Виталий Бабенко - На суше и на море 1984

Памятники древней Эллады в основном стоят в окружении построек нового времени. Есть современные здания, копирующие античный стиль. Самые интересные из них — это образующие ансамбль Академия наук, университет и библиотека. Осматривая их, я вспоминал слова поэта: «Не академии фасад, возникший много-много позже, но Лкадема вижу сад, а это не одно и то же. Там Аристотель бродит. Он твердит, что друг ему Платон, но истина еще дороже». Сады гимнасия, названного в честь мифического героя Академа, были вырублены еще до нашей эры легионерами Суллы, и огромные платаны, под которыми бродили Платон и Аристотель, пошли на постройку осадных машин. Их стволами были разрушены афинские стены, в том числе «Длинные стены», ведущие к гавани Пирей.

Этот редкий случай вражды Рима к покровительствуемым им Афинам был спровоцирован беспокойным понтийским царем Митридатом, которого римляне загнали в конце концов в последний оплот эллинского мира — Пантикапей, нынешнюю Керчь. Там царь и отравился на вершине горы, с которой ныне по вечерам доносится музыка ресторана «Митридат» и видны огни древней гавани.

В Афинах и Пирее мы видели много православных церквей. Они отличаются от русских. Луковичные купола отсутствуют. Крыши шатровые, округлые покрыты красной черепицей. Внутри, как в католических храмах, сиденья для прихожан, а у боковых колонн — кафедра для проповеди. Росписи стен и потолков, иконы, свечи и запах ладана — все это как на Руси. Среди церковного убранства удивляют стойки внутреннего ограждения: они увенчаны двуглавым орлом, тем самым, что в XV веке с герба поверженной Византии перелетел на герб великого московского князя.

Видное место в моих прогулках по Афинам занимал вулканолог Дедов. Ему суждено было дважды отобрать у меня монету с Аристотелем. Фигура Дедова заслуживает того, чтобы немного о нем рассказать. В нем было что-то весомое, внушительное: невысокий, почти квадратный, с львиной головой и шапкой седых вьющихся волос. Он был снайпером во время войны и, может быть, с тех пор сохранил феноменальную выдержку и неторопливость движений.

Когда мы с Дедовым сходили с борта в иностранном порту, его почему-то все принимали за состоятельного человека. Обычно он шел впереди, выбирая направление. Рядом трое спутников его постоянной группы, океанологи: двухметровый атлет Леша, изящный, как фехтовальщик, Сергей и я, напоминающий, вероятно, старшего телохранителя. Мы, одетые, согласно моде, в кожу и вельвет, а Дедов в старых сандалиях, широких брюках и ковбойке навыпуск. Чем независимей он одевался, тем внушительней выглядел. Хозяева пустых ресторанчиков выходили ему навстречу, наперебой предлагали зайти и хотя бы взглянуть на их искусство.

Идем по главной набережной Пирея, где бесконечный ряд сувенирных лавок и магазинов. На витринах и полках — скульптуры античных богов, героев, философов из мрамора, бронзы и керамики. Рядами стоят изображения священной афинской совы из камня или металла с блестящими цветными глазами. Тут же уменьшенные копии древних сосудов с черными фигурками людей на оранжевом фоне. На каждой музейный ярлык, подтверждающий соответствие копии оригиналу. Цены плавающие, и если вы сомневаетесь, покупать или нет, то хозяева предлагают их снизить. Особое внимание они проявляют к Дедову. Вот, взяв с полки какую-то вазу. он смотрит на нее из-под очков и, оборотясь к стоящему наготове хозяину, показывает половину написанной на этикетке цены. Хозяин вздрагивает от уважения. Еще бы! Пожилой господин с телохранителями знает цену деньгам. Нет, он не просто богат, а скорее очень богат. Конечно, небольшой убыток, но зато честь. Может быть, завтра он купит всю улицу местных лавок. Итак, Дедов получает сдачу и не спеша просматривает ее. Я кашляю. Время напомнить. что часть моей валюты он получил на себя, так как не было разменных денег. Напоминаю в форме вопроса: дескать, я уже забыл об этом, хочу проверить. Дедов уничижительно смотрит на меня и бросает: «Ваши деньги будут целы. Не волнуйтесь». Затем неторопливо закладывает их в глубокий карман своего портмоне.

Выходим на вечернюю набережную. Струятся красные и белые нити автомобильных огней. Затененный листвой сквер, а перед ним памятник Периклу и большой, голубовато подсвеченный снизу фонтан. На аллеях белеют пустые скамейки. Отдохнув на одной из них. Дедов испытывает прилив великодушия. Он возвращает деньги. но требует: «Пять драхм сдачи!» Так, потерей заботливо отобранной мной новенькой монеты с Аристотелем, закончился день.

Утром мы с Сережей решаем ехать в Афинский археологический музей. Дедов присоединиться к нам не хочет, и мы идем на берег раздельно. Ворота из порта в город. Дедов, естественно, проходит без препятствий, как и сопровождающий его Леша. Мы движемся рядом, но между нами легла незримая тень отчуждения. Дремлющий усатый стражник у ворот чует, что мы вне протекции Дедова, и проявляет неожиданную бдительность: «Стоп! Почему два аппарата? На таможенный контроль!» — показывает рукой куда-то вдаль. Объясняю: цветная и черно-белая пленка. Объяснений греческие стражники не любят. Следы сонливости окончательно исчезают с усатого лица. Голос крепнет: «На контроль!» Проснувшуюся энергию нужно куда-то излить, и стражник посылает вслед за нами на контроль еще человек десять, не имеющих уже никаких аппаратов и даже пустых сумок. На это пробудившаяся энергия расходуется, и он тут же впадает в благодушную апатию. Следующая вереница моряков беспрепятственно выходит в город с аппаратами и сумками.

«Что за таможенный контроль? — тревожусь я. — Не вышло бы долгой мороки». Вот новые ворота. Рядом домик контроля. Б воротах застыл усач я фуражке. Молча минуем его и выходим в город. Оглядываемся: вся вереница посланных «на контроль» беспрепятственно проходит следом за нами.

Пирей и Афины — на одной линии метро. Билеты на метро в виде полоски каким-то образом намагниченной бумаги. Стрелка указывает, каким концом вставлять в турникет. Вставил — щелчок, турникет поворачивается. Билет требуется сохранять, без него из метро не выпустят. Тут часто возникают недоразумения с иностранцами. Один моряк мне рассказывал, что свой билет он выбросил и его не хотели выпускать из метро. Спокойно выйти из метро, сохранив на намять билет, удалось только Дедову, да и то один раз.