Алексей Кудашев - Ледяной остров

— Вообще-то угощение причитается с вас, но так и быть, сегодня вы — мои гости.

— Ну, а ты, Али, — обратился он к Байрамову, — опять сбежишь из санатория? Нет? Тогда бери отпуск и уезжай. Лечись, отдыхай. Что мотаешь головой? Ах, ты не хочешь ехать в отпуск? Ну подожди, я до тебя доберусь!

С крыши гостиницы, где ужинали представители «Морнефти», как на ладони была видна иллюминированная, празднично убранная Москва — было 30 апреля.

— Первый бокал, — сказал министр, — подымаю за вашу победу.

Ольга посмотрела за барьер. За площадью было видно длинное приземистое здание Манежа, а справа старые университетские корпуса. Вот тут она проучилась пять с лишним лет. Ее потянуло туда, и в то же время стало очень весело.

— Ешь, Оля, — услышала она тихий голос сидевшего рядом Трофимова.

Она посмотрела ему в глаза и рассмеялась. Ей хотелось созорничать, но она стеснялась сидевшего напротив министра.

— А второй бокал я предлагаю выпить за большую морскую нефть, которую вы скоро дадите стране, — сказал министр вставая.

К Ольге и Алексею Петровичу с бокалом вина подошел Сорокин.

— Хочу выпить за вас, Ольга Петровна, за ваши успехи.

Ольга взглянула на белоснежный воротничок и ладно сшитый светлосерый костюм Сорокина и вдруг с неприязнью отчетливо вспомнила случай за Приморским парком, в устье Каменистой. Как будто только что слышала она короткий отчаянный детский крик и всплеск воды, увидела спину спокойно удаляющегося Сорокина, и ей очень захотелось отказаться, но Алексей Петрович, подняв свой бокал, просяще посмотрел на нее. Она пригубила свой бокал, но пить не стала. Сорокин отошел. Ольга серьезно и задумчиво смотрела куда-то в пространство.

Алексей Петрович, заметив перемену, происшедшую в Ольге, спросил:

— Что случилось, Оля?

— Ничего, Алексей Петрович. Я хочу пройтись.

— Хорошо. Пойдем.

На улице было многолюдно и шумно. Обогнув гостиницу, они через Исторический проезд вышли на Красную площадь. Удивительно много было на ней народу. У подножья Мавзолея лежало много цветов, принесенных москвичами. В торжественном молчании, не шевелясь, стоял почетный караул.

Часы на Спасской башне пробили без четверти одиннадцать.

— Ой, как еще мало времени! — нарушила длительное молчание Ольга и потянула Трофимова вправо.

Они спустились вдоль Кремлевской стены и вышли к Александровскому саду.

— Вот здесь мы готовились к экзаменам, — сказала Ольга, останавливаясь перед скамейкой в боковой аллее. — Посидим.

— Оля, почему ты не захотела выпить с Сорокиным? — вдруг спросил Алексей Петрович.

— Я не знаю, Алексей Петрович, но, по-моему, он очень плохой человек и способен на ужасное…

— Что? Что ты сказала?

— Простите, Алексей Петрович, — Ольга никак не могла перейти в разговоре с Трофимовым на «ты», — но я не хотела вам говорить. Я знаю, что Сорокин — ваш друг. Но сейчас, раз уж вы меня спросили, я расскажу…

Алексей Петрович, выслушав рассказ Ольги, задумался. Он вспомнил слова Штанько, который сказал о Сорокине: «Не любит он людей».

— Нельзя так строго судить, Оля. Может быть, он и не видел, как упали в речку дети. А потом он много пережил в войну и после. Вся его семья погибла в Холмске.

Ольга промолчала.

Посидев минуту, она посмотрела на Трофимова, улыбнулась, встала и промолвила:

— Забудем об этом. Пойдемте.

Трофимов взял ее протянутую руку в свою, повернул вверх ладонью и поцеловал.

Ольга повела его к старым корпусам университета, где все для нее было мило и дорого. Она рассказывала разные истории, связанные с ее учебой в университете, с жизнью студентов.

Такой непосредственной и словоохотливой Алексей Петрович видел Ольгу впервые. Временами она вырывала свою руку из его руки, подбегала к клумбе, нагибалась к ароматным цветам, пряча в них лицо. Трофимов, глядя на нее, улыбался. Один раз, когда она в одном из дворов университетских зданий кинулась было к розам, Алексей Петрович на ходу перехватил ее руку и порывисто привлек девушку к себе.

— Не надо, Алексей Петрович, увидят. — Ольга попыталась высвободиться.

— Пусть видят! Пусть завидуют! Люблю я тебя, Оленька!

Откуда-то сзади раздался смешок. Ольга резким движением высвободилась из объятий и потемневшим взором с укором посмотрела на Трофимова. Внезапно со стороны, откуда они услышали смешок, до них долетел звук поцелуя. Трофимов и Ольга оглянулись. Под старой липой, на скамеечке, сидела пара. Юноша привлек к себе девушку и целовал ее в нос, в щеки, в губы, в глаза, а она тихо смеялась, делая легкие попытки высвободиться.

— Хорошая ты моя! — тихо сказал Трофимов.

В ответ Ольга крепче прижалась к его плечу.

Долго бродили они около здания университета. Радостное чувство не покидало Ольгу. Она подходила к входным дверям и пыталась открыть их. Но было уже поздно, и они были заперты. Только в одном корпусе дверь подалась, и она втащила Алексея Петровича в полутемный вестибюль.

Дремавший сторож испуганным голосом закричал:

— Кто здесь? Что вам здесь надо?

— Воры, дядя Вася, — засмеялась Ольга, узнав старика.

— Какие воры? Откуда вы меня знаете? — сказал старик, поправляя очки.

— Ну как же! Помните, дядя Вася, как пять лет назад мы вам очки черной бумагой заклеили, когда вы на дежурстве уснули? — смеялась Ольга.

— Не помню, — примирительно сказал сторож, косясь на Трофимова. — Идите, поздно уж.

Потом они посидели на скамеечке, где когда-то стоял памятник Ломоносову. Посидев минут десять, Ольга встала:

— Мы еще не были на заднем дворе.

Обойдя все и посидев на десятке скамеек, они вышли на опустевшую Моховую улицу. Прохожих было мало.

— Ну куда же мы пойдем теперь, Оля? — спросил Трофимов.

— Теперь не знаю. Теперь ваша очередь быть проводником.

Алексей Петрович взял Ольгу под руку, и они свернули на улицу Герцена.

У Никитских ворот они остановились перед памятником Тимирязеву.

— Не нравится мне этот памятник, — сказала Ольга.

— Почему?

— Ну как же. Русский человек, всю жизнь отдал своей стране, развитию русской науки, а скульптор нарядил его в этот нелепый чужеземный балахон.

По бульварам они вышли к Кропоткинским воротам. Выйдя на набережную, направились к Крымскому мосту. Центральный парк культуры и отдыха сверкал тысячами разноцветных огней. С моста было видно много людей, гуляющих в аллеях или танцующих на асфальтированных площадях: ночной праздничный карнавал был в разгаре. Перейдя мост, Трофимов и Кириллова вошли в парк. Обойдя все уголки, они через Нескучный сад вышли на Калужскую улицу. Восход солнца они встречали на Ленинских горах. Здесь над зеленью разросшегося парка высилось здание университета.