Геннадий Дмитриев - Настоящая работа для смелых мужчин

Однажды американский Дуглас выполнял коммерческий рейс с посадкой в Дегире. Я уговорил пилота взять меня на борт. Пилот был американцем, но я сразу понял — он русский. Я хорошо знаю русских, учился в России до войны, работал в военном НИИ. Занимался сбором разведданных. Непосредственным моим начальником тогда был Канарис. Перед началом войны меня отозвали, перевели из абвера в лабораторию Аненербе. Так что, русских я знал хорошо. На этом и сыграл. Представился ему русским солдатом, заброшенным судьбой в эти края. Я знал, что это сработает. Он взял меня на борт.

Потом, в полете у Дугласа что-то случилось с мотором, и он приземлился здесь, в Южногорске. Мотор починили, Дуглас улетел. А я остался. Не нужна мне ни Европа, ни Аргентина. Мой удел — покаяние. Я это понял еще там, в Шамбале. А тут идеальное место для общения с Богом. Я молился, и Бог услышал меня. Я обнаружил эту пещеру давно. Читая эти рукописи, я понял многое, я судил себя так, как не осудит ни один суд. Самое страшное, к чему может приговорить суд — это смертная казнь. Что мне смертная казнь, когда тело мое бессмертно, а душа отдана дьяволу?

Тогда я начал писать книгу. Это откровение великого грешника, евангелие покаяния. Я писал ее сорок лет. Вот, возьмите. Люди должны прочесть это. Находясь здесь, я изучил многие религии мира. Все они говорят об одном: люди должны стать людьми. Когда они перестанут быть стадом животных, толпой, когда осознают они свое предназначение на этой Земле, только тогда приблизятся они к Богу. Ни вождь, ни фюрер, ни церковь не приведут народ к счастью. Никто не сделает людей людьми, пока они сами не станут ими. Смерть — это еще не конец. «Люди будут искать смерти, но не найдут» — сказано в откровении от Иоанна. Люди не могут никак понять, что Апокалипсис — это только предупреждение. Предупреждение, а не предопределенность. Мир можно изменить, если люди изменят себя.

Те жрецы, которые взяли на себя роль управления миром, управление это уже потеряли. Они создали чудовище, которое пожрет их самих. Они только думают, что они управляют, как водитель, который мчится по горной дороге, и не знает, что у него отказали тормоза. Та элита, которая должна творить, управлять толпой, сама давно превратилась в толпу, способную только жрать, жрать и жрать. Она тупеет и вырождается. Толпа, низведенная до уровня скотов, дойдя до отчаяния озвереет и растерзает элиту, как случилось это у вас в семнадцатом году, как случалось это во времена всех революций. Стремление к элитарности породило нацизм. С помощью генетики можно вывести совершенную расу, совершенное тело, но без души. Вместо расы господ получится раса моральных уродов, обладающих совершенными телами. Разделение общества на элиту и толпу — это тупик. Те, кто стремятся жить за счет других, рано или поздно превратятся в скотов.

Только один путь есть у человечества — люди должны стать людьми. Не под водительством вождя, а под водительством Божьим. И искать Бога нужно не в церкви, не в религиозных обрядах, а в своей душе. Когда каждый поймет это и изменит себя, тогда изменится и мир.

А теперь идите. Постарайтесь опубликовать эту книгу, люди должны прочесть ее. Еще в ней есть расшифровка и толкование древних рукописей, найденных в пещере. Думаю, моя работа поможет вам в изучении этих манускриптов.

— Вы давно работаете с древними рукописями, что в этой пещере? — спросил я.

— Достаточно давно, почти сорок лет.

— Странно, почему же тогда мы обнаружили эти документы только сейчас, ведь альпинисты и до этого не раз бывали в пещере, но хранилища не видели.

— После того, как я брал документ из хранилища, я закрывал его, и прикрывал сверху камнями, а в тот раз не успел. Я увлекся работой с документами, которые не желательно было выносить. Они могли быть повреждены при изменении температуры и влажности. Так увлекся, что поздно почувствовал, что к пещере кто-то приближается. Обычно я чувствую это заранее. Я успел лишь закрыть плиту, но замаскировать ее не успел. Едва я вышел из пещеры, как вошли вы. Потому вы и обнаружили хранилище.

— А почему Вы его тщательно маскировали? Вы не хотели, чтобы древние знания стали доступны людям?

— Я боялся, чтобы эти документы не попали в руки случайных людей. Но теперь я спокоен, древние знания перейдут к достойным людям.

Когда мы вернулись в аэропорт, день уже клонился к закату, и посадочные огни полосы встретили нас в сумерках угасающего дня. Впечатления переполняли нас, и только когда Коля пошел в ресторан заказывать нам ужин, мы вдруг вспомнили, что с самого утра мы еще ничего не ели.

Мы ужинали, наполняя проголодавшиеся желудки произведениями местного кулинарного искусства, представленными в меню: котлетами с гречневой кашей, сосисками с картофельным пюре, салатами из прошлогодних овощей и первым блюдом, отдаленно напоминавшем украинский борщ. Несмотря на скудность стола и относительную съедобность заказанных блюд, настроение наше было приподнятым. Во-первых, мы были уже почти дома, а во-вторых, приключение наше окончилось вполне благополучно, нам удалось прикоснуться к тайнам мироздания, и хоть вопросов оставалось больше чем ответов, но мы все же заглянули за край бытия.

В голове не укладывалось в полной мере то, что мы действительно побывали в мире, отдаленном от нашего четырьмя тысячелетиями. Все это казалось каким-то странным сном, а мои видения и вовсе представлялись бредом воспаленного воображения: и эта женщина в красном — мой ангел-хранитель, и та Красная женщина — жрица Богов времени — может быть это всего лишь сон? Но то, о чем говорили они, оказывалось реальностью. Я уже начинал задумываться — а не пора ли мне показаться психиатру? Профессор Мальцев меня успокаивал, он говорил, что та, Красная женщина, вовсе не женщина, а некое существо из параллельного мира, которое сформировало образ женщины в моем воображении, подобный тому, который являлся мне в качестве ангела-хранителя. Но что означал образ той, моей женщины в красном, ни профессор, ни Семенов объяснить не могли. Володя говорил, что в его практике не было зафиксировано ни одного случая, когда ангел-хранитель являлся в виде какого-то образа. Чаще всего, люди слышали голос, как бы внутри себя, который предупреждал их об опасности, или ощущали, что им не стоило делать того, что они собирались сделать в самое ближайшее время.

И тут я вновь увидел ее. Нет, это было не видение, я не спал, не дремал, не находился в каком-либо отрешенном состоянии, я просто сидел и беседовал с друзьями. Женщина, одетая в красное вечернее платье, медленно шла меж столиков к выходу. Еще не видя ее лица, я сразу понял, что это была она. Я заворожено смотрел на нее не в силах оторвать взгляд, но, похоже, никто из моих друзей ее не видел. Увлеченные разговором, они не обращали внимания ни на кого, кроме нашей компании. Она подошла к выходу, остановилась и обернулась ко мне. Она смотрела на меня все тем же печальным взглядом, и я уже ничуть не сомневался в том, что это была именно она. Я хотел было встать и пойти за ней, но не смог, я словно прирос к стулу. Затем она повернулась и ушла. Было странным видеть ее здесь в красном вечернем платье среди посетителей кафе, одетых в летные куртки, штормовки, и прочие одежды, весьма далекие от вечерних туалетов. Я понял, что если не найду ее сейчас, то больше не увижу ее никогда. Я встал, извинился, сказав, что сейчас вернусь, и направился к выходу. Я обошел все здание аэропорта, все два этажа гостиницы — ее нигде не было. Отчаявшись в своих поисках, я подошел к девушке, администратору гостиницы, и спросил: