Джеймс Ганн - Бессмертные [сборник litres]

Чарли посмотрел на доску, потом снова на меня.

– Все там правильно.

– Знаешь, всегда хотелось побывать на конвенте…

Шутка не удалась. На самом важном месте я запнулся, а по спине пробежал холодок.

– Что ж, значит, ты по адресу. А я написал так, как мне сказали.

– Ага, конечно, рассказывай теперь.

– Хочешь – сам спроси.

Я обернулся и замер. В дверь вошел высокий мужчина с черными волосами и сединой на висках, подтянутый, в дорогом вечернем костюме. На лацкане пиджака блестела золотая пятиконечная звезда. Приметы совпадали. Это был он.

Я двинулся следом.

– Кейси!.. – предостерегающе крикнул Чарли.

Я, не оглядываясь, помахал ему. Мужчина уверенным шагом направился к лифтам.

Первая кабина была забита почти под завязку. Он зашел в нее, и двери начали закрываться. Перед тем как они сомкнулись, я с ужасом заметил, что мужчина смотрит прямо на меня.

Глаза у него были черные, глубокие и сияющие. Мне сдуру показалось, что он видит сквозь металл: глядит, оценивает, затем надменно отворачивается и переключает внимание на нечто более стоящее.

Наваждение пропало. Я быстро посмотрел вверх. Стрелка замедлилась, замерла на литере «С», постояла и двинулась дальше.

– Вам наверх? – послышался нетерпеливый голос.

Я вздрогнул, но тут же успокоился и шагнул в кабину справа. Двери закрылись.

– Этаж «цэ», – сказал я.

Лифт бесшумно поехал вверх. За стеклом кирпичная кладка сменялась крашеными металлическими панелями. «М». «А». «В». Моя остановка была первой. Двери раскрылись, потом закрылись, и я очутился в коридоре. Пол застелен ковром, на кремового цвета стене золотом нарисована стрелка, указывающая вправо. Над ней два слова: «Хрустальный зал».

Я повернул голову. В Хрустальный зал вела двойная дверь, открытая наполовину. Мужчина в костюме как раз входил туда. Стоявший сбоку молодой человек поприветствовал его уважительным кивком. Швейцар. Значит, вечеринка закрытая.

Итак, за хрустальными вратами проходит некий «ковент», от которого у меня почему-то мурашки. Именно там тот самый безымянный мужчина – такую спину не спутаешь, – чье имя стоит тысячу долларов, а глаза похожи на сверкающие обсидиановые ножи. А еще он ходит с утра в вечернем костюме.

Я повел плечами, поправляя кобуру с плоским автоматическим пистолетом, и зашагал к двери. Приветливо кивнул швейцару – широкоплечему, короткостриженому, с приятным загорелым лицом – и шагнул внутрь.

Я будто ударился о стеклянную стену и замер, потирая ушибленный нос.

– Где ваш бейдж? – спросил швейцар.

– А-а, бейдж! – Я щелкнул пальцами. – Так и знал, что что-то забыл. Это же я, Кейси из Канзас-Сити. Познакомились там в прошлом году. Вглядитесь, неужели не помните?

Он нахмурился.

– С чего мне вас помнить?

Вопрос, что называется, в точку. И правда, с чего – особенно если учесть, что он меня прежде в глаза не видел? Конечно, не узнал, и ничего странного в этом нет!

– Сейчас в кармане посмотрю, – сказал я.

Я растерянно похлопал по карманам своего серого фланелевого пиджака. Выход оставался только один – уйти восвояси, но сделать это надо было с достоинством. И тут я нащупал в правом кармане нечто прямоугольное и гладкое. Вытащил. Это оказался бейдж.

Швейцар посмотрел на него и кивнул.

– Габриэль, хорошо. Носите и не снимайте. Без бейджа никого не пускаю.

