Рэй Брэдбери - Фантастика Рея Бредбери [сборник рассказов]

Он достал маленький пистолет.

— Вы, конечно, неизлечимы. Несчастный, замечательный человек! Смерть принесет вам счастье. Ваши последние слова?

— Стойте, бога ради! Не стреляйте!

— Бедняга! Я избавлю вас от страданий, которые заставили вас вообразить эту ракету и этих троих людей. Заранее предвкушаю это зрелище — как с вашей смертью тотчас исчезнут и ваши спутники, и ракета. Ах, какую статеечку я напишу на основании своих сегодняшних наблюдений: «Распад невротических представлений».

— Я с Земли! Меня зовут Джонатан Уильямс, а эти…

— Знаю, знаю, — сказал мистер Ыыы, спуская курок.

Капитан упал, сраженный пулей в сердце. Его товарищи закричали.

Мистер Ыыы вытаращил глаза.

— Вы продолжаете существовать? Это бесподобно! Галлюцинации с пресистенцией во времени и пространстве! — Он направил на них пистолет. — Ничего, я вас заставлю исчезнуть.

— Нет! — вскричали они хором.

— Слуховая иллюзия, даже после смерти пациента, — отметил мистер Ыыы, убивая одного за другим всех троих.

Они неподвижно лежали на песке.

Он толкнул их ногой. Потом постучал по корпусу ракеты.

— Она не пропала! Они не исчезли! — Он снова и снова стрелял в безжизненные тела. Потом отступил назад. Улыбающаяся маска спала с его лица.

Лицо психиатра медленно изменилось. Нижняя челюсть отвисла. Пистолет выпал из ослабевшей руки. Взгляд его стал пустым, отсутствующим. Он поднял руки вверх и повернулся, точно слепой. Он щупал мертвые тела, глотая и глотая слюну.

— Галлюцинации, — лихорадочно бормотал он. — Вкус. Зрительные образы. Запах. Звук. Ощущение.

Он махал руками. Казалось, его глаза сейчас выскочат из орбит. На губах появилась пена.

— Сгиньте! — завопил он, обращаясь к убитым. — Сгинь! — крикнул он ракете.

Мистер Ыыы посмотрел на свои дрожащие руки.

— Заразился, — прошептал он в отчаянии. — Перешло ко мне. Телепатия. Гипноз. Теперь я безумен. Галлюцинации во всех их сенсорных формах. — На секунду он замер, потом стал непослушными пальцами искать пистолет. — Только одно средство. Единственный способ заставить их сгинуть, исчезнуть.

Раздался выстрел. Мистер Ыыы упал.

Четыре тела лежали в лучах солнца. Мистер Ыыы лежал тут же, рядом.

Ракета стояла на солнечном пригорке и не исчезала.

Когда на закате местные жители нашли ракету, они долго ломали себе голову над тем, что бы это могло быть. Никто не отгадал. Ракету продали старьевщику, который увез ее и разобрал на утиль.

В ту ночь до самого утра шел дождь. На следующий день было тепло и солнечно.

Он хотел улететь с ракетой на Марс. Рано утром он пришел к космодрому и стал кричать через проволочное ограждение людям в мундирах, что хочет на Марс. Дескать, он исправно платит налоги, его фамилия Причард, и у него есть полное право лететь на Марс. Может, он родился не здесь, не в Огайо? Может, он плохой гражданин? Так в чем же дело, почему ему нельзя лететь на Марс? Потрясая кулаками, он крикнул им, что не хочет оставаться на Земле: любой рассудительный человек мечтает унести ноги с Земли. Не позже чем через два года на Земле разразится атомная мировая война, и он вовсе не намерен быть здесь, когда это произойдет. Он и тысячи других, у кого есть голова на плечах, хотят на Марс. Спросите их сами! Подальше от войн и цензуры, от бюрократии и воинской повинности, от такого государства, которое не дает шагу шагнуть без разрешения, подмяло под себя и науку и искусство! Живите сами на Земле! Он готов отдать свою правую руку, сердце, голову, только бы улететь на Марс! Что надо сделать, где расписаться, с кем быть знакомым, чтобы попасть на ракету?

Они лишь смеялись в ответ из-за проволочной сетки. И вовсе он не хочет на Марс, говорили они. Разве он не знает, что Первая и Вторая экспедиции пропали, канули в небытие, что их участники скорее всего погибли?

Но это еще надо доказать, никто не знает этого точно, кричал он, дергая проволоку. А может быть, там молочные реки и кисельные берега, может быть, капитан Йорк и капитан Уильямс вовсе и не помышляют о том, чтобы возвратиться. Ну так как — откроют ему ворота, чтобы он мог подняться в ракету Третьей экспедиции, или придется их взламывать?

Они посоветовали ему заткнуться.

Он увидел, как космонавты идут к ракете.

— Подождите меня! — закричал он. — Не оставляйте меня в этом ужасном мире, я хочу прочь отсюда, скоро будет атомная война! Не оставляйте меня на Земле!

Они силой оттащили его от ограды. Они захлопнули дверцу полицейской машины и увезли его в этот утренний час, и он прильнул к заднему окошку и за мгновение перед тем, как окутанная сиренным воем машина перемахнула через бугор, увидел багровое пламя, и услышал могучий гул, и ощутил мощное сотрясение — это серебристая ракета взмыла ввысь, оставив его на ничем не примечательной планете Земля, в это ничем не примечательное утро заурядного понедельника.

Корабль пришел из космоса. Позади остались звезды, умопомрачительные скорости, ослепительный полет и немые космические бездны. Корабль был новый; в его жилах струилось пламя, в его металлических клетках сидели люди, и он летел в строгом величавом безмолвии, пылкий, горячий. Семнадцать человек было в отсеках, включая командира. Толпа на космодроме в Огайо кричала, махала руками, подняв их к солнцу, и ракета выпустила огромные цветки пламени и жара и ушла в космос, в третью экспедицию на Марс!

Теперь корабль, подчиняясь железной воле приборов, тормозил в верхних слоях марсианской атмосферы. Он был по-прежнему олицетворением красоты и мощи. Сквозь черную пучину космоса он скользил подобно призрачному морскому левиафану, сперва промчался мимо старушки Луны и пошел рассекать одну пустоту за другой. Людей в его чреве бросало, швыряло, колотило, они заболели, но потом каждый в свой срок выздоровел. Один скончался, зато теперь оставшиеся шестнадцать, прильнув к толстым стеклам иллюминаторов, расширенными глазами глядели, как внизу под ними стремительно вырастает Марс.

— Марс! — воскликнул штурман Люстиг.

— Старина Марс! — сказал Семюэл Хинкстон, археолог.

— Добро, — произнес капитан Джон Блек.

Ракета села на зеленой полянке. Чуть поодаль на той же полянке стоял олень, отлитый из железа. Еще дальше дремал на солнце высокий коричневый дом в викторианском стиле, с множеством всевозможных завитушек, с голубыми, розовыми, желтыми, зелеными стеклами в окнах. На террасе росла косматая герань и висели на крючках, покачиваясь взад-вперед, взад-вперед от легкого ветерка, старые качели. Купол с ромбическими стеклами и острым шпилем венчал дом. Через широкое окно в первом этаже было видно на пюпитре ноты и заглавие: «Незабвенный Огайо».