Святослав Бэлза - На суше и на море - 1982

Из недр холма с отложившейся серой вырывается и бьет на много метров ввысь целебная вода и горячий пар. Здесь построен бальнеологический курорт, и мы со спутником, как, вероятно, и Марко Поло, с удовольствием искупались, разом смыв пыль и усталость.

Наши пути с венецианцем здесь разошлись. Нам теперь прямо на запад, в глубь гор, к пику Маяковского, венчающему собой стык высочайших хребтов — Шахдаринского и Зимбардора. С автомашины пересаживаемся на верховых лошадей. Других видов транспорта здесь нет. Но и верхом до подножия пика Маяковского нам потребовалось Цбчти два дня. Особенно тяжела тропа по Лянджвар-даре, если только можно назвать тропой хаотическое нагромождение скальных глыб. После каменного хаоса долины начался длинный подъем по леднику, а затем копыта лошадей вновь застучали по гнейсовым плитам крутой тропы, проложенной геологами и первыми разработчиками. Тропа лепится по, казалось бы, совершенно отвесной стене. Животные задыхаются: здесь уже пятикилометровая высота. С трудом дышим и мы. Вокруг только скалы, лед да густо-синее, переходящее в черноту «космическое» небо.

Да, нелегко добраться к ущелью Голубых Сокровищ! Еще труднее жить и работать — каждое резкое движение заставляет сердце бешено колотиться, а приступы горной болезни — «тутека» — вызывают тошноту и головокружение. Мало помогают и пилюли «Рутина»…

Повторяю, я вспомнил все это, когда держал на ладони кусок лазурита, найденный на Лангаре совсем еще юным следопытом-дустором, которого звали Мухтам. Сюда, на Лангар, и пройти легче и разрабатывать копи проще, и потому я спросил у геологов, имеет ли новое месторождение промышленное значение.

— Собственно, коренных залежей мы еще не обнаружили, — с сожалением ответил Пронин. — Помимо лазурита, найденного Мухтамом, мы отыскали еще несколько осколков и россыпь, которые принес, по-видимому, какой-то из притоков Лангара. Но безусловно, где-то здесь и коренное месторождение. Найти его — дело времени…

Мы пожелали удачи геологам и их юному помощнику, и наша группа вновь двинулась в путь.

Когда до Сарезского озера осталось полдня пути, отвесные скалы вновь вплотную придвинулись к реке. Здесь Шакиргиз опять принялся за дипломатию:

— Аксакал, — начал он, адресуясь ко мне, как к самому старшему по возрасту. — Еще мало-мало отдыхать надо. Очень важное дело есть…

Пояснений не последовало, но мы, вновь заинтригованные, послушно ставим палатку. У нас уже кончился препарат «Рутин», как-то снимающий высокогорное недомогание, вызываемое недостатком кислорода. Потому я лег у входа в палатку, чтобы легче дышалось. Но все же не заметил, как к утру Шакиргиз исчез.

Едва рассвело, мы с Алексеем уже ищем беглеца, зовем, кричим, бегаем по склонам, заглядывая за каменные столбы-«монахи», даже в щели, где не укроется не только человек, но и выводок горных куропаток-кекликов. Из палатки вылез капитан Давлятов, заразился нашей тревогой, тоже бегает и тоже кричит.

После этой беготни мы сидим, облокотившись на обломки скал, и тяжело дышим.

Восходит солнце. Оно вначале разбрасывает свои лучи где-то поверх облаков, окрашивая их в разные цвета. Но вот ветер разрывает облака, и солнечный свет сразу падает на горы через эти прорехи. Острые грани ледников, морены, ручейки, сбегающие с вершин, и река в долине как-то дружно отразили первый солнечный залп. И вот тогда я увидел Шакиргиза.

— Вот он, смотрите! — обрадованно закричал я, показывая на скалы, висящие над нами.

Метрах в пятистах над местом нашего ночлега, у самого ледника, ходил Шакиргиз, что-то ощупывал, срывал и, бережно прижимая к себе, шел дальше. И вдруг я все понял и захохотал:

— Ай-я-яй, братцы, он же влюблен! И затащил нас сюда, заставил ночевать, чтобы нарвать эдельвейсов покрасивее, каких не сыщешь у долины…

У горцев есть такой обычай. Если парень хочет узнать, любит ли его девушка, он должен показать ей свою отвагу и силу: нарвать эдельвейсов, которые растут очень высоко, в труднодоступных и опасных местах. И если девушка примет такой подарок, значит, все в порядке!

Эдельвейсы, которые принес наш милый влюбленный, оказались особенными. Таких крупных, серебристых и красивых я еще не встречал. Они особенно хороши ранним утром, когда солнце только коснется их и не успеет высохнуть роса.

Теперь наш путь лежит прямо к озеру.

Я не стану пересказывать всех событий, случившихся с нами на пути к Сарезу. Впереди все время вздымались горные вершины, то сверкающие чеканным серебром ледников, то окутанные черными тучами. Несколько раз мы переправлялись через стремительные потоки, вымокали в ледяной воде и тряслись от холода.

В узком ущелье, где в Лангар впадала какая-то речушка, подул ураганный ветер, и все наполнилось ревом и воем. Острые ребра скал то басовито гудели, то визжали, как сотни рассерженных поросят. А избушка пастухов из жердей рыма — памирского тополя, обложенная камнями, в которой мы укрылись от непогоды, вздрагивала от крыши до пола, будто кто-то злобный и сильный тряс ее.

Вечером на метеостанции в Ирхте, стоящей на берегу залива Сарезского озера, нас встретили с тем же безграничным радушием, как и везде в горах. Начальник метеостанции Мирзоолим Олимов суетится, накрывает на стол и предлагает умыться, привести себя в порядок. После «операции Эдельвейс» вид у нас действительно не из лучших.

Из кухни уже доносится аппетитный запах кебаба — жаркого из горного козла-киика, а Шакиргиз опять исчез. Я иду искать его, но останавливаюсь на пороге завороженный.

Поэты и путешественники многих поколений утверждали, что горы создают торжественное настроение, располагают к размышлению. Это справедливо. Какая-то доля величественности окружающего мира переливается в душу человека, в нем пробуждается гордость от того, что он не раб, а властелин этой могучей и грозной природы.

Так думалось и мне, когда я неторопливо шел вдоль берега. А вот и Шакиргиз. Рядом с ним девушка. Она держит букет эдельвейсов и смотрит на нашего проводника. Я догадался: это его невеста Азизмо.

Мне почему-то захотелось крикнуть: «Шакиргиз, не надо было эдельвейсов. Она и так знает, что ты настоящий парень!» Но я не крикнул. Зачем мешать влюбленным?

— Только вот что — плывите подальше от берега, — напутствовал нас начальник метеостанции, когда мы решаемся двигаться дальше. — Историю Сареза вы знаете, поэтому будьте осторожны.

Предупреждение, пожалуй, не лишнее. За два дня в Ирхте мы не раз видели, как с отвесных берегов срывались камнепады. А что касается истории Сареза, она довольно широко известна, но все же вкратце напомним.