Я машинально кивнул в ответ и нерешительно шагнул в зал. Невидимая преграда исчезла. Оказавшись внутри, я рассмотрел карточку поближе.

Посередине чернел круглый оттиск. Поверх него были напечатаны две строчки:

Зовите меня ГАБРИЭЛЬ

или платите пять долларов

Забавно, но куда забавнее другое. Эта карточка никак не могла попасть ко мне в карман. Подсунуть ее тоже никто не мог. Я только вчера забрал костюм из химчистки и сегодня с утра надел.

– Габриэль, – пробормотал я себе под нос. Архангел. Вестник Божий с трубой. Дьявол, вот это имечко.

Сначала «ковент», потом металлические двери с глазами, невидимая стена, теперь ангелы… Я поежился. Это входило в привычку.

Хрустальный зал производил приятное впечатление. Не самый большой конференц-зал в отеле, но точно самый красивый. Стены выкрашены густо-розовым. Ковер – темно-бордовый. С потолка свисают люстры: одна – огромная – в центре, а по бокам две поменьше. Сверкающие хрустальные подвески переливаются всеми оттенками красного и, покачиваясь, издают мелодичный звон.

В дальнем конце зала установлен импровизированный помост. Он накрыт черной тканью, сзади – черный занавес. Вдоль него аккуратно выстроились несколько кресел, перед ними – пюпитр. От помоста расходятся ряды деревянных стульев (я насчитал тринадцать рядов по тринадцать мест в каждом). На некоторых уже сидели, но в основном присутствующие стояли и беседовали, разбившись на группки. «Моего» человека среди них не было.

В целом это сборище ничем не отличалось от сотен других тематических конгрессов, которые каждый день проходят в отелях по всей стране. Раз в год мужчины и женщины собираются вместе, чтобы обсудить общие интересы, решить насущные вопросы, послушать о новых достижениях, утвердить новую планку качества. Не забывая, конечно, о возлияниях, подковерных интригах и невинном – или не столь невинном – флирте.

Все мужчины представительного вида, хорошо одеты, правда, не в вечерние костюмы. Женщины – их меньше – молоды и привлекательны. Признаться, ни разу не видел столько очаровательных особ в одном помещении, даже когда выслеживал гулящего мужа за кулисами бродвейского театра.

Но кто все эти люди? Врачи, адвокаты, преподаватели?.. Да, это слет – но чей?

Чтобы получше рассмотреть рыжеволосую красотку с роскошной фигурой, нужно было сместиться вправо. Я сместился вправо, но вдруг запнулся и потерял равновесие. Заваливаясь вперед, я выставил руки и за что-то ухватился – за что-то мягкое и округлое. Кто-то охнул. Я поднял голову и встретился с парой голубых глаз, сощуренных от смеха. Я прижимал к себе обладательницу самой прекрасной фигурки из всех, к которым мне случалось прижиматься.

– Видите? – произнес тихий, бархатистый голос. – От рыжих все беды.

– Какие беды? – прошептал я.

– Ну что, подержались? – спросила девушка. – Можете отпускать.

Я выпрямился и убрал руки.

– Простите, наверное, споткнулся.

Я с подозрением посмотрел на ковер, однако спотыкаться там было не обо что.

– Лучше споткнуться, чем упасть, – сказала девушка. – Особенно в объятья к Ля-Вуазен. Она ведь на самом деле карга. Ей сто лет в обед.

Я снова взглянул на рыжеволосую.

– Не верю.

Девушка повела плечами, и я наконец смог ее рассмотреть. По сравнению с прочими красавицами в зале она была всего лишь милой. Голубые глаза своеобычно контрастируют с черными волосами, а вот лицо немного нескладное. Глаза великоваты, а нос, наоборот, маловат, да еще слегка вздернут; губы полноваты, подбородок чересчур выступает. Ростом – на голову ниже меня. Зато кожа гладкая, молочно-белая, а фигурка… ну, об этом я уже говорил.