Святослав Бэлза - На суше и на море - 1982

Капитан не слишком обнадежил меня, сказав, что мы непременно зайдем на острова при хорошей погоде. Но на погоду в этом районе трудно рассчитывать. Обер де ла Рю, описывая здешний климат, употреблял в основном отрицательные эпитеты: ужасающий, мерзкий, отвратительный, подчеркивая, что ясные, безветренные дни здесь — великая редкость.

Смеркалось. За иллюминаторами океан становился темно-свинцовым. Ничего не предвещало хорошей погоды на завтра. Капитан пригласил меня на ходовой мостик: подошло время определяться. Процедура эта не хитрая, но мне, как человеку сухопутному, она всегда представлялась чем-то особенным. Да и сами моряки выполняли ее с увлечением.

Секстаном нужно «поймать» две-три звезды под углом не меньше 30° к горизонту и на месте пересечения их азимутов, которые находят в специальном каталоге по отсчетам времени наблюдения и величинам углов, засечь точку. Она и дает истинное местонахождение судна, его координаты на данный момент. Ловить звезды возможно только в сумерках, когда еще видна линия горизонта.

Мы стоим на правом крыле мостика. Уже ничто не напоминает о тропиках. Над нами проносятся рваные холодные облака. Дует напористый ветер. Судно, словно осознав, в каких широтах оно находится, все с большей почтительностью раскланивается с волнами. Капитан поеживается на ветру и в конце концов, оторвавшись от секстана, посылает матроса за меховой курткой.

Мне не удается различить в облачном небе ни одной звезды, но наметанный глаз капитана, облачившегося в теплую куртку и сразу повеселевшего, ловит Венеру. Она то появляется, то пропадает в облаках. Одновременно ту же операцию пытаются выполнить старпом и вахтенный штурман. Идет настоящая охота за звездами.

Поймав Венеру, капитан нацеливается на то место, где, по его расчетам, должно быть созвездие Андромеды, но тщетно: оно скрыто в облаках. Тем временем сумерки сгущаются и небо на горизонте сливается с поверхностью океана.

— Фокус не удался, — без особого, однако, огорчения констатирует капитан. — Повторим операцию завтра на рассвете.

Старпом и штурман, также не добившись успеха, откладывают инструменты.

Заходим в радиорубку за новостями. Связь с Москвой, до недавнего времени прямая, сейчас идет через радиоцентр нашей главной антарктической станции — Молодежной. До нее, однако, не близко: почти полторы тысячи миль. Радист в наушниках отрицательно качает головой и разводит руками.

В штурманской, расположенной рядом, я, воспользовавшись присутствием капитана, снял с полки том морской лоции и, расположившись у стола, где штурман прокладывал курс, принялся за чтение. Проходивший мимо старпом недовольно взглянул на меня. Его взгляд был достаточно красноречив: он не выносил посторонних в служебных помещениях. Но нет более увлекательного чтения, чем морская лоция, — от нее просто невозможно оторваться.

Одно только перечисление мысов, бухт, проливов, островов звучит, как музыка: полуостров Жанн-д'Арк, остров Кармен, бухта Воскресенье, проход Газель, якорное место Ролан-Бонапарт. А сам лаконичный стиль лоции, морская терминология! Если добавить хоть толику воображения, например: «Гавань Иль расположена между островами Норд, Ша, Симетьер и Кошон. Проходы, по сведениям 1941 г., заросли водорослями. Вблизи северо-западного берега о. Ша лежит затонувшее судно с частями над водой. Гавань является бывшим опасным от мин районом».

Нет, здесь нам явно не удастся побывать, наш капитан не станет рисковать судном. Тогда, может быть, здесь?

«Бухта Газель — одно из лучших убежищ для судов в районе островов Кергелен. Здесь водится много кроликов и гнездится большое количество морских птиц. В бухте можно принять пресную воду; она поступает по трубопроводу от водопада, который находится в 5 кабельтовых от берега. На северном берегу бухты Газель, у каменистой пирамиды высотой 3,7 м, был оставлен запас продовольствия для потерпевших кораблекрушение, но в 1941 г. никаких признаков этого запаса не обнаружено». Сюда заход тоже проблематичен: не известно, действует ли сейчас трубопровод. Судя по всему, лоция дает сведения, относящиеся к довоенному времени.

Следующая информация более оптимистична:

«Водопад Лозер ниспадает с северного берега бухты Хопфул… Здесь легко набрать пресной воды, ошвартовавшись у скал водопада, глубина у скал 7 м. В скалах закреплено металлическое приспособление для крепления швартовов. Против водопада на глубине 20 м можно стать на якорь, здесь выставлена швартовая бочка, это якорное место хорошо защищено от северных и западных ветров».

Что ж, возможно, нам пригодятся эти ценные сведения. Однако во всех случаях надлежит прежде всего представиться хозяевам этих мест. Острова Кергелен находятся под суверенитетом Франции, научная станция Порт-о-Франс расположена на юге острова, в заливе Морбиан. Вот уж там, если погода будет благоприятствовать, мы обязательно побываем.

Больше часа я просидел в штурманской, почерпнув массу любопытных сведений: о количестве островов в архипелаге — их более трехсот; о горах, высота которых достигает почти 2000 метров, о местных ледниках, кое-где рождающих свои собственные, кергеленские айсберги; о растительности, в том числе о кергеленской капусте — прекрасном противоцинготном средстве. Наконец, об уникальном животном мире, прежде всего морских слонах, еще совсем недавно подвергавшихся безжалостному истреблению. Упоминались и животные-новоселы, попавшие на острова с человеком: собаки, кошки, мыши и кролики, освоившиеся тут, судя по всему, ничуть не хуже, чем в Австралии.

Словом, лоция действительно энциклопедия, полезная не только для судовождения. Она дает массу ценных сведений потерпевшим кораблекрушение.

Я не удержался и высказал эту неожиданно осенившую меня мысль старпому, который как раз в этот момент зашел в штурманскую и внимательно смотрел на карту. Мне хотелось как-то завоевать его расположение. Однако старпом помрачнел и, сверкнув глазами, посоветовал идти читать в каюту. Сообразив, что сделал непростительный промах, я, захватив лоцию, удалился.

На другой день появляется множество пернатых. Видимо, земля близко. К странствующим альбатросам прибавились пестрые капские голуби и совсем маленькие, юркие, как стрижи, качурки. У борта проплыла большая коричневая водоросль, очевидно оторванная штормом от прибрежных скал. Поднявшись на верхний мостик, я увидел наконец гористые очертания островов Отчаяния.

Земли эти были открыты французской экспедицией, возглавлявшейся Ивом де Кергеленом более двух столетий назад, 12 декабря 1772 года. Любопытно, что сам Кергелен так и не ступил на берег открытой им суши. До наших дней дошла забавная подробность: руководитель экспедиции скрывал в своей каюте даму сердца, некую Луизон. Может быть, из-за этого он никуда не отлучался с корабля. Французскому мореплавателю, очевидно, было недосуг позаботиться о названии открытых земель.