Джек Вэнс - Златокожая девушка и другие рассказы

Молли отворила скрипучую дверь и вышла, волоча ноги, на боковую веранду, под которой находился жалкий маленький садик – несколько гремучих кустов и паломнических лоз, ржаво-коричневые грибы. Усевшись в плетеное кресло, затрещавшее под ее весом, она спросила: «Так в чем дело?»

Джина никогда не представляла себе, что их встреча могла оказаться такой, какой оказалась. Что можно было сказать? Глядя в распухшее белесое лицо, вдыхая исходивший от этой женщины кислый запашок пота, Джина затруднялась произнести хоть слово… Внезапно на нее нахлынула волна гнева.

Теперь Джина смогла говорить: «Семнадцать лет тому назад вы оставили младенца в таверне Джо Парльé, в Ангельске. Я хотела бы знать, кто был отец этого ребенка».

Лицо Молли Саломон ничуть не изменилось. Помолчав немного, она сказала: «Часто пыталась представить себе – что случилось с этой девочкой…»

«Значит, это не был ваш ребенок?» – в Джине зажглась искра надежды.

Молли горько рассмеялась: «Не торопись радоваться. Да, это было мое отродье, в этом не может быть никаких сомнений, никаких… Как ты меня нашла?»

«Джо вел своего рода дневник… Кто был моим отцом? Джо?»

Сидевшая перед Джиной уборщица выпрямилась с возмущением, с ее стороны выглядевшим смехотворно: «Джо Парльé? Хмф! Не сказала бы».

«Тогда кто?»

Милли хитро разглядывала Джину: «Ты неплохо выглядишь – знать, у тебя хорошо идут дела».

Джина кивнула: «Я знала, что речь зайдет о деньгах. Сколько?»

Молли назвала удивительно скромную цену – возможно, отражавшую тот факт, что она не придавала обсуждаемому вопросу особого значения: «Ну, скажем, десять или двадцать долларов – почему бы я стала тратить время бесплатно?»

Джина заплатила бы ей и сто, и тысячу долларов: «Вот двадцатка».

«Спасибо! – с чопорной вежливостью кивнула Молли. – Теперь я расскажу тебе все, что мне известно об этом деле. Как мне кажется, это самая странная история из всех, что я слышала»

Джина нетерпеливо спросила: «Перейдем к делу без проволочек. Кто мой отец?»

«Никто», – ответила Молли.

«Никто?»

«Никто».

Джина помолчала, после чего возразила: «Кто-то же должен быть моим отцом!»

Молли с достоинством ответила: «Кто может об этом знать лучше меня? А я тебе говорю: так оно и есть!»

«Может быть, вы были пьяны?» – с надеждой предположила Джина.

Молли смерила ее критическим взглядом: «Ты не так уж глупа для своего возраста, куколка… Ох, что об этом говорить, в свое время я сама была немногим хуже тебя, за мной волочились… Теперь так не скажешь, конечно – я уже больше двенадцати лет мою полы в ночлежке…»

«Кто мой отец?»

«Никто».

«Это невозможно!»

Молли покачала головой: «Вот как это было. Откуда я знаю? Меня поместили в Реабилитационный Пансионат, я провела там два года. Так вот, смотрю я на себя однажды и говорю: «Молли, у тебя распухло брюхо». А потом думаю: «Наверное, чего-нибудь не того наелась». А на следующий день говорю: «Молли, если бы нас не держали в этой чертовой тюрьме, как золотых рыбок в аквариуме, если бы за тобой не следили каждую минуту, если бы ты не знала наверняка, что два года вокруг тебя не было ни одного мужчины, кроме доктора Чолвелла и директора…»

«Чолвелла?!»

«Старый доктор Чолвелл был нашим врачом – холодный, как рыба… Боже упаси! Скользкий и холодный, как рыба! Так вот, говорю я себе…»

«Чолвелл не мог быть моим отцом?»

Молли хрюкнула: «Старый брюзга Чолвелл? Уж лучше подозревать архангела Гавриила! Нет, этот подлый… – Молли разразилась бормочущим потоком грязных ругательств. – По сей день жду случая поймать пучеглазого пижона и свернуть ему шею! Он не выпускал меня, когда я уже отбыла срок! Утверждал, что я чем-то заболела и должна была оставаться в пансионате, пока не поправлюсь. Черта с два! Я сбежала. Угнала грузовик, и никто не мог ничего с этим поделать, потому что я отбарабанила свой срок, и меня там держали вопреки приказу суда. А потом… потом я пошла к врачу, к старому доктору Уолшу, и он говорит: „Молли, у тебя все в порядке, ты просто на сносях“. Вот таким образом. Я опомниться не успела, как появилось на свет мое отродье, а у меня не было ни кусочка печенья, ни хлебной корки. Чтобы найти хоть какой-то выход, я отнесла младенца к старому приятелю – и ты бы знала, какой скандал мне закатил Джо Парльé!»

«Как насчет директора пансионата?»

«Что ты имеешь в виду?»

«Он не мог быть…»

Молли недоуменно фыркнула: «Только не щепетильный чокнутый Ричард! Он никогда даже не показывался. Кроме того, он и так уже крутил шуры-муры с молодой вертихвосткой из управления».

Послышался стрекочущий шум подъемных винтов. Подскочив к ограде веранды, Джина проводила глазами улетающий аэроглиссер: «Как это называется? Я же сказала ему подождать… Как я теперь вернусь в Ангельск?»

«Так-так! – из салуна послышался строгий гнусавый голос. – Так-так! Действительно, любопытный древний сувенир».

Молли Саломон поспешно выкарабкалась из кресла: «Этот голос!» Ее лицо нездорово порозовело: «Этот голос! Я его за версту узнаю – доктор Чолвелл!»

Джина последовала за ней в салун.

«Эй ты, кислорожий ублюдок! Что ты тут делаешь? – без предисловий взорвалась Молли. – Знаешь ли ты, что я давным-давно тысячу раз поклялась вылить на тебя ведро помоев, если увижу, что ты высунул нос из своего паршивого пансионата? И я это сделаю, сию минуту… Подожди, только схожу, ведро возьму…» Молли повернулась и, пыхтя, поспешила куда-то по коридору.

Джина сказала: «Это вы разрешили моему таксисту улететь, доктор Чолвелл?»

Чолвелл поклонился: «Совершенно верно, мадемуазель Парльé. Я ожидал возможности показать вам свой курятник и подумал, что сегодня вы могли бы принять мое приглашение».

«А если я не приму ваше приглашение, как я вернусь в Ангельск?»

Чолвелл отмахнулся элегантным жестом: «Разумеется, я отвезу вас туда, куда вы пожелаете лететь».

«Что, если я не пожелаю лететь вместе с вами?»

Чолвелл скорчил обиженную гримасу: «В таком случае, конечно, я позволил себе непростительное вмешательство в ваши планы и могу только принести свои извинения».

Молли Саломон прибежала в салун с ведром в руке, тяжело дыша и всхлипывая от гнева. Чолвелл выскочил наружу с завидным проворством, при этом нисколько не поступаясь достоинством.

Молли выбежала вслед за ним на веранду. Чолвелл отступил, спустившись на двор. Молли пробежала еще несколько шагов, после чего выплеснула содержимое ведра в направлении своего обидчика. Чолвеллу удалось уклониться от струи помоев – она разлетелась брызгами метрах в шести от него. Молли погрозила ему кулаком: «Чтоб ноги твоей не было в ночлежке – или плохо тебе будет, ты у меня еще взвоешь, подлая трусливая свинья!» Последовали непристойные оскорбления.