Джек Вэнс - Шато д'Иф и другие повести

«Это был нопал, – сказал Апиптикс. – Ты застал его врасплох». Апиптикс взял очки. Двое таупту схватили Берка и понесли его, вырывающегося и брыкающегося, к металлической решетке. Обнажив его руки и ноги, таупту пристегнули его к прутьям. Краем глаза Берк успел заметить злобную, бесконечно ненавистную физиономию Пттду-Апиптикса, после чего волна невыносимой боли пронеслась по его позвоночнику.

Закусив губы, Берк пытался повернуть голову. Еще один взрыв голубого света, еще один спазм боли – Берку казалось, что палачи стучали молотками по его обнаженным нервам. Шейные мышцы растянулись, он уже не мог ничего слышать – не слышал даже свои собственные вопли.

Вспышки прекратились; остались только руки в белых перчатках, разминавшие пленку, и сосущее жгучее ощущение – такое, словно затвердевший струп срывали с заживающей раны. Берк пытался биться головой о прутья решетки и стонал, мучимый агонией истязания на чужой, дьявольской, черной планете… Вспыхнул невыносимый голубой разряд; с Берка что-то стягивали, срывали, будто вытаскивая позвоночник из тела. Охваченный глубокой, безумной яростью, Берк потерял сознание.

Берк чувствовал легкое головокружение – такое, словно его опьянили эйфорическим наркотиком. Он лежал на низком упругом коврике в камере, похожей на ту, где его содержали раньше.

Он подумал о последних моментах сознательного существования – об истязании на решетке – и приподнялся, испуганный диким воспоминанием. Дверь была открыта, ее никто не охранял. Берк напряженно смотрел в коридор – мысли о возможностях побега обгоняли одна другую. Он начал вставать – и услышал шаги. Возможность была потеряна. Берк снова улегся на коврик.

В дверном проеме стоял и наблюдал за Берком Пттду-Апиптикс – жесткий и массивный, как чугунная статуя. Через несколько секунд Берк медленно поднялся на ноги, готовый почти ко всему.

Пттду-Апиптикс приблизился. Берк следил за ним с тревожной враждебностью. Тем не менее… Был ли это действительно Апиптикс? Он казался прежним; на нем был шлем с шестью шипами, коробка аппарата-переводчика висела у него на груди. Это был Пттду-Апиптикс – и все же это был не он, что-то изменилось в его внешности. Он больше не казался воплощением зла.

Коробка-переводчик произнесла: «Следуй за мной. Тебе дадут поесть, и я тебе кое-что объясню».

Берк не находил слов; судя по всему, личность его похитителя полностью изменилась.

«Ты в замешательстве? – спросил Апиптикс. – Для этого есть основательные причины. Пойдем».

Ошеломленный Берк последовал за ним в большое помещение, служившее трапезной. Апиптикс жестом пригласил его сесть, подошел к раздаточному аппарату и вернулся с мисками бульона и печеньем из темной субстанции, напоминавшей прессованный изюм. «Вчера этот ксаксан меня пытал, – думал Берк. – Сегодня он играет роль гостеприимного хозяина». Берк внимательно рассмотрел бульон. Он не был брезглив в том, что касалось еды, но пища на чужой планете, приготовленная из неизвестных ингредиентов, не возбуждала у него аппетит.

«У нас синтетическая пища, – сказал Апиптикс. – Естественные продукты обходились бы слишком дорого. Ты не отравишься – наши метаболические процессы сходны».

Берк отбросил опасения и попробовал бульон. Он оказался довольно-таки безвкусным – отвращения не вызывал, но и приятным его нельзя было назвать. Берк ел молча, краем глаза наблюдая за Апиптиксом. Никакое внезапное – и, возможно, иллюзорное – улучшение манер ксаксана не оправдывало нелицеприятный характер его действий: напротив Берка за столом сидел убийца, похититель и палач.

Апиптикс покончил с трапезой, поглотив бульон и печенье поспешно и неизящно, после чего выпрямился на скамье, словно погруженный в мрачные размышления, ощупывая Берка глазами. Берк отвечал ему угрюмым взглядом, вспоминая увеличенную фотографию головы осы, которую он когда-то видел. Глаза осы – выпученные, жесткие, фасетчатые, неподвижные, походили на глаза ксаксанов.

«Само собой разумеется, – заметил Апиптикс, – что ты озадачен и возмущен. Ты совершенно не понимаешь, чтó с тобой происходило. Ты спрашиваешь себя: почему я выгляжу сегодня не так, как вчера. Не правда ли?»

Берк признал правоту своего похитителя.

«Разница не во мне – она в тебе. Взгляни! – Апиптикс указал наверх. – Посмотри в воздух».

Берк посмотