Питер Банзл - Лунный медальон [litres]

Лампы зашипели, и свет в зале погас. На занавесе появилось белое пятно света от прожектора, и толпа начала взволнованно переговариваться. Круглое пятно походило на полную луну, и Лили хлопнула в ладоши, увидев в этом хороший знак. Вдруг прожектор погас вместе с нижними софитами, и зал погрузился в кромешную тьму.

Шло время. Роберт крепко сжимал медальон. Ужас пробирал его до костей. Все как-то неправильно, не так он представлял встречу с мамой. Мальчик заерзал на месте, всем сердцем желая уйти, как вдруг…

ЩЕЛК!

Вновь загорелся прожектор. В центре сцены стояла женщина в белой шелковой мантии и синем бархатном платье, расшитом драгоценными камнями. Из-под пышной шевелюры, собранной в сложную прическу, выглядывал высокий воротник платья.

Женщина подняла руки, потом сложила ладони вместе и слегка поклонилась. Когда она выпрямилась, мерцающий прожектор осветил ее лицо. У нее был прямой нос, острые скулы и внимательные карие глаза – такие же, как у Роберта, разве что подведенные черным карандашом. Она оглядела зрителей и вдруг нахмурила свои угольно-черные брови. Лили показалось, что артистку на мгновение охватила боязнь сцены. Девочка хотела было сказать об этом Роберту, но увидела, что тот сидит с открытым ртом, вцепившись в сиденье.

– Ты что, думаешь… – начала девочка.

– Это она, – не дал ей договорить Роберт. – Это моя мама.

Селин коротко улыбнулась и взмахнула руками. Красный занавес тоже поднялся, и под ним, в глубине сцены, показался темно-синий задник со сверкающими звездами из таких же камней, какие были на платье у артистки. Оформление задника напоминало о ночном небе.

– Перед вами спиритическая камера, – объявила Селин.

Прожектор повернулся и осветил черный лакированный шкаф в человеческий рост. В центре его сиял похожий на луну перламутровый круг. Через центр луны проходила тонкая линия – видимо, это был зазор между створками шкафа. Присмотревшись, Лили и вправду заметила маленькие стеклянные ручки по обе стороны от зазора.

Селин подошла к камере и открыла обе двери. Внутри ничего не было, только черная, будто поглощавшая свет пустота.

– Эта камера – портал в другой мир… – Селин говорила громко и властно, но голос ее вместе с тем звучал мелодично и таинственно. Она показала внутрь шкафа. – Сейчас тут пусто, но скоро я призову сюда моего астрального духа-наставника. – Селин хлопнула в ладоши. – Обычно дух принимает форму безобидной девочки, но помните: она опасна. Не перечьте ей, не злите ее, иначе она может причинить вам вред. Впрочем, мы, к счастью, сумеем защититься.

Селин подошла к краю сцены, где стоял деревянный стул и стол со стаканом воды. Она взяла что-то со стола и подняла руку повыше, чтобы все увидели – это был кусок мела.

– Прежде чем призвать астрального духа, необходимо нарисовать пентаграмму, чтобы остальные обитатели мира мертвых не смогли проникнуть в наш мир.

Селин нагнулась и нарисовала вокруг камеры два круга, а внутри кругов начертила звезду. Потом она вернулась на край сцены, сделала глоток воды и села на стул. Закрыв глаза, Селин прижала пальцы к вискам и стала тихо напевать какой-то странный мотив. Пение становилось все громче, пока не стало разноситься по всему залу.

Сначала песня казалась неразборчивой, бессмысленной, но вскоре Роберт сумел различить отдельные слова и фразы. Селена пела, меняя тембр и громкость голоса:

Раздался оглушительный грохот. Роберт быстро перевел взгляд на спиритическую камеру, и по телу его побежали мурашки. В темной глубине камеры появилась призрачная фигура с мертвенно-бледным лицом.

Бледная фигура висела в воздухе, не касаясь ногами пола. Белое платье и длинные светлые волосы развевались, будто она находилась под водой. В зале стало очень холодно, словно с появлением духа наступила зима. Селин передернуло, и она запахнула мантию; освещавший ее луч прожектора поблек.

Послышался громкий свист, и девочка-призрак очнулась. У Лили перехватило дыхание. Глаза призрака закатились, но все равно казалось, что он заглядывает в душу каждому зрителю.

Даже Малкину, которого напугать было трудно, стало не по себе – Лили чувствовала, как у него дрожит хвост. Жаль, с ними нет Анны, она быстро разоблачила бы ясновидящую. Где же аэронавтка? Неужели Кэдди ее не впустила?

– Это мой дух-наставник, – представила девочку Селин. – Я называю ее Безымянной. Она умерла почти сорок лет назад, когда была совсем ребенком, и с тех пор душа ее скитается по мрачным запутанным дорогам мира мертвых. За это время она освоила множество темных искусств…

Селин встала со стула и обратилась к парящему духу. Она говорила медленно и спокойно, но в голосе ее проскальзывали нотки страха, будто она до конца не знала, на что способен призрак.

– Безымянная, я призвала тебя, чтобы ты помогла нам найти людей, ушедших в мир иной, и поговорить с ними. Ты поможешь, Безымянная?

Призрачная фигура медленно кивнула.

– Я готова. – Ее громкий, резкий голос разнесся по залу и постепенно рассеялся, как дым.

Селин подошла к софитам, перешагнула их и спустилась в зал. Она проходила вдоль дальнего ряда, и за ней следовал мерцающий свет прожектора. Роберту, Толли и Лили пришлось выгнуть шеи, чтобы не упустить ее из виду.

Она остановилась около пожилого джентльмена и взяла что-то из его протянутой ладони.

– Безымянная, скажи, что я держу в руке? – Селин повернулась спиной к сцене. Ее глаза словно подернулись пеленой, и в своем трансе она, казалось, не замечала никого вокруг.

Мгновение длилось вечность, и наконец дух хрипло прошипел:

– Перед тобой мистер Макналли. В руке ты держишь серебряное кольцо с рубином, которое он подарил жене на тридцать пятый день рождения. Его любимая Амелия умерла три года назад, в июне.

Мужчина покраснел от волнения.

– Все верно! Хочу узнать… Я х-хочу узнать, как она там…

– Амелия сейчас с тобой, Безымянная? – Глаза Селин наполнились слезами.

Призрак кивнул:

– У нее седые волосы, убранные в пучок, и проницательные зеленые глаза.

– Это она. – Мужчина заплакал и прикрыл лицо руками.

– Она хочет, чтобы вы знали: у нее все хорошо. Она в лучшем мире и присматривает за вами. Она говорит: если придет нужда, вы можете продать кольцо. И еще она просит раздать остальные ее вещи, например старую одежду, которую вы храните в комоде. Она говорит, настало время жить дальше.