Леонид Пузин - Приговорённые к совершенству [СИ]

— Да, Юрий Дмитриевич, твоими бы устами… хотя в отношении Ольги ты, наверное, прав… нам оценивать её действия, а уж тем более судить… ладно! Будем надеяться, что кем бы она сейчас ни была — человеком или симбиотом «Ольга 47» — из этого сучьего голоценового оптимума сумеет вернуть нас к нашим родным морозам. А пока… что у тебя при себе имеется? «Уазик»-то наш — тю-тю. Можно сказать, растаял…

У Меньшикова при себе был карабин с пятьюдесятью патронами к нему, пистолет с двумя запасными обоймами, десантный нож, сапёрная лопатка, газовая зажигалка, два коробка спичек, почти полная пачка сигарет, часы, компас, банка говяжьей тушёнки и немного завёрнутого в полиэтилен белого хлеба. У Сергея — почти то же самое: только вместо карабина «Калашников» с тремя дополнительными рожками, тушёнки не одна банка, а две и, кроме компаса, карта юга России. А также — мощный электрический фонарик. Зато не было спичек — что, впрочем, вполне компенсировалось «лишней» зажигалкой. Да — и цейсовский шестнадцатикратный бинокль. Который — в случае, если они здесь застрянут надолго — мог представлять особенную ценность, как средство для добывания огня: в отличие от не возобновляемых в «доисторическом» прошлом зажигалок и спичек, извлечёнными из бинокля увеличительными стёклами можно было пользоваться сколько угодно. Хотя, разумеется, ни Сергей, ни Юрий не думали, что настанет время, когда им придётся прибегнуть к этому не совсем традиционному способу получения высоких температур.

Оба, по счастью, отправляясь в разведку, не особенно доверились экзотическому теплу и были одеты почти по-зимнему — в кожаные (на ватине) куртки.

— Н-н-да! Не богато. — Сергей подвёл итоги импровизированной ревизии. — Хуже всего, пожалуй, со жратвой и боеприпасами. Хотя — нет. — В голову Голышеву вдруг пришло то, о чём живущий в условиях современной городской цивилизации человек, как правило, не задумывается: — Хуже всего, что у нас нет соли. При здешнем изобилии зверья — жратву раздобыть не проблема, а вот сохранить что-нибудь крупное… на мелочь-то патроны нам тратить нельзя… да и вообще — есть без соли…

— Да нет, Сергей, вряд ли… ну, мы здесь застрянем надолго. — С пессимистическими прогнозами Сергея не согласился Меньшиков. — На несколько часов, может быть, на несколько дней — не дольше. Ольга ведь обещала — вспомни…

— На несколько недель, несколько месяцев, несколько лет — что Ольге время? Она ведь теперь в вечности. Для неё один день, а для нас — тысяча лет. Ладно, Юра, прости, ехидничаю, — поняв, что его шутовство не помогает разрядить ситуацию, а напротив, может поссорить, — пошёл на попятную Голышев: — Думаешь, значит, что не надолго… что ж, будем надеяться… а патроны всё-таки следует поберечь… хорошо, что у тебя карабин… с автоматом не больно-то поохотишься.

На месте исчезновения друзей и автомобиля ещё раз очень внимательно оглядев всё вокруг и ещё раз убедившись в «дематериализации» большей части их маленького отряда, Голышев с Меньшиковым решили вернуться в ту рощу, которую полутора часами раньше присмотрели для устройства лагеря. Не столько из-за возможного внезапного разлива своевольной по виду речки, сколько не желая оказаться объектами исследования непрошеных двуногих гостей — вдвоём в прибрежных зарослях не то что бы наладить надежную оборону, но даже вовремя заметить опасность было практически невозможно.

Во второй раз выбирая место для шалаша, облюбованную дубовую рощу Сергей с Юрием осмотрели куда внимательнее, чем в первый: организовать оборону впятером, имея крупнокалиберный пулемёт, несколько гранатомётов и, главное, очень приличный боезапас, совсем не то, что вдвоём — при карабине, автомате, паре пистолетов и необходимости экономить каждый патрон.

Но и новым, более жёстким требованиям эта роща, кажется, удовлетворяла: почти без подлеска, со сравнительно редкими большими деревьями и несколькими зелёными вкраплениями зарослей лавровишни. В одной из которых, почти у самой опушки, они совсем уже собрались соорудить тщательно замаскированный шалаш, но… Сергей вдруг обратил внимание на странные регулярные вмятины в слое укрывающих землю опавших листьев — более всего похожие на следы какого-то очень большого, тяжёлого зверя. Какого?

Вообще-то всякой крупной живности здесь хватает — совсем недавно они сами видели небольшое стадо то ли буйволов, то ли зубров, то ли бизонов, то ли каких-то других здоровенных рогатых тварей. К тому же, почти наверняка в местных лесах водятся и лоси, и медведи, и большие олени, но… эти нечёткие следы ни Сергею, ни Юрию не понравились с первого взгляда! Уж больно они какие-то не такие… не «копытные»… не глубокие, то есть, вмятины, а нечто смазанное — крадущееся… ну, да! Следы эти принадлежат явно не травоядному! Однако — хищник таких размеров?.. судя по ширине шага — а о длине ступни из-за расплывчатости отпечатков на амортизирующей лиственной подстилке судить было трудно — хищник этот должен быть величиной с быка! Причём — быка-рекордсмена! Не менее тонны весом! Жуть — да и только. Встретиться с плотоядным зверюгой таких размеров… не лучше ли им для шалаша поискать другое место? Ага! Где гарантия, что в следующий раз этой твари не захочется прогуляться именно в той роще, в которой они устроятся на ночлег?

— Слушай, Юра, ты, кажется, с севера? — неуверенно обратился Голышев к своему спутнику.

— Из Архангельска, Серёга, — от волнения Меньшиков, не заметив, впервые в отношении Сергея использовал уменьшительно-доверительное обращение, — но только с медведями, если ты это имел в виду, не знаком. Я же ведь горожанин, а они — в тайге. Но всё равно… мне почему-то кажется, что таких больших медведей не бывает. Ты только глянь — это же такая махина…

— Вообще-то, — не получив поддержки у Юрия, Сергей стал рассуждать вслух, — американские гризли… и у нас на Камчатке… тоже здоровые… но чтобы такие?.. не знаю… а вот что, Юра, — Голышев вдруг додумался до давно напрашивающегося решения, — чего гадать. Давай-ка пройдёмся по этому следу. Может быть на голой земле он отпечатался где-нибудь почётче?

Действительно, на выходе из рощи, где лиственная подстилка была потоньше, отпечатки стали проявляться всё явственнее — и наконец:

— Ух ты, какие когти! — Не сдержал изумления Меньшиков, увидев на влажной голой земле очень чёткий след от гигантской лапы. — И, по-моему, — не медвежьи. Ну, не когти, а вообще — след не медвежий.

Сергей присмотрелся. Более всего этот след казался ему похожим на волчий или собачий. Но только… знаменитая Баскервильская собака у этого чудовища могла быть разве что слепым кутёнком! Визжащим под брюхом у та-а-акой мамы! Спаси и помилуй, Господи! От встречи с эдаким монстром.