Илья Хоменко - Поднебесник

— Виноват, командор. Разрешите занять свое место.

— Зашифруйте и отправьте по тахионному лучу на базу следующее сообщение, — пальцы связиста забегали по клавишам компьютера, — отменить все боевые вылеты дальнего радиуса, а также разведывательные экспедиции в секторы «С» и «Джи». Отозвать на базу сторожевые рейдеры «Зет-8», «Кей-19», «Ди-3». Крейсерам «Ураган», «Корсар» и «Самум» оставаться на орбитальном космодроме. Их прежнее боевое задание отменяется. Гриф «экстренно», мой личный пароль и код. Все.

— Да, но флотилия Диэла может в любой момент…

— Никакой флотилии Диэла больше нет. Господа, вы не чувствуете этого? Есть несколько рассыпающихся от старости звездолетов, которые ютятся по своим тайным стоянкам. Неужели вас не мутит при мысли, что вам придется снова убивать безоружных? Сейчас достаточно одного дипломатического усилия для предотвращения войны. Неужели вы не ощущаете, наконец, как меняются параметры некоторых неуловимых приборами излучений вокруг нашего корабля? Это значит, что где-то, может быть, очень далеко отсюда, вне пределов чашей досягаемости, диэльцы заканчивают работу над гиператомным оружием. Если война продлится еще лет двадцать, это подорвет энергетический потенциал Земли. А Диэл к этому времени будет располагать средствами поражения, которых нет у нас. И кто знает, на чьей стороне будет тогда успех?

Прошло несколько минут. Наконец, штурман Кохроп сказал:

— Может, вы и ошибаетесь, господин адмирал. Но мне почему-то кажется, что вы правы. И я, — он обвел взглядом центральный пост, — все мы чувствуем, да, чувствуем сейчас то, о чем вы говорили.

Голова у адмирала сильно закружилась, и он, потеряв сознание, повис в коконе безопасности, соединявшем его с пилотским креслом.

Мягкие присоски энцефалодатчика отклеивались от висков с поцелуйными звуками. Врач улыбался как-то странно, чуть глуповато.

— Голова кружится? — спросил он.

— Да.

— У вас увеличилось количество нейронов головного мозга. Он растет. Непрерывно. Пропорционально его росту изменяется объем черепа.

— Головастиком буду?

— Нет.

— Сверхчеловеком?

— Хм… Вы эволюционировали.

— Хотите сказать, что я…

— Да. Изменения, происходящие с вами — следствие скачкообразно появившегося эволюционного процесса. Все ваши ощущения, недомогания…

Адмирал медленно поднялся с кушетки. Подошел к висевшему на стене монитору. Телекамера автоматически захватила его в фокус и «повела». Он долго изучал свое изображение. Анфас, в профиль, со спины. Синий комбинезон, бледное морщинистое лицо, ежик седых волос. Вроде все как обычно.

— Почему это случилось именно со мной?

— Не знаю. Знаю другое: началось это с вами не вчера. Помните, как ужасно чувствовали вы себя после уничтожения космической станции актарианцев? А когда мы атаковали пассажирский лайнер с Диэла, сколько дней вы после этого глотали таблетки от головной боли? Новое продиралось сквозь сопротивление старого. И вчера наконец прорвалось. Хомо моралис. Человек моральный. Или просто нормальный.

— Спасибо на добром слове.

— Я не шучу.

— Ну и что же мне делать?

— Я уверен, что вас поймут и поддержат даже те, кто не поверит в произошедшую перемену. А таких будет немного.

— И что тогда?

— Наступит мир без войн, потому что не с кем будет воевать. Наступит мир без ненависти, злобы, желания причинять боль другому. И вы, похоже, первый из этого мира. Возможности человечества станут безграничными. И не только человечества. Происшедшее с вами не есть отличительная особенность существ-гуманоидов. На Диэле процесс такого типа идет уже несколько лет. На Антариане только начинается. Но все равно они нас в этом смысле опередили.

— Откуда вам все это известно?

— Я офицер службы политической благонадежности, приставленный в этом районе шпионить за вами, — легко признался врач. — Но теперь это ведь не имеет значения, правда?

— Не имеет. А скажите, со многими ли уже произошли перемены вроде моей?

— По моим данным, вы единственный.

— Но почему же тогда члены экипажа так легко отказываются от прежних своих убеждений, выполняют мои приказы, противоречащие уставу?

— А вы этого сами не понимаете?

— У меня есть одно очень туманное ощущение.

— Я помогу вам его выразить словами. Все мы сейчас находимся под вашим воздействием. Не знаю, каким образом, но мы все чувствуем то, что и вы. Это следствие деятельности вашего мозга. Он донор нового сознания. Мы лишь реципиенты. Думаю, пройдет некоторое время, и у каждого активируются психические структуры, подобные вашим.

— А если бы меня не было?

— Вы есть. Но если бы с вами что-то случилось, нельзя быть уверенным, найдется ли кто-то, способный заменить вас. Я обследовал несколько раз членов корабельного экипажа, а до этого сотни человек на Земле. Ни у кого даже приблизительно ничего похожего на те перемены, которые зафиксированы в ваших энцефалограммах медкомиссией спецслужбы еще год назад. Кто знает, сможем ли мы перейти на следующую стадию развития сами?

В адмиральской каюте было почти уютно. Конечно, обстановка была спартанской. Но все же земной. Войдя в дверь, снаружи обычную титановую, а изнутри будто деревянную, адмирал снял подсумок с аварийным кислородным запасом. Магнитные ботинки. Автоматическим жестом отстегнул кобуру. Сороказарядный бластер типа «молния», оружие командного состава, был на ощупь приятен, как детская игрушка. Несколько секунд он с некоторым удивлением смотрел на это доведенное до совершенства орудие убийства. А потом бросил его вместе с кобурой в специальное устройство для уничтожения мусора.

Три человека стояли в переходном тамбуре, соединявшем нижнюю палубу с трюмом, и разговаривали.

— Неужели все?

— Да, похоже, война подыхает.

Один из стоявших, с нашивками механика, сказал:

— Адмирал распорядился начать подготовку двигателей к режиму тахионного броска.

— Значит, действительно возвращаемся на базу.

— А как мы застопорились тогда! Я думал, гравиметры полетят. Думал, авария случилась.

— А корабль осьминогов как от нас драпал!

Помолчали.

— Что ты будешь делать на гражданке? — спросил один у другого.

— Посажу сад. Перечитаю все любимые книги. Натяну гамак между грушей и сливой…

— Но так ведь они не сразу вырастут.

Поговорили о саде.

Подошел четвертый. Поздоровался. Ему ответили. Спросил, какие новости. Ему сообщили, что новость теперь одна и надолго, а именно — война на исходе. Каковы его планы на мирную жизнь, поинтересовался механик. Он криво улыбнулся и сказал, что вернется в родную деревню. Отдал честь по-уставному и зашагал к трюму. Всем троим показалось, что он не разделяет того приподнятого и радостного настроения, которое овладело экипажем. Но трое тут же отвергли эту мысль. Тому, что ожидало их, невозможно было не радоваться.