Алексей Кудашев - Ледяной остров

«Нет, спасибо, — сказала я, — я хочу прыгнуть в море вон с того утеса». Мне очень хотелось посмотреть, какое впечатление это произведет на Сорокина. Я была уверена, что он побоялся прыгать вместе с А. П. «Не хотите ли тоже попробовать?» — добавила я. Но он в ответ лишь недовольно посмотрел на меня белесыми глазами.

На мне был купальный костюм, и я, отойдя за большой камень, сбросила с себя платье. Однако когда я подошла к краю утеса и посмотрела вниз, то пожалела, что похвалилась. С такой высоты я никогда еще не прыгала. Но отступать было поздно. А когда А. П. подошел ко мне и сказал: «Может быть, не надо, Ольга Петровна?», я, преодолев страх, прыгнула. К счастью, удачно.

Когда я вновь поднялась на берег, мне показалось, что Сорокин встретил меня злым взглядом. Вскоре он ушел, придумав какой-то предлог.

— Смелый вы человек, Ольга Петровна! — сказал мне А. П. — Сорокин и тот не решился прыгать с этого утеса. По правде сказать, я за вас очень боялся. — И он засмеялся.

— Я и сама боялась, — призналась я. — А что, Сорокина вы считаете храбрым человеком?

— Несомненно. Я пробыл с ним вместе около года на фронте, и труса он никогда не праздновал. И вообще он хороший человек. Правда?

Я ничего не ответила, вспомнив взгляд, которым меня наградил Сорокин. А потом, когда А. П. рассказал мне о гибели всей семьи Сорокина в Холмске, мне стало жалко его, и я устыдилась своего вызывающего поведения перед ним.

15 июня. Сегодня мне с утра захотелось посидеть на берегу одной. Взяв книгу, я отправилась за Приморский парк. Усевшись под скалистыми утесами, я любовалась морем, которое еще не совсем успокоилось после недавнего шторма. Кругом было тихо и безлюдно. Сюда редко кто заглядывает. Но сегодня, часов в десять, недалеко от устья Каменистой, я заметила детей — девочку лет шести и мальчика лет десяти. Они играли, бросая в воду камешки. Мальчик не отходил от девочки, не позволяя ей близко подходить к краю обрывистых утесов. Вскоре я увидела еще одного человека — инженера Сорокина. Он сидел на противоположном берегу. Ни дети, ни Сорокин меня не заметили, хотя я их видела хорошо. Чем-то заинтересованный, мальчик на время забыл про сестру, аг она, воспользовавшись этим, подошла очень близко к краю обрыва, чтобы посмотреть на бурные воды Каменистой. На крутом склоне песок под ее ножками осыпался, и она, громко вскрикнув, покатилась вниз. Я поняла, что девочка упала в воду и ее может унести в море. Не подымаясь на берег, я со всех ног кинулась вдоль берега, намереваясь перехватить девочку в устье речки. Но опоздала. Девочку, а вместе с ней и мальчика, бросившегося ей на помощь, течением уже вынесло в море.

Не раздеваясь, я бросилась в воду. В платье плыть было неудобно. Перепуганная девочка крепко держалась за мальчика, а он, уже выбившись из сил, с трудом держался на воде. Хорошо, что я вовремя подоспела. Это оказались дети геолога Королева — Витя и Лена.

Во всей этой истории меня поражает одно: почему инженер Сорокин, видя, что дети тонут, не кинулся их спасать? Что за трусость! А впрочем, он, возможно, и не видел всего этого. Когда я вышла с ребятами из воды, на берегу никого не было. Может быть, Сорокин ушел еще до того, как девочка упала в воду».

На этом записи в дневнике заканчивались.

Ольга, обмакнув перо в чернила, записала:

« 16 июня. Завтра испытание микрохолодильников. Утром из Белых камней приезжал Гасан-Нури. Для испытания холодильников там все подготовлено. Очень хочу видеть А. П. Скорей бы наступал завтрашний день!»

Первые две недели после возвращения в Приморск пролетели для Трофимова как один день. Ни главного геолога Дубравина, который задержался в Москве, ни управляющего трестом Байрамова, лечившегося в санатории, в Приморске не было. Алексею Петровичу приходилось управляться одному. Трест только рождался, и все надо было начинать сначала. Подготавливались помещения под управление, проектный отдел; на судоверфи переоборудовали морские суда, приспосабливая их для морской геологической разведки; в адрес треста поступала геофизическая аппаратура; из Беломорского, Балтийского и других бассейнов прибывали корабли. И везде надо быть, за всем проследить, дать нужные указания. А главное — не было отбоя от посетителей. Приходили инженеры, техники, мастера, бурильщики, чертежники, геологи, гидрогеологи, моряки, экономисты, рабочие. Трофимова ловили в конторе, на улице, в порту, на квартире, на машиностроительном заводе — словом, везде, где он только появлялся. Некоторых из посетителей Трофимов знал лично, других видел впервые. Одних приводила к Алексею Петровичу любовь к романтике, другие приходили, трезво оценивая предстоящие трудности.

В день испытания атомных микрохолодильников Трофимов приехал в управление очень рано.

Но не успел Алексей Петрович войти в кабинет, как зазвонил телефон: звонили с верфи и просили приехать — требовались его дополнительные указания по переоборудованию и оснащению судов.

Вернулся Трофимов в управление через час.

— Вам, Алексей Петрович, несколько раз звонила Кириллова, — сообщила секретарша.

— Кто? — невольно переспросил инженер, хотя сразу же понял, о ком идет речь. — Хорошо, спасибо. — И, глядя на дверь, закрывшуюся за секретаршей, Алексей Петрович представил лицо Кирилловой с ее большими задумчивыми серыми глазами.

Он вспомнил также случай в кабинете Штанько и ее слова: «Вашей морской нефтью еще и не пахнет, а мне надо исследовать реальную нефть». Да, это он вызвал ее на такие слова, когда стал доказывать, что его дело важней, чем ее. А может быть, она в самом деле не верит в морскую нефть? Нет, этого не может быть! Трофимов поймал себя на мысли, что в последнее время он постоянно ищет встреч с Ольгой. Может быть, это потому, что он теперь редко ее видит? Нет. Раньше он мог не встречаться с ней месяц или два, не замечая ее отсутствия. А сейчас он постоянно чувствует, как ему не хватает ее.

Он протянул руку к телефону, но в это время раздался звонок.

— Я слушаю.

— Это вы, Алексей Петрович? — он узнал голос Кирилловой. — Здравствуйте!

— Здравствуйте… Ольга Петровна, — голос Трофимова дрогнул.

— Вы не забыли, что сегодня испытание наших холодильников?

— Конечно, нет. — Алексей Петрович, сам того не замечая, встал. Пальцы правой руки усиленно крутили крышку чернильницы. — Вы откуда звоните, Ольга Петровна?

— Из лаборатории. Я уже всех своих отправила в Белые камни.

— Хорошо, я еду. Ждите меня.

Алексею Петровичу стало вдруг легко и радостно. Он по-мальчишески, с озорством, щелкнул ногтем по спичечной коробке, и она отлетела к самой двери. С веселым видом он без разбору начал распихивать гю ящикам разложенные на столе бумаги. Даже кляуза Родионова, о которой он неожиданно вспомнил, нисколько не испортила его приподнятого настроения. «Чего он добивается? — подумал Трофимов о Родионове. — Ведь не глупый человек, а дурак», — Алексей Петрович внутренне даже рассмеялся своему каламбуру.