Анджей Чеховский - На суше и на море 1981

Миновав несколько ашхабадских улиц, экспедиционная машина Института зоологии АН ТССР плавно катила на восток по асфальтированному шоссе. Остались позади пригородные виноградники и бахчи. Справа тянулась цепочка выжженных солнцем предгорий Копетдага, а с другой стороны шоссе, за низкорослыми солянками и прозрачными кустиками верблюжьей колючки, виднелась зеленая поросль камышей по берегам Каракумского канала. В Москве канал представлялся мне широким, голубым и спокойным. А он оказался глубоким и узким. Оно и правильно: в широком канале терялось бы много воды на испарение.

Мы ехали на единственный в Советском Союзе термитный полигон. В кузове расположились я и радушный хозяин — повелитель термитного царства Курбанмухамед Какалиев. Горячий ветер присыпал пылью горку арбузов и дынь, которые были приобретены на ашхабадском базаре. В другом углу в двух объемистых флягах хлюпала водопроводная вода — едем не куда-нибудь, а к границе Каракумов.

Позади суматошный день: рассматривание всевозможных материалов, повреждаемых термитами, знакомство с официальными документами и научными публикациями, визит к директору Института зоологии… Пообедать было некогда, и мы, наверстывая упущенное, отламываем изрядные ломти от огромной лепешки. Медленно пережевывая чурек, продолжаем беседу, начатую еще в городе. А в кабине рядом с водителем подкрепляется лепешкой хрупкая женщина — представительница подмосковной организации, чьи материалы семь лет назад были отданы на растерзание термитам. Она едет посмотреть, что же осталось от всяких там пластиков и стеклопластиков.

Машина несколько раз по мосткам переезжает канал, мчится то по одну, то по другую сторону его и через несколько часов круто сворачивает в сторону от асфальтовой ленты — туда, где в пустыне торчит ажурная мачта телевизионного ретранслятора. Неподалеку от нее два серых металлических вагончика — экспедиционное жилье. Поймав мой недоуменный взгляд, Курбанмухамед поясняет: «Конечно, летом в них настоящая душегубка, вот и спим на улице».

После поздней трапезы, организованной по поводу приезда гостей, умаявшиеся хозяева забираются в спальные мешки (климат в пустыне, как известно, резко континентальный, и ночью можно стучать зубами от холода). А мне не терпится потрогать купол подземного жилища «белых муравьев». Это в двух шагах. Высушенные знойными ветрами, обожженные солнцем, невысокие глиняные холмики неимоверно тверды. И когда я стукнул по холмику кулаком, почудилось, будто отозвалось звоном. Пребольно исцарапав руки о верблюжью колючку, растущую рядом, решаю, что утро вечера мудренее…

О том, что было на другой день, рассказ впереди. А сейчас самое время поговорить о том, что мне удалось узнать в ашхабадской лаборатории и роясь в специальной литературе.

Жителям средней полосы, а тем более северянам при слове «термит» обычно приходит на ум не насекомое, а одноименный состав, применяемый для сварки рельсов. При его горении температура подпрыгивает до трех тысяч градусов. Это, разумеется, нечто совсем иное. Начать же рассказ об этих насекомых мне хочется так; да здравствуют термиты!

Подумать только — от них зависит плодородие тропиков! В тропических лесах, где термиты кишмя кишат, они важнейший приводной ремень биологического круговорота вещества. В жарких странах «белые муравьи» выполняют работу дождевых червей — снабжают почву органикой из съеденной и переработанной ими отмершей древесины.

Вот что про них сказано в научной публикации: «Термиты, как почвообитающие насекомые, активно участвуют в повышении плодородия почвы, перемещая ее различные горизонты, обогащают минеральными веществами, азотными соединениями, повышают аэрацию, усиливают окислительные процессы…» В почве каракумских термитников в полтора раза больше гумуса, гораздо больше нитратов и подвижного фосфора, чем на соседнем участке.

В Туркмении термиты в основном питаются засохшими частями растений, верблюжьим или овечьим пометом. Кроме того, в подземелье они возделывают грибы. Конечно, не трюфели и шампиньоны, а всего лишь плесневые грибы, но ведь и они обогащают бесплодные пески органикой, без которой гумуса быть не может. Вот мнение специалиста: «Большой закаспийский термит, обитая в почве равнинной части Туркмении, питаясь в основном растительными остатками, прямым и косвенным путем обогащает почву органическими веществами, улучшает условия роста и развития растений».

Вот ведь что получается: в пустыне, как и без воды, без термитов «и ни туды, и ни сюды!».

В предыдущей цитате речь шла о трудовых буднях большого закаспийского термита, того самого, что строит купола. Но в нашей стране этот вид термитов не единственный — их около десятка. Например, в Туркмении обитают представители четырех видов «белых муравьев»: солидный, в сантиметр длиной, большой закаспийский, чуть, поменьше — туркестанский и мелочь — амитермес, микроцеротермес. Последний столь мал, что разглядишь его, пожалуй, лишь под лупой.

В других местах «белых муравьев» меньше, но все же их можно встретить и в Узбекистане, и в Таджикистане, например неподалеку от города Курган-Тюбе. Они изредка попадаются на Дальнем Востоке, на Черноморском побережье Кавказа и даже на юге Украины.

Каковы же нравы этих насекомых?

Весьма импонирует, что у термитов равноправие: рабочие особи — это недоразвившиеся самцы и самки. А ведь у муравьев и пчел работает только женская часть населения. Увы, термиты слепые! И все же готовы взяться за любое дело: строить купол, рыть галереи, искать пропитание, разводить грибы, делать запасы на зиму, нянчить личинок…

Как и муравьи, термиты содержат войско. И здесь хочется их похвалить: термиты не ведут «захватнических» войн. Их армия только для обороны! И хотя у термитов нет «милитаристских» наклонностей, в их армии служат не только мужчины, но и представительницы «слабого пола». Генералов в армии нет — все, как один, солдаты. От рабочих термитов военнослужащие отличаются громадной головой с мощными длинными жвалами. Этой головой солдат закупоривает отверстие, которое он приставлен беречь, и враг (обычно хищный муравей) в полном смысле слова обрушивается ему на голову. Солдаты обоего пола стоят насмерть. И все-таки даже на войне термиты проявляют гуманность. Например, так называемые носатые термиты выбрызгивают из своего длинного носа клейкую жидкость. Не обжигающую, не ядовитую, а смирительную рубашку для агрессора.

В гнезде-государстве большого закаспийского термита проживает примерно двадцать тысяч граждан, солдат из них около двухсот. Иначе говоря, в армии служит лишь один процент населения. Многочисленная армия отягощает любой бюджет, хотя у термитов всласть ест лишь тот, кто работает. Остальные пробавляются тем, что уже прошло через кишечник шестиногого рабочего населения. Солдаты же при всем желании не могут по-настоящему набить брюхо. Вот что написано в толстенной книге: «Солдаты из-за неимоверного развития жвал и слабого развития остальных частей ротового аппарата сами не питаются; их кормят рабочие особи либо выделениями изо рта, либо экскрементами непосредственно из заднепроходного отверстия — в них еще достаточно питательных веществ для солдат».