Алексей Кудашев - Ледяной остров

— Если вы, Алексей Петрович, согласны, то завтра вылетаем. Воронин все знает. Вот вызов. — И Дубравин передал Трофимову короткое письмо, подписанное министром.

Трофимов продолжал молчать, держа в руках письмо и не заглядывая в него.

— Ну, а если вы не согласны, то мне разрешено не вручать вам этот документ, и тогда вы о нем ничего не знаете.

— Нет, дело тут не только в моем согласии, — тихо, но раздельно произнес Алексей Петрович, взгляд которого попрежнему был устремлен в пространство.

— В чем же еще?

— Вот мы говорили с вами об оживлении мертвых промыслов. Но ведь еще далеко не все промыслы оживлены. Есть еще богатейшие нефтяные месторождения и залежи, хищнически загубленные еще до революции. Нефти в них уйма. Но она почти мертвая. Взять ее трудно. Да вот хотя бы промыслы Белые камни…

— Да, я помню. Когда-то там били тысячепудовые открытые фонтаны. А сколько газа зря выпустили!

— Вот-вот. Газ выпустили — и вся пластовая энергия ушла на воздух. Нефти там много, а отбираем мы ее в час по чайной ложке. И все потому, что вновь сообщить энергию пластам не можем. Пытались нагнетать в нефтеносные пласты газ, чтобы восстановить давление. Ничего не выходит. Эти старые, худые скважины, с грехом пополам зацементированные при царе Горохе, сделали промысел, как решето. А с созданием законтурного водяного подпора совсем ничего не получается. Вода идет куда угодно, только в нужных пластах не держится, заливает нефтяные поля и еще больше портит дело. Вот если бы удалось изолировать нефтеносные пласты от водоносных, тогда бы можно было закачать в нефтяные залежи газ, восстановить давление и дать залежам законтурный водяной подпор. Подготавливаем мы кое-какое оружие против этой беды, но оно еще не готово. И мне бы хотелось это дело закончить.

— А кроме вас, Алексей Петрович, это дело некому возглавить?

— Нет, почему же, — улыбнулся Алексей Петрович. — Незаменимых людей не бывает.

— Ну, вот и прекрасно! И министр мне сказал, что вы согласитесь.

— Министр? Откуда он мог знать? — удивился Алексей Петрович.

— На то он и министр, чтобы знать свои кадры, — Дубравин с отеческой теплотой посмотрел на Трофимова.

…Рассвет застал троих мужчин за беседой. Никто не мог сказать, когда ушла к себе Надежда Ивановна.

До вылета московского самолета оставалось еще несколько часов; все решили немного отдохнуть.

Но прежде чем лечь, Алексей Петрович сел за письменный стол и на чистом листке бумаги написал:

«О. П. Кирилловой. Что нужно сделать в первую очередь».

Алексей Петрович задумался. Сам не зная зачем, выдвинул средний ящик стола. Взгляд его остановился на лежавшей там, уже пожелтевшей, фотографии девушки с задорным взглядом. Задумчиво он взял в руку портрет и прислонил его к письменному прибору. Воспоминания, как волны, нахлынули на него…

Иру Коврову он встретил на школьном выпускном вечере. В тот день мать подарила ему новый светлосерый костюм. Она сама повязала ему галстук. Подойдя к зеркалу, он почти не узнал себя. Перед ним стоял совсем взрослый, смущенно улыбающийся молодой человек. Мать подошла к нему и встала рядом, положив руку на его плечо. Так минуту постояли они молча. Потом он повернулся к ней и, слегка нагнувшись, поцеловал ее в щеку.

Торопливо взбегая по школьной лестнице, он на площадке столкнулся с темноглазой девушкой. От толчка крохотная сумочка выскользнула из ее рук. Смутившись и покраснев до слез, он растерянно смотрел в смеющиеся глаза девушки, позабыв даже извиниться. Кто-то из ребят, пробегая мимо, случайно толкнул его, и он второй раз чуть не сбил девушку с ног. Она нагнулась за сумочкой, и только тут он догадался кинуться помочь ей. Тяжелая коса соскользнула со спины девушки и коснулась его щеки. Алексей окончательно растерялся и, сам не зная почему, сказал:

— Я вас не знаю…

Девушка улыбнулась ему и как ни в чем не бывало весело ответила:

— А я вас знаю. Вы — Алеша Трофимов. Лучший ученик десятого класса. Меня зовут Ира Коврова. Пришла к вам на вечер. Будем знакомы, — сказала она, смело протягивая ему руку.

— Откуда вы меня знаете?

— Пойдемте, покажу.

И она потащила его наверх.

В актовом зале у стены толпились ученики. Ира и Алексей втиснулись в толпу, рассматривавшую портреты выпускников. В центре была приколота фотография Алексея с надписью: «Алеша Трофимов, лучший ученик десятого класса».

Вернувшись домой, возбужденный Алексей долго не спал, лежа с открытыми глазами. В ушах его еще звенел задорный смех Иры.

Так началась их дружба.

Ира Коврова окончила девятый класс и летние каникулы проводила в Приморске. Встречи с ней навсегда остались в памяти Трофимова.

Расставаясь с Алексеем, уезжавшим в Москву держать приемные экзамены в институт, Ира подарила ему свою фотокарточку.

В Москве он с нетерпением ждал ее писаем. Из них он знал все о ней: о школе, о преподавателях, о ее мечте поступить в медицинский институт. Но ей не суждено было учиться в нем. Наступил июнь 1941 года.

Не сдав последнего экзамена за первый курс, Алексей ушел добровольцем в действующую армию. Его направили в военную школу, и через несколько месяцев, в звании младшего лейтенанта, он попал на фронт.

Связь с Ирой он потерял. Сколько он ей ни писал, ответа на его письма не было.

Осенью 1943 года его часть была отведена в ближний тыл на кратковременный отдых. Однажды, когда отдых подходил к концу, и батальон, которым он командовал, готовился к выступлению, его вызвали в штаб полка. Шагая по заснеженной улице полуразрушенной деревушки, он услышал знакомый голос. Ошибиться он не мог. Это был ее голос! Он обернулся и с трудом поверил своим глазам. Догоняя его, к нему бежала Ира. На ней была серая шинель с погонами лейтенанта. Солдатский ремень туго перетягивал ее тонкую талию. Из-под ушанки выбивались завитки коротко остриженных темных волос. От легкого мороза алели щеки. В ее улыбке, во взгляде было столько искренней радости, что Алексей, забыв обо всем, не обращая внимания на проходивших мимо солдат его батальона, кинулся к ней. Обнявшись, они застыли в долгом поцелуе.

Слегка отстранив от себя девушку, он долго смотрел в ее лицо. Это была та же Ира и в то же время другая. Она заметно повзрослела, возмужала. Только темные глаза ее смотрели так же задорно, как прежде.

Он узнал, что она с первых дней войны в армии. Не раз ей приходилось переходить линию фронта, налаживать связь с партизанами, с коммунистами-подпольщиками, оставшимися в тылу. И этой ночью ей снова предстояло спрыгнуть с парашютом в тылу врага.

За несколько часов, проведенных вместе, они успели сфотографироваться у корреспондента армейской газеты. Эта фотокарточка и сейчас висит еще в комнате у Надежды Ивановны.