Владимир Тюрин-Авинский - На суше и на море - 1980

Собрались на совет охотники. По правде сказать, настоящих волчатников в деревнях осталось не так уж и много. Да и кому хочется даром время терять и попусту ноги бить! Дело это нелегкое. За иным хитрецом, вроде Беспалого, можно месяц ходить без толку. Но создавшаяся обстановка заставила объединить все охотничьи) силы. Старики зарядили свои поржавевшие дробовики крупной картечью. Молодежь сняла со стен новенькие «тулки» и «ижевки». Запаслись боеприпасами.

Умельцы-звероловы на волчьих тропах, просеках, лесных заброшенных дорогах, у ферм и скотомогильников, где чаще всего появлялись волки, поставили капканы. Целыми группами охотники отправлялись на поиски и преследование зверей по их набродам.

С начала зимы вели эту кропотливую работу. Около десятка волков удалось уничтожить, но Беспалый с «дружками» в руки никак не давался. Правда, и он насторожился. Ушел на время куда-то в лесные крепи. Реже стал появляться у жилья. Но все же и тут несколько раз проявил свое волчье коварство! В разных концах района задрал трех собак прямо на деревенских улицах.

Но если грабежи ферм поутихли, то все чаще стали приходить сведения от лесников и лесорубов о разбойных делах Беспалого в лесу. На старой вырубке возле Горелого болота волки задрали двух кабанов. В урочище Глухая рамень преследуемый оголтелым зверьем старый сохач заскочил в будку лесорубов. В яростной схватке лось размозжил копытом черепа двух хищников: погибла Певица и переярок. Но как бы в отместку за гибель подруги Беспалый совсем освирепел. В конце зимы в лесах за Сухим оврагом стая Беспалого подняла из берлоги спящего медведя и чуть не задрала косолапого.

Такого не помнили даже старики.

Как ни опытен был зверь, как ни осторожен, несколько лет назад он все же промахнулся. Угодил правой передней лапой в настороженный капкан. Километров восемь протащился с ним по лесу. Несколько раз пытался сбросить, но безуспешно. Наконец капкан зацепился за коряжистый корень вывороченной ветром ели. И тогда хищник остервенело рванулся. Раз, еще раз. Освободился, изуродовав лапу. На ней теперь не хватало двух пальцев.

Вот эта-то беспалая лапа пуще, чем его непривычная окраска, выдавала теперь зверя с головой. Где бы ни прошел хищник, как бы ни маскировался, везде оставались уродливые следы. Они были очень похожи на раскрытую рачью клешню. С этой-то самой поры охотники и стали называть вожака Беспалым. Следы его невозможно было спутать ни с чьими другими.

Спасало хищника лишь то, что был он хитер и опытен, как бы заранее знал о грозившей ему опасности. Никогда не ходил дважды своими тропами, как это обычно делают другие звери. Почему Беспалый поступал именно так, сказать трудно. Ведь до сих пор многое в поведении этих лесных хищников не изучено.

Хорошо зная «почерк» Беспалого, Павел Федорович Ходыкин, ветврач и опытнейший охотник округи, лучшие свои капканы тщательно проварил в хвойном растворе. Уничтожил все подозрительные запахи. Принес в лес в только что выстиранном и выполосканном в речной проруби холщовом мешке. Устанавливал капканы в шерстяных перчатках, выдержанных в пахучем пихтовом отваре. Искусно замаскировал их на возможном пути зверей в непролазной чапыге близ лесной речки Пантанерки, где недавно была выложена привада.

И вдруг неожиданное сообщение. Ряды сообщников Беспалого поредели. Сам вожак изуродован. Скачет на трех ногах. Левая задняя волочится за зверем, оставляя на снегу борозду-потаск. Тут-то и поняли охотники, что жестокая схватка с медведем не прошла для Беспалого даром. Разъяренный Топтыгин тяжелым ударом лохматой пятерни успел-таки переломить ногу вожака.

Школьники возвращались после уроков домой. В Ольховом логу они увидели, что какая-то большая пестрая собака, волоча заднюю ногу, пересекла тропу. Собака, по словам ребят, все время тревожно озиралась по сторонам и, завидев их, крупными, неуклюжими прыжками ушла в сторону леса. Весть эта быстро разнеслась по деревне.

— Наконец-то объявился голубчик! — с облегчением вздохнули колхозники, догадываясь, что никакая это не собака, а наверняка разбойник Беспалый.

— Достукался! Переломили пакшу супостату!

— И поделом! — пристукнув прикладом дробовика, сказал колхозный сторож.

Павел Федорович, занятый неотложными ветеринарными делами, узнал об этом после полудня. Не мешкая, наскоро просмотрев лыжные крепления и привычно проверив ружье, пустился преследовать зверя. За околицей повстречались Иван и Надежда Задворных, муж и жена, оба заядлые охотники. После недолгого разговора они охотно согласились принять участие в преследовании зверя.

Шли долго. Сначала полями, затем лесом. След зверя петлял, делал большие круги, наконец вывел на опушку.

С утра день был тихим, серым. К вечеру небо очистилось. Мороз усилился. Подул не сильный, но резкий ветер.

— Ишь к ночи-то как закручивает! — прикрывая рукавицей щеку от ветра, сказал Иван.

— Февраль лютый спрашивает, как обутый! — улыбнулся Ивану вспотевший от быстрого бега Павел.

Вечерний мороз начал забираться под шубы. Охотники торопились: зимний день короток. Если засветло не настигнуть зверя, в темноте в глухих лесных крепях, куда он может забиться, его не отыскать. А если ночью пойдет снег, то и вовсе дело пропащее.

— Уйдет ведь, вражина! — останавливаясь на крутом берегу Пантанерки, устало сказал Павел и вытер меховой рукавицей пот со лба. Поправил отяжелевшее вдруг ружье.

— Куда он уйдет со своей культяпкой? Отбегал! — не согласился Иван. — Смотри, как плугом снег пропахал!

— Э-э, брат! Ты не знаешь Беспалого! Это тебе не простой волк, а чистый волчий профессор! Хитер серый разбойник. Ох, хитер!

— Пегий! — уточнил Иван. — А не серый.

— Действительно, черт-те что за оборотень. Все волки как волки, а этот и пегий еще! — пожал плечами Павел.

— Ловит волк, да ловят и волка, — напомнила Надежда мудрую пословицу.

— Ловят, конечно… — задумчиво сказал Павел, — однако и нам мешкать не следует. — И он снова устремился по следу Беспалого. За ним двинулся Иван.

— А я направо стрельну! — вслед уходящим сказала Надежда. — Может, зверь снова по очередному кругу пошел, там я его на полпути и срежу.

Беспалый старался идти по твердому насту. Но таких мест было мало. Отвердевшие снега лежали только на открытой местности, там, где их прибило тугими февральскими ветрами. Открытых мест зверь из осторожности избегал и потому шел по рыхлому, необлежавшемуся снегу, среди жиденьких кустарников и чахлых перелесков.

Но по рыхлому снегу идти было трудно и охотникам. Лыжи тонули, быстрого хода не получалось. А у Ивана и того хуже: переступая высокую валежину, он надломил лыжу.