Святослав Бэлза - На суше и на море - 1982

— Молодые, глупые! — вздохнул Гариф-бобо. — Совсем не боятся человека. Люди здесь очень редко бывают, вот птицы и непуганые. Хорошо, что охотникам сюда хода нет. Один выстрел — и всему выводку конец!

Василий щелкал затвором аппарата, повизгивая и всхлипывая от восторга. Кеклики тихонько кудахтали и вытягивали шеи. Видно, делились впечатлениями.

«Пить-тюу! Пить-тюу!» — донеслось с курумника. Кучка словно взорвалась. Громко хлопая крыльями, кеклики взлетели все сразу и стайкой потянулись на голос.

— Мать позвала! — пояснил Гариф-бобо.

И в этот день, и в другие кеклики подлетали к нам вплотную. Речушка Яхчисороби начиналась у высоченной отвесной каменной стены. Вода падала с камня на камень, с уступа на уступ к подножию стены и бурлила в омуте, как в котле. Каменная стена там, где ее смачивала вода, до самого верха поросла пушистым зеленым мхом, а чуть в стороне от струи падающей воды, между камнями, какая-то птица свила гнездо — громоздкую, широкую чашу из мха и сухих листьев вперемешку с глиной. Гнездо все на виду, а подобраться к нему нельзя — со всех сторон омут. Гнездо было пустым, но Василий неустанно снимал его. Я не знал, чье это гнездо, и осведомился о причине столь щедрой траты пленки.

— Профан! — почти закричал на меня Василий. — Это же гнездо синей птицы!

Из бурлящего омута вода вытекала на широкий галечный перекат. За перекатом темнела глубокая яма. Вода здесь была недвижна, но, едва мы приблизились к яме, она как бы вскипела, и из ямы через перекат к водопаду метнулась стая рыб. Перекат был мелким, а рыбы — крупными, мчали они по мели, поднимая буруны, как торпедные катера. Где еще увидишь такое?

— Снимай! — закричал я Василию. — Чего медлишь?

Тот только руками развел: пленка кончилась, аппарат перезаряжать нужно. Василия успокоил проводник:

— Эта рыба называется маринка. Очень пугливая. Она нас испугалась и устремилась в глубокое место, чтобы спрятаться. Там ей долго не пробыть: шум от водопада. Мы уйдем, и рыба вернется. Тогда и снять ее можно.

Мы вернулись к перекату через час, снимки получились отличные. И не только снимки. На обед вместо надоевшей похлебки из консервов у нас была отменная уха. Маринка — вкусная рыба, но нужно тщательно удалять из ее брюха икру и черную ядовитую пленку.

К полудню котловина превратилась в пекло. У Пянджа даже днем тянет прохладный ветерок, а здесь воздух неподвижен, солнце жарит вовсю. Пришлось спрятаться в тень скалы на берегу речушки. После ухи всех разморило. Мы разлеглись на песочке и задремали.

Проснулся я от шороха. Где-то рядом ползла большая змея. Звук ползущей змеи достаточно услышать лишь раз, его не спутаешь ни с чем другим. Мне этот звук был знаком очень хорошо. Не поворачивая головы, скосил я глаза в сторону звука и в широкой щели, в метре от моей головы, увидел толстый бок гюрзы. Змея уползала в щель. Стремилась, видно, к воде, но, выставив голову из щели, увидела нас и решила убраться восвояси. Не успела, попала в мешок. Внушительной по размерам оказалась одна из мамаш гюрзиного детсада.

После возни с гюрзой дремота прошла, но покидать тень было рано. Котловина словно вымерла. Все живое попряталось от жгучих лучей солнца. Только крупные серые ящерицы — агамы оживленно бегали по берегу речушки. Поймав в траве кузнечика или жука, они легко взбегали по отвесной стене скалы, двигая челюстями, съедали жертву и, замерев, устремляли глаза на солнце.

Кроме агам жары не боялся орел. Он медленно парил высоко над горами.

— Скука! — зевнув, сказал Василий. — Пойду агам ловить. Нужно привезти с десяток в зоопарк.

Снасть для ловли агам предельно проста, вроде удочки — длинная камышинка с петелькой из лески на тонком конце. Когда вспугнутая агама взбежит на скалу и замрет там, считая себя в безопасности, ей на шею набрасывают это петельку. Ни тонкой камышинки, ни лески агама не боится. Только не нужно делать резких движений. Плавно подводи конец камышинки, и любопытная, доверчивая агама сама сунет голову в петлю.

Василий срезал камышинку подлиннее, привязал леску и пошел на охоту. Мне не хотелось жариться на солнце. Я остался в тени и лениво следил за парящим орлом. Постепенно птица снизилась и кружила над котловиной. Круги становились все уже и уже. Вдруг орел сложил крылья и камнем упал на ближние скалы. Зачем? Может быть, поймал кого-нибудь? Я побежал посмотреть и про жару забыл. Подбегая к скалам, осторожно выглядываю из-за камней: на берегу речушки орел сражается с гюрзой! Распустив крылья, птица наскакивает на змею, поочередно выбрасывая перед собой когтистые лапы. Здоровенная змея свернулась в спираль и отбивается бросками головы.

Эх, «Зенит» у Василия! Какой снимок можно было сделать! Оглядываюсь, а Василий совсем недалеко. Крикнуть бы, да нельзя. Чуткая птица непременно услышит. Присев на скалу, я знаками стал звать напарника. Тот не сразу заметил мои сигналы, а потом направился ко мне не спеша. Я отчаянно махал рукой. Наконец Василий сообразил, что я зову его неспроста, и побежал, но было уже поздно. Орел взлетел. Тяжело взмахивая крыльями, птица набирала высоту, держа извивающуюся змею. Левой лапой орел ухватил гюрзу за хвост, а змея старалась дотянуться до лапы. Чем выше поднималась птица, тем отчаяннее билась змея. И вдруг орел разжал когти. Змея шлепнулась на камни, подскочила, как мячик, и осталась недвижной. Орел сел рядом. Несколько ударов клювом, и птица снова в воздухе. Теперь лапа держит змею поперек туловища. Мерно взмахивая крыльями, орел поднялся над котловиной, нашел восходящий поток, перешел на парящий полет и скрылся за горами. Там, где он клевал змею, мы нашли голову гюрзы.

Солнце склонилось к закату. По котловине поползли длинные тени. Стало прохладнее. Спавший возле скалы проводник зашевелился и сел, протирая глаза.

— Пора возвращаться к Пянджу. Оставлять ишаков на ночь без присмотра нельзя!

— А как же шиншиллы? Надо бы еще поискать!

— Вы ищите, а я пойду. Только помните, что завалы нужно пройти до темноты. Если задержитесь, разложите костер и ночуйте. В темноте по завалам лазить опасно.

Проводник ушел. Мы посовещались и решили осмотреть курумники за зарослями чингиля. Пока продирались через чингиль, он взял с нас дань клочками одежды. Несколько позже мы извлекли из своей кожи не один десяток заноз.

Ходьба по курумникам не проста. Многие глыбы качаются, и, прежде чем ступить на такую глыбу, нужно убедиться, что она не вывернется из-под ноги. Медленно бродили мы по курумникам, методически осматривая камни и щели. Ни шиншилл, ни их следов.