Илья Хоменко - Поднебесник

Повинуясь какому-то еще неосознанному до конца побуждению, он опустил палец в склянку с этим токсином. И сунул руку с прилипшими белыми крошками в карман.

Приближалось время отведывания обеда. Кок посторонился, пропуская его в камбуз. Он не отдал честь эксперту как обычно, а улыбнулся ему дружеской улыбкой. И того подобная фамильярность покоробила. Монитор внутреннего оповещения был включен. На экране светилось усталое лицо адмирала.

— Я благодарю вас всех, — говорил он. — Вы честно выполнили свой долг. Но страшных долгов ни у кого из нас больше не будет. К нам присоединятся все люди Земли, все существа Геоцентрической федерации. Мы все — и друзья, и бывшие враги — соединимся в одном сообществе. Представляете, какая жизнь начнется?

«Говорят, у него мозги какие-то особенные, — думал унтер-капрал, выполняя свою работу. — Что-то излучают и все это чувствуют. Что они такого могут чувствовать, интересно? Враг есть враг, и как с ним можно дружить? Оболванил тут всех и на Земле оболванит. А я вот не чувствую ничего. Правду обо мне говорили дома — безмозглый».

— Друзья! Вы все снимете мундиры и вернетесь наконец домой. — Адмиральский голос впивался в него, как луч боевого лазера.

«А я тебе друг? Я, пробующий твою еду, чтоб умереть, в случае чего, первым? А ты сел когда-нибудь за стол, не узнав, как чувствует себя унтер-капрал фуражной службы?»

Да, он рассчитывал вернуться. Но в форме. С заслуженными фронтовыми медалями. Презрительно взглянуть в глаза своему обидчику, который, наверное, от тяжелой работы давно превратился в дохлятину. Хлопнуть по плечу хозяина. И гордо пройти мимо его дочери. А теперь? Он представил себе промозглую слякоть. Кислое вино в корчме, за которое он будет платить жетонами военной пенсии. Шепот за соседним столом: «Вон тот, на котором свои харчи космонавты проверяли». И содрогнулся.

— Настанет время, когда о таких вещах, как оружие, война или яд мы будем узнавать лишь из книг. Когда слово «ненависть» превратится в ничего не значащий набор звуков.

«Вот так, значит?» — подумал унтер-капрал.

— Адмиральская порция. — Кок пододвинул к нему прибор.

Фуражир отсосал немного пищи в специальный пластиковый шар с носиком, подышал аппетитными испарениями еды. Снял пробу. Извлек из кармана левую руку. Щелкнул пальцами над тарелкой. Крошечная белая крупинка при этом упала в прозрачный бульон и тут же в нем растворилась.

— Проверка закончена, — сказал он коку. — Все в порядке. — И вышел.

Тяжелая утрата постигла через несколько дней после описываемых событий вооруженные силы Геоцентрической федерации. На борту флагмана скончался командующий первым космическим флотом Земли. Смерть адмирал-командора произошла от мозгового кровоизлияния. И была почти мгновенной. Правда, симптомы надвигающегося удара были заметны и раньше. Очевидно, под их влиянием он отдал несколько противоречивых и нелогичных распоряжений. Но об этом в официальной версии гибели адмирала было упомянуто одной строкой мелким шрифтом после длинного перечня наград и заслуг. Куда более подробно этот вопрос освещался в секретном докладе бортового врача, офицера службы политической благонадежности. Доклад этот, подкрепленный данными межпланетной военной разведки, а также материалами энцефалографического обследования адмирала за последние годы, был внимательно изучен правительством.

С учетом того, что ни одному жителю Земли, кроме адмирала, не удалось преодолеть эволюционный барьер, а сам он как раз вследствие перегрузок, связанных с преодолением этого барьера, погиб на самой ранней стадии эволюции, был сделан вывод, что переход на следующую ступень развития для человечества в целом не осуществим. Учитывая также, что процессы интеллектуального и эмоционального совершенствования, набирающие силы на недружественных планетах, могут серьезно повредить положению Земли, отстающей в этом от них, вытеснив ее с мировой межгалактической арены, было принято решение отказаться от перемирия с Антарианом и форсировать боевые действия против Диэла.

Впрочем, в надвигающейся военной кампании экипажу флагмана первого космофлота принять участие не довелось. Дело в том, что почти у каждого астронавта сохранились воспоминания о том влиянии, которое оказывал на него адмирал. Весьма смутные, они делали тем не менее участие его в боевых действиях невозможным. Поэтому экипаж адмиральского звездолета был расформирован и отправлен в почетную отставку с правом ношения мундира без погон и нашивок, воинской пенсией, а также сохранением за каждым желающим работы и дома по первоначальному месту жительства.

Долгожданный праздник, День независимости, с самых первых минут принес Андрею неприятность. Едва проснувшись, он почувствовал знакомый солоноватый вкус. Кровоточили десны. Опять. Придется пройти курс специального лечения. «Ну да ладно, — думал он, наливая в стакан укрепляющий эликсир. — Это все не страшно, это пройдет». В конце концов, армия подарила ему не самый увесистый из своих сувениров. Капрал, заставлявший его кричать петухом и прыгать при этом с койки на койку, оставил в Ледяном каньоне и зубы, и пальцы обеих рук. А тихий, будто застенчивый капитан, командир их батальона, не вернулся оттуда вообще. Андрей представлял себе лежащего навзничь капитана, его мертвые, вцепившиеся в небо глаза на побелевшем лице, перечеркнутом извилистой трещиной расколотого стекла гермошлема. Нет. Кровь на зубной щетке и волосы на расческе — пустяк, если ты знаешь, что у тебя есть дом, есть работа, если приходится глотать не более десяти таблеток в месяц, печень не вспоминает больше о жуткой еде из корабельного пищевого синтезатора, а сердце о двойных стартовых перегрузках, все у тебя стабильно, и ни войны, ни ужасного десанта на Планету снегов в твоей биографии никогда больше не будет. Андрея ожидал целый день спокойного отдыха. В камине потрескивали, излучая тепло, искусственные поленья. Кофейный аромат смешивался с запахом поджаренного хлеба. Магнитофон мурлыкал вполне «съедобную» музыку. И ничто не предвещало никаких неожиданностей.