повисшую в воздухе над ними.