Рафаэль Лафферти - Лучшее [Сборник фантастических рассказов]

— Знак цельного человека рядом со знаком полого человека, и оба заключены в знак ночи — это всегда толковалось, как символ, означающий сон. А здесь символ сна заключен еще в символ ловушки. Да, я уверен, это означает «пойманные сны». Продолжаю… «Ты — червь в темной сердцевине кукурузы, ты — беззащитный птенец в гнезде. Ты — пустулы на теле больного кролика, пожирающие его жизнь и плоть, превращающие ее в сыворотку. Ты — звезды, спрессованные в древесный уголь. Но ты не даешь и не принимаешь. Ты снова будешь лежать, разбившись, у подножья скалы, и слово останется невысказанным на твоем лиловом раздутом языке».

— Любовная поэма? Странная какая-то любовь, — заметил Роберт Дерби.

— Трудно спастись от его вздора, хоть я и старалась, очень старалась, — вздохнула Магдалина.

— Далее идет смена лица, для чего применяется символ «скошенный глаз» в увязке с символом «сам», — продолжил Штайнлезер. — Теперь рассказ от первого лица. «Я владею десятью тысячами корзин кукурузного зерна. У меня есть золото, бобы и девять бизоньих рогов арбузных семян. Мою набедренную повязку носило солнце в своем четвертом путешествии по небу. Всего лишь три набедренные повязки старше и ценнее моей. Я взываю к тебе голосом громким, как молотоподобный стук цапель…» (здесь нужно пояснить, что отглагольная форма этого звука плохо переводится, и молот сейчас означает не современный ударный молоток, а каме ноте сный молоточек, изогнутый под углом) «… и отрыжка буйволов. Моя любовь жилиста, как сплетение змей, и неколебима, как ленивец. Она как оперенная стрела, выпущенная в живот, — такова моя любовь. Почему она безответна?»

— Позволь уточнить один момент, Штайнлезер, — вмешался Терренс. — Какой символ ты перевел как «безответный»?

— Изображение протянутой руки с загнутыми назад пальцами. Далее… «Я взываю к тебе. Не бросайся вниз. Ты веришь, что стоишь на мосту, уходящем в небо, но ты на краю обрыва. Я падаю ниц пред тобой. Я всего лишь собачий помет…»

— Заметьте, это он сказал, не я, — выдала Магдалина, как обычно без какой-либо связи с происходящим.

— Э-э… продолжай, Штайнлезер, — попросил Терренс. — Девушка либо сошла с ума, либо грезит наяву.

— А это все. Конец надписи. Остался последний символ, который я не могу понять. Он занимает много места. Больше на камне ничего нет.

— Какой символ?

— Метатель копья, переплетенный с символом времени. Иногда это означает «бросить вперед или далеко». Но что это означает здесь?

— «Продолжение следует», олух, — бросила Магдалина. — Не переживай, будут еще камни.

— А по-моему, красиво, — сказала Эфил, — в некотором роде, конечно.

— Что ж тогда ты не оприходуешь его, Эфил? В некотором роде, конечно? — спросила Магдалина. — Лично меня не волнует, сколько у него кукурузы. Я это уже проходила.

— Оприходовать кого, дорогуша? — удивилась Эфил. — Говард умеет переводить надписи на камнях, но кто переведет нашу Магдалину?

— Я, — улыбнулся Терренс. — И не хуже, чем надписи на камнях.

Но он ошибся.

История их заинтриговала. Она была о них и как будто внутри них: блеск змеиной кожи и безмятежность жаб, таинственные пауки в воде, пойманные в ловушку сны, сочащиеся через разбитую глазницу, пустулы на больном кролике, отрыжка буйволов и стрела, пущенная в живот. В воздухе разливался вечерний запах кремния, свежераскопан-ной земли, тихонько смеющихся ручьев, плесени — и еще особый аромат мускуса, который носит название «великодушие барсука».

Они поговорили об археологии и мифах. Потом пришла ночь, а за ней утро третьего дня.

Выборочные раскопки давали отличный результат. Курган оказался богаче Спиро, хотя разрез только начали разрабатывать. Близнец кургана, сломанный эоловый столб, многое подтверждал, но и во многом смущал и многому противоречил. Культурные слои в столбе или, как минимум, в его обнаженной сердцевине, шли вперемешку; все остальное выглядело обычно и малоинтересно.

Антерос работал со спокойной угрюмостью, Магдалина сидела наэлектризованная, будто внутри шаровой молнии.

— Стеклянные бусы! — гневно воскликнул Терренс. — Ну всё, приехали! И кто здесь мистификатор? Я шуток не потерплю! — С утра он ходил раздраженный. Царапины на его лице были глубже, чем появившиеся накануне у Штайнле-зера, и он злился на весь белый свет.

— Терренс, тайники с бусами находили и прежде, причем не единожды, — попытался успокоить его Роберт.

— Мистификаторов тоже предостаточно! — взорвался Терренс. — На этих бусах только что не отпечатано: «Сделано в Гонконге» — стеклянная дешевка, какие продают на вес! Какое они имеют отношение к восьмому веку? А ну-ка сознавайтесь: кто это сделал?!

— Вряд ли кто-то из нас, — тихо сказала Эфил. — Они лежали внутри кургана, на расстоянии ста метров от начала склона. Мы прорубились сквозь триста лет суглинка растительного происхождения, прежде чем наткнулись на них. Давайте попробуем оценить, насколько они неправдоподобны.

В полдень они пообедали, отдохнули и оценили неправдоподобность бус. Антерос принес большой кусок окорока. Они ели бутерброды и запивали пивом вприкуску с маринованными огурчиками.

— Да будет вам известно, — заговорил Роберт Дерби, — что за рамками невозможности стеклянных бус, найденных там, где их не должно быть, существует настоящая загадка, касающаяся всех древних индейских бус, будь то бусы из кости, камня или оленьего рога. Их много, миллионы крохотных бусинок с проколотыми отверстиями, более тонкими, чем любой найденный археологами прокалывающий инструмент. Сохранились свидетельства обо всех индейских ремеслах. Доподлинно известно, как совершенствовались их инструменты со временем. Тогда почему не найдено ни одного прокалывающего инструмента для бус? Потому что технологий, позволяющих делать такие крохотные отверстия, тогда попросту не существовало. Как же их делали?

— Бусопрокалыватель, — хмыкнула Магдалина.

— Бусопрокалыватель! Вздор! — взорвался Терренс. — Это самая глупая и примитивная из индейских легенд!

— Но она существует, — возразил Роберт, — причем более чем у тридцати племен. Как утверждали карибские индейцы с Кубы, бусы им подарил бусопрокалыватель. То же самое рассказывали Бальбоа индейцы Панамы. Индейцы пуэбло поведали Васкесу де Коронадо аналогичную историю. Бусопрокалыватель был в каждой индейской общине. Истории о бусопрокалывателях есть у племен кри, алабама и коасати — можете обратиться к работам Суонтона [36] Джон Суонтон (1873-1958) — американский антрополог, изучавший индейцев США, в частности индейские языки и культуры юго-востока и северо-запада США. . Он записал истории со слов своих современников. Более того, когда первые европейские экспедиции предложили индейцам на обмен бисер, один из индейцев, взяв образцы, сказал (и тому есть свидетельство): «Я отнесу их бусопрокалыва-телю. Он посмотрит на них и сможет прокалывать так же». Этот бусопрокалыватель потом прокалывал бусы бушелями. Других индейских свидетельств о происхождении бус у нас нет. Все бусы проколол бусопрокалыватель.