Ника Ракитина - Дракон для жениха [СИ]

— Но в меня стреляли! — возмутилась посланница, и, надо признать, возмущение ее было вполне законно. Однако же не было времени ни утешать ее, ни спорить с ней, поскольку наверху показалась еще одна светлая фигура. На такой высоте было не разглядеть лица и стати, но по поведению девицы пан Иохан заключил, что это королевна Мариша. Она держалась очень спокойно, не раскачивалась бестолково, не крутилась, не размахивала руками и вообще не проявляла никаких признаков страха. Где было нужно, она легонько отталкивалась от стены, в других местах — замирала неподвижно. За ее спуском барон следил с гораздо меньшим страхом, и испугался только, когда, как и Улле, принял королевну в объятия и заглянул ей в лицо: белое, словно сметана, с побелевшими губами и расширенными фиалковыми глазами. Бледность Мариши проистекала, конечно же, не от слабости, как у панны Улле…

— Вам нехорошо, ваше высочество?

— С чего вы взяли? — делано удивилась королевна, сохраняя хорошую мину при плохой игре. Ручки ее, впрочем, лежали себе на плечах пана Иохана, не торопясь исчезать, а пальчики цеплялись за рубашку (вернее, за то, что от нее осталось). Он заново поразился неземной хрупкости девичьего тела; страшно было размыкать руки — страшно, что это неземное существо с фиалковыми глазами, едва его отпустишь, немедленно рассыплется звездной пылью. Но, ничего не поделаешь, королевну пришлось поставить на землю; слишком ясно пан Иохан понимал, что чем дольше она будет оставаться в его объятьях, тем труднее будет оторвать ее от себя. И все это — на глазах у Улле…

— Сможете вы стоять без моей помощи? Не упадете?

— Не упаду, — обещалась Мариша и первая убрала руки. — Можете совсем меня отпустить, барон…

— Минутку! — спохватился пан Иохан. — Веревку же надо развязать…

Хитрый узел распускался сам собой, ежели знать, где потянуть, но барон провозился с веревкой несколько минут — вместо того чтобы развязать узел, он исхитрился его запутать; руки были как чужие. Наверху терпеливо ждали и никак его не поторапливали; быть может, были заняты какими-то своими делами. Королевна Мариша тоже терпеливо ждала, немного приподняв и отведя от боков руки, дабы упростить своему освободителю задачу. Пан Иохан честно старался не смотреть на нее, чтобы не запутаться в узлах окончательно; не смотрел он и в сторону посланницы, однако ж его не покидало ощущение, будто драконица пристально и неотрывно за ним наблюдает.

Наконец, узел был распущен, петля снята, и веревка втянулась наверх.

Отказавшись от помощи, королевна Мариша проделала несколько шагов и села в траву рядом с посланницей. Пан Иохан приготовился встречать сестру.

Ядвися единственная из девиц получила от спуска истинное наслаждение.

Она держалась как заправский скалолаз и, ежели б не юбки, которые изрядно ей мешали, пожалуй, превзошла бы мужчин в ловкость так же, как превзошла в храбрости. У пана Иохана голова закружилась, пока он наблюдал за подвигами сестры, а на языке уже крутились все те слова, которые он намеревался ей высказать, когда она окажется внизу, в безопасности. Кое-что ему хотелось сказать и Фрезу, с чьего попущения, несомненно, Ядвися так лихо летела вниз, отталкиваясь от стены ногами, обутыми в совершенно неподходящие к случаю легкие башмачки.

— Я сама! — требовательно крикнула девушка, стоило брату протянуть к ней руки. Пан Иохан отступил. В последний раз оттолкнувшись от склона, она проделала в воздухе красивую пологую дугу; когда же ноги ее коснулись земли, Ядвися сокрушенно вздохнула.

— Вот и все! — проговорила она с крайним сожалением. — Какая жалость, что так быстро все закончилось! А как хорошо было!

— Тебе бы мужчиной родиться…

— Я бы не возражала! — откликнулась Ядвися. — Только кто меня при рождении спрашивал?

— Представляю, сколько мороки с тобой было бы, будь ты не сестрой мне, а братом, — улыбнулся пан Иохан. — Пришлось бы то и дело вызволять тебя из всяческих щекотливых ситуаций. Нет! Мне, пожалуй, повезло, что ты девица.

— Ой, можно подумать, ты сам не попадаешь в щекотливые ситуации , — немного обиделась Ядвися. — То и дело с тобой что-нибудь происходит.

Взять хотя бы ситуацию, в которой мы нынче оказались. Очень может быть, что, не будь тебя в свите, мы благополучно добрались бы до места безо всяких приключений, которые ты к себе так и притягиваешь.

— Не вините напрасно вашего брата, панна Ядвига, — тихо, но твердо проговорила королевна Мариша, стоявшая поодаль; она внимательно прислушивалась ко всему, что сказано было между братом и сестрой, хотя и не подавала виду, будто ее это интересует — и вдруг решила вмешаться. — В этом путешествии если кто и притягивает неприятности, то это отнюдь не барон. Ведь целью разбойников была я. Ради моего будто бы освобождения было затеяно это дерзкое нападение…

— О, Великий дракон! — закатила глаза Ядвися. — Я просто пошутила. К чему воспринимать все так буквально и так серьезно?

Пан Иохан только улыбнулся детски-наивной серьезности королевны — но улыбнулся так, чтобы она не заметила; и ничего не ответил сестре.

На душе у него стало поспокойнее теперь, когда все три девицы были рядом с ним и в относительной безопасности (об Эрике он по-прежнему ничего не знал и старался о ней не думать, дабы не волновать понапрасну сердце).

Оставалось только дождаться Фреза и решить, что делать дальше. Впрочем, для пана Иохана, который ни за что на свете не бросил бы в беде несостоявшуюся невесту, все было более или менее ясно; оставалось поставить перед фактом непрошеного товарища по несчастью.

Эрика сама себе удивлялась, как только ей хватило выдержки ни разу за все эти ужасные часы не лишиться сознания или хотя бы не впасть в панику. Страшно было очень, и все-таки ни на минуту она не потеряла головы… ну, разве только в самом-самом начале, когда все так ужасно загремело и затряслось. Тогда все четыре девицы в купе посыпались со своих диванчиков, а слаженный визг на короткое время перекрыл грохот и железный скрежет. Эрике смутно помнилось, будто она тоже кричала. Ни разу не пискнула одна только королевна Мариша, бывшая тут же, в купе, вместе со своими фрейлинами; да ей и не пристало визжать, тем самым уронив себя в глазах подданных.

Когда грохот стих и толчки прекратились, напуганные девицы выждали еще несколько времени и только тогда начали подыматься с пола, охая и причитая. Ее высочество уже стояли у дверей и прислушивались, сосредоточенно сдвинув брови; происшествие, по-видимому, нисколько ее не напугало, а только лишь рассердило.

— Тише вы! — шикнула она на стенающих фрейлин. — Поглядите лучше, что творится снаружи.

Две девицы в голос закричали, что ни за какие сокровища на свете не подойдут к окну — мало ли что может за ним оказаться! Прижавшись друг к другу, они умостились на диванчике и отказались двигаться с места, пока кто-нибудь не явится их спасти. Еще какой-нибудь месяц назад Эрика непременно присоединилась бы к ним, но сегодня она смело приблизилась к окну и, замирая от собственного безрассудства, выглянула наружу.