Рэй Брэдбери - Фантастика Рея Бредбери [сборник рассказов]

Вокруг ракеты с четырех сторон раскинулся городок, зеленый и недвижный в объятиях марсианской весны. Стояли белые дома и красные кирпичные дома, стояли, струясь по ветру, высокие клены, и могучие вязы, и каштаны. Стояли церковные башни с безмолвными бронзовыми колоколами.

Все это космонавты увидели в иллюминаторы. Потом они посмотрели друг на друга. И снова выглянули в иллюминаторы. И каждый ухватился за локоть соседа с таким видом, точно им вдруг стало трудно дышать. Лица их побледнели.

— Черт меня побери, — прошептал Люстиг, потирая лицо онемевшими пальцами. — Чтоб мне провалиться!

— Это просто невозможно, — сказал Семюэл Хинкстон.

— Господи, — произнес командир Джон Блек.

Химик доложил из своего отсека:

— Капитан, атмосфера довольно редкая. Но кислорода достаточно. Опасности никакой.

— Значит, выходим? — сказал Люстиг.

— Постойте, — возразил капитан Джон Блек. — Почем мы можем знать, что это такое?

— Это? Маленький городок, капитан, воздух редкий, но для дыхания пригодный.

— Маленький городок, похожий на земные города, — добавил археолог Хинкстон. — Невероятно. Этого не может быть, и однако же это так.

Капитан Джон Блек отупело взглянул на него.

— Скажите, Хинкстон, как, по-вашему, может цивилизация на двух различных планетах развиваться одинаковыми темпами и по одному образцу?

— По-моему, это мало вероятно, капитан.

Капитан Блек стоял возле иллюминатора.

— Посмотрите вон на те герани. Совершенно новый вид. Он выведен на Земле всего лет пятьдесят тому назад. А теперь вспомните, сколько тысяч лет требует эволюция того или иного растения. И заодно скажите мне, логично ли это, чтобы у марсиан были: во-первых, именно такие оконные рамы, во-вторых, куполы, в-третьих, качели на террасе, в-четвертых, инструмент, который похож на пианино и скорее всего есть не что иное, как пианино, в-пятых, — поглядите-ка внимательно сюда, в телелинзу, вот так, — логично ли это, чтобы марсианский композитор назвал свое произведение не как-нибудь иначе, а именно «Незабвенный Огайо»? Ведь это может означать только одно: на Марсе есть река Огайо!

— Капитан Уильямс, ну конечно же! — вскричал Хинкстон.

— Что?

— Капитан Уильямс и его люди, его тройка! Или Нетениель Йорк со своим напарником. Это все объясняет!

— Это не объясняет ничего. Насколько нам удалось установить, ракета Йорка взорвалась, едва они сели на Марсе, и оба погибли. Что до Уильямса и его тройки, то их корабль взорвался на второй день после прибытия. Во всяком случае, именно в это время прекратили работу передатчики. Будь они живы, они попытались бы связаться с нами. Не говоря уже о том, что со времени экспедиции Йорка прошел всего один год, а экипаж капитана Уильямса прилетел сюда в августе. Допустим даже, что они живы, — возможно ли, хотя бы с помощью самых искусных марсиан, за такое короткое время выстроить целый город и придать ему такой старый вид? Вы посмотрите как следует, ведь этому городу самое малое семьдесят лет. Взгляните на балки крыльца, взгляните на деревья — вековые клены! Нет, ни Йорк, ни Уильямс тут не при чем. Тут что-то другое. Не по душе мне это. И пока я не узнаю, в чем дело, не выйду из корабля.

— Да к тому же, — добавил Люстиг, кивая, — Уильямс и его люди, и Йорк тоже, садились на той стороне Марса. Мы сознательно выбрали эту сторону.

— Вот именно. На тот случай, если Йорка и Уильямса убило враждебно настроенное марсианское племя, нам приказали сесть в другой области. Чтобы катастрофа не повторилась. Так что мы находимся в краю, которого, насколько нам известно, ни Уильямс, ни Йорк никогда не видели.

— Черт с ним, — сказал Хинкстон. — С вашего разрешения, капитан, я все-таки выйду в этот город. Ведь может оказаться, что на всех планетах нашей солнечной системы мышление и цивилизация развивались сходными путями. Кто знает, возможно, мы стоим на пороге величайшего открытия нашей эпохи в области психологии и метафизики!

— Я бы предпочел обождать немного, — сказал капитан Джон Блек.

— Командир, может быть, перед нами явление, которое раз и навсегда докажет существование бога!

— Достаточно верующих и без таких доказательств, мистер Хинкстон…

— Я отношусь к ним, капитан. Но такой город не мог появиться без вмешательства всевышнего. Все эти детали… У меня такое чувство, не знаю, то ли смеяться, то ли плакать.

— Тогда воздержитесь и от того, и от другого, пока мы не выяснили, с чем столкнулись.

— С чем столкнулись? — вступил Люстиг. — Да ни с чем. Обыкновенный тихий, зеленый городок, сильно смахивает на тот, в котором я родился. Мне он нравится.

— Когда вы родились, Люстиг?

— В тысяча девятьсот пятьдесят пятом, капитан. Гриннелл, штат Айова. Мне сейчас кажется, что я на родину вернулся.

— Хинкстон, Люстиг, я мог бы быть вашим отцом, мне ровно восемьдесят. Родился в тысяча девятьсот двадцатом, в Иллинойсе, и благодаря божьей милости и науке, которая за последние пятьдесят лет научилась делать некоторых стариков молодыми, я вот сейчас на Марсе, утомленный не более любого из вас, зато куда более подозрительный. У этого городка такой мирный, такой приветливый вид — и он так похож на Грин Блафф в Иллинойсе, что мне даже страшно. Он слишком похож на Грин Блафф. — Командир повернулся к радисту. — Свяжитесь с Землей. Передайте, что мы сели. Больше ничего. Скажите, что полный доклад будет передан завтра.

— Есть, капитан.

Капитан Блек выглянул в иллюминатор, и, глядя на его лицо, никто не дал бы ему восьмидесяти лет, от силы сорок.

— Теперь слушайте, Люстиг. Вы, я и Хинкстон пойдем в город, на вылазку. Остальные ждут в ракете. Если что, пусть уносят ноги. Лучше потерять троих, чем весь корабль погубить. В случае несчастья они смогут предупредить следующую ракету. Ее поведет капитан Уилдер в конце декабря, если не ошибаюсь. Если на Марсе нас подстерегает враг, необходимо, чтобы новая экспедиция была хорошо вооружена.

— Но ведь и мы вооружены. Целый арсенал с собой.

— Ладно, передайте всем, чтобы держали оружие наготове. Пошли, Люстиг, пошли, Хинкстон.

И три космонавта спустились через отсеки корабля вниз.

Был чудесный весенний день. На цветущей яблоне щебетала неутомимая малиновка. Облака белых лепестков сыпались вниз, когда ветер касался зеленых ветвей, далеко вокруг разнося нежное благоухание. Где-то в городке кто-то играл на пианино, и музыка плыла в воздухе — громче, тише, громче, тише, нежная, баюкающая. Играли «Прекрасного мечтателя». А в другой стороне патефон сипло, невнятно гнусавил «Странствие в сумерках» в исполнении Гарри Лодера.

Трое стояли подле ракеты. Они жадно хватали ртом редкий, очень редкий воздух, потом медленно пошли, сберегая силы.