Леонид Пузин - Приговорённые к совершенству [СИ]

Пятеро из вновь прибывших рассредоточились по кустам, охраняя лагерь, а ещё семеро с восхищением рассматривали ни на что непохожие магические предметы, отчаянно завидуя тринадцати героям, не только захватившим такие диковинные трофеи, но, главное, съевшим могущественного чужеземного колдуна — и перенявшим тем самым значительную часть его грозной нездешней силы. Ах, если бы и им причаститься его чудодейственной плоти — увы! Осмелься даже кто-нибудь нарушить табу и проникни в заповедную рощу — глупей не придумаешь! Мёртвое человеческое мясо не имеет никакой волшебной силы. А просто для пропитания… они ведь не людоеды — как некоторые… из соседей Речных Людей. Приобщиться — другое дело…

Из отобранных у колдуна диковинных магических инструментов наибольшее внимание не участвовавших в жертвоприношении юношей привлекало, конечно, два: блестящий, удивительно острый и прочный (а его, разумеется, все опробовали) нож и (особенно!) нечто совсем непонятное — маленькое, круглое, тикающее, с защищёнными невидимой волшебной преградой двумя неподвижными и одной беспрерывно бегающей крохотными иголочками. Нет, Бранка их побери! И как только Иркату всего с тремя помощниками удалось пленить владевшего такими — наверняка страшно могущественными! — амулетами колдуна?! Не иначе — как при содействии Бранки! А может быть — и самого Увара!

Завороженные несравненной редкостью, мальчишки не сомневались, стоит через два, три дня подойти воинскому отряду, все изъятые у чужеземца магические ценности у них отберут — и ввиду скорой потери рассматривали их во все глаза. Затем, осмелев, стали осторожно брать в руки — дабы запомнить во всех подробностях. Нет, дотрагивались они до всего с великим трепетом, но… если что-то само собой двигается туда-сюда… и при этом вдруг начинает без огня светиться конец короткой блестящей палочки… а всякие выступы, шишечки и крючочки так и просят, чтобы их покрутили, прижали, попробовали оторвать… магия магией, но любопытство, присущее мальчишкам всех времён и народов… а Иркат и все, видевшие стан чужаков воочию, спят… и некому пресечь опасное любопытство… неудивительно, стало быть, что грянул гром.

У заинтересовавшегося самой большой и угрюмой с виду — из-за нелепости формы, тяжести и черноты — из отобранных у чужака диковинок, после того, как он, нечаянно надавив, сдвинул слегка какой-то маленький выступ, вдруг возникла идея, что заключённый в нечто петлеобразное крючковатый шпенёк тоже можно попробовать придавить — и он попробовал. (Сделав именно то, о чём несколько часов назад в безумной надежде избежать ужасной смерти и Христа, и Магомета отчаянно умолял Мирошниченко.)

Зловещее магическое приспособление со страшным грохотом, изрыгнув огонь, вырвалось из рук обомлевшего мальчишки и упало на землю. Вслед за этим на землю попадали все, стоящие на ногах. Спящие юноши — напротив: вскочили, будто подброшенные подземными жителями. Оцепеневший от страха «экспериментатор» долго не мог объяснить, что же всё-таки произошло — и только, как на смертельно ядовитую змею, указывал пальцем на неподвижно лежащий в сухой траве угрюмо-чёрный магический инструмент. Когда же к нему вернулся дар слова, то юноша первым делом стал изо всех сил оправдываться: он-де ничего с ужасным приспособлением пришельцев не делал, только держал в руках, ну, может быть, нечаянно потянул за крючковатый выступ, а до этого сама собой, он клянётся, сдвинулась маленькая шишечка, и вдруг — как загрохочет! Как заплюёт огнём! Как, саданув по пальцам и ударив в живот, рванётся из рук! Вот…

Юноша не без хвастовства показал всем желающим кончики слегка припухших и посиневших большого, указательного и среднего пальцев на правой руке. Оценивая эти — в общем-то пустяковые — последствия мальчишеской неосторожности, Иркат чувствовал, как к его сердцу подступает противный холодок: нет! Принимая решение похитить пришельца, он, кажется, был не в своём уме! Ведь, из кустов наблюдая за чужаками, видел же, что они во всём — начиная от одежды, жилища и кончая двумя блестящими, опирающимися на подобия лунных дисков капищами — не похожи ни на каких других людей! И должен был бы сообразить, что на владеющих таким разнообразным — явно не здешним и наверняка страшно опасным — магическим арсеналом колдунов, нападать не стоит ни под каким видом! Нет же! Вообразив себя великим вождём — размечтался! Им, пятидесяти неприобщённым юношам, только своими силами перебить могущественных пришельцев — да слава о таком подвиге не померкнет во веки веков! Вот, вот — не померкнет…

А когда после полудня к шалашу Ирката прибежал запыхавшийся, дрожащий от страха разведчик и рассказал, что чужеземные колдуны, поразив громом, захватили его товарища — самонадеянно возомнивший себя вождём мальчишка с удвоенной яростью предался самоедству: дурак! Нечестивец! Преследуя гнусную цель, жениться на девушке из своего брачного клана — в герои намылился? Теперь вот расхлёбывай! Да повелевающие громом пришельцы, мстя за своего, беспощадно истребят вас всех! И это — ещё не худшее! Пользуясь покровительством Нездешних Сил, навеки заточат ваши души в Стране Вечной Зимы! Нет, и как только ему в голову мог придти столь отчаянно безрассудный замысел?

Острый приступ интеллектуального самобичевания был, по счастью, хоть и очень болезненным, однако не продолжительным — Иркат, справившись с душевной слабостью, уже скоро ободрял растерявшихся и впавших в уныние товарищей: ничего, дескать, что чужаки умеют убивать громом! Тем почётнее будет победа над столь опасным врагом!

А то, что основная побудительная причина его безрассудных замыслов — скорейшим человеческим жертвоприношением попробовать умаслить страшно разгневанный на него дух Кайхара — напрочь ускользнула от внимания юноши, это, наверно, к лучшему: склонные к чересчур пристальному вглядыванию в себя, вождями, как правило, не становятся.

Выбравшись из «Уазика», Сергей приятно удивился пахнувшему на него теплу: надо же! Там, где они были ещё тридцать, сорок минут назад, не меньше десяти градусов мороза, а здесь — градусов, наверное, пятнадцать тепла. Чудеса, да и только. Чтобы в ростовской области под Новый Год было пятнадцать градусов тепла — он такого не помнит. В России такое возможно разве что на черноморском побережье. Но главное, конечно, контраст: из суровой зимы — почти в лето. Ну, не совсем, разумеется, в лето — Сергей внимательно огляделся по сторонам — в лесу под деревьями кое-где снег, но и вместе с тем зелёный кустарник. Кажется — лавр.