Геннадий Дмитриев - Настоящая работа для смелых мужчин

Нужно сказать, с кочевниками у свангов складывались не только военные отношения, между ними была налажена и торговля, но поскольку денег кочевники не имели, то торговые отношения сперва строились на основе натурального обмена. Но со временем сванги стали расплачиваться с соседними племенами своими монетами, объясняя, что за них у свангов они могут купить. Так деньги, которые чеканили сванги, стали межплеменной валютой.

Праздник, на который мы были приглашены, продолжался, праздники Богов неба длились три дня. Небо у свангов считалось отцом, земля — матерью. Были у них и другие Боги: Бог Солнца, Луны, плодородия, охоты, и прочие, а так же множество всевозможных духов: леса, воды, гор и всего, что окружало их. И надо всем этим множеством богов и духов возвышался главный, единый Бог Род, породивший все, что существует на этом и на том свете.

Я сидел вместе с пожилым свангом, по имени Актар, одним из вождей, наблюдая за ходом праздника. Длинная, с проседью борода, орлиный нос и светлые, живые глаза придавали ему вид мудреца, знающего толк в этой жизни.

— Расскажи мне о своем народе, — попросил Актар, — о ваших Богах.

— Когда-то, тысячи лет назад, — начал я свой рассказ, — наш народ тоже молился языческим Богам, как и ваш. Они жили общиной, возделывали землю, пасли свои стада и защищали земли свои от врагов. И не было среди них ни рабов, ни господ. Но потом, когда люди стали производить больше, чем могли потребить, появились богатые и бедные. Одни имели все, другие только жалкие крохи.

— Но, почему, — спросил сванг, — когда люди стали производить больше, чем могли потребить, появились бедные? Ведь тогда всем всего должно было хватать с избытком?

Я пытался с позиций теории Маркса объяснить свангу причины разделения людей на классы, и пришел к выводу, что справиться с этой задачей не могу. Когда я изучал в академии теорию марксизма, исторический материализм, вникая в сущность мудреных научных терминов, казалось, я все понимаю, не раз объяснял на семинарах суть теории классов, не один раз сдавал экзамены, получал высокие оценки преподавателей, а тут…

Я просто не смог ответить на элементарные, простые вопросы этого наивного, не владеющего никакими методами научного познания, дикаря, живущего в свободном, не отягощенном привычными нам пороками, обществе, не ведающим социального неравенства и классовой борьбы.

Выделение из народа определенного слоя людей, не занимавшихся производительным трудом, а осуществлявших функции управления, у свангов уже произошло, произошло и разделение труда, возникли и товарно-денежные отношения между общинами, между свангами и соседними племенами. Но такое разделение не привело к образованию классов. Да, вожди, жрецы, не создавали материальных ценностей, и жили за счет общества, но у них не было средств производства, и следовательно, по Марксу, их нельзя было назвать классом. Не было средств производства и у тех, что занимались торговлей.

Единственной зацепкой, которую я нашел в своих знаниях марксизма, было формирование рабовладельческого строя. Пленных было чем кормить, их уже не убивали, а заставляли работать. Но у свангов, как и у славянских народов, не было рабства! Регулярных войн они не вели, а если в межплеменных вооруженных конфликтах они брали в плен воинов противника, то после заключения мира их отпускали.

Все мои попытки объяснить свангу суть рабовладельческого строя разбились, как волны прибоя о гранитный утес, всего одним, наивным вопросом: «Как можно заставлять других работать на себя? Ведь это безнравственно!» Уровень нравственности у этих первобытных племен был гораздо выше, чем у нас — цивилизованных, обладающих высоким уровнем технических знаний, освоивших невиданные энергетические мощности, безнравственных, алчных дикарей.

У свангов была своя, устная «Библия», роль ее выполняли народные сказки-притчи, в которых боги на принципах ситуационного управления преподавали людям Великий Нравственный закон. В сказках описывалась некая ситуация, в которую попадал герой, и рассматривались возможные решения. Один из героев, действуя против своих личных интересов, но в интересах окружающих, выходил победителем из сложной ситуации, и получал награду, другой же, исходя лишь из своих эгоистических потребностей, не считаясь с интересами других, действуя, вроде бы на пользу себе, погибал или лишался всего, что имел.

Сказки рассказывали детям, и Великий Нравственный закон они постигали с пеленок, едва научившись понимать человеческую речь. У этого народа не было заповедей типа: «не убий», «не укради», нравственность в поведении людей была естественна, как дыхание.

Мы смотрели на праздник, смотрели, как веселятся эти свободные, сильные и красивые люди, и думали, каждый о своем.

— А ты можешь поднять меня в небо на своей железной птице? — спросил сванг. —Ведь мы — потомки птиц, и тоже когда-то умели летать.

— Конечно, могу, — ответил я.

Мы оставили праздник, и пошли к самолету.

— Вы куда? — спросил меня Николай Иванович.

— Актар хочет, чтоб я прокатил его на самолете.

— Смотри, все горючее не сожги. Израсходовать бензин мы всегда успеем, может еще пригодится, так что ты не долго, минут десять, не больше, — посоветовал Николай Иванович.

Сванг с интересом рассматривал самолет, он пощупал крылья, рули, лопасти винта, и все спрашивал, спрашивал, а я отвечал, как мог, стараясь не перегружать его тем, что он все равно понять не сумеет. Когда мы взлетели, Актар с затаенным дыханием смотрел на простирающийся под крылом пейзаж долины, но потом внимание его привлекли приборы, движение их стрелок, педали и штурвал. Он осторожно прикоснулся к штурвалу и положил на педали ноги.

— Бери! — жестом показал я ему. Не знаю, для чего я это сделал, но таков уж видно русский менталитет. Русский пилот обязательно даст попробовать управление своему сыну, жене, другу, да еще бог знает кому, чего никогда не сделает ни англичанин, ни француз. А русский пассажир, оказавшись в кабине пилотов, особенно если летчик его друг или родственник, обязательно попросит: «Дай подержаться за управление!». К большому сожалению, такой русский менталитет уже неоднократно был причиной летных происшествий с весьма тяжелыми последствиями, но выводов никто не делает, в том числе и я.

Я передал управление свангу, мягко держась за штурвал, а потом и вовсе убрал руки. К большому моему удивлению, сванг не завалил самолет в крен, не перевел его в пике, он ровно вел Ан-2 в горизонтальном полете. «Надо бы развернуться», — подумал я, и тут произошло чудо, да именно чудо, по-другому я этого назвать не могу! Сванг плавно ввел машину в левый разворот, разворот координированный, правильный, без скольжения, без набора и потери высоты и скорости! Потом он еще разворачивался вправо, влево, снижался, набирал высоту, изменяя соответственно режимы работы двигателя. Я, что называется, обалдел! Такого в жизни своей я еще не видел! Чтобы человек, ни разу до этого не видевший самолет, смог его пилотировать? Да, у курсанта, который год учит устройство самолета, аэродинамику и технику пилотирования, в первых полетах даже прямая не получается, а тут, на тебе! Дикарь, не имеющий представления об аэродинамике, впервые увидевший «железную птицу», пилотирует самолет не хуже меня! Когда мы приземлились, я был в шоке, а сванг на вершине счастья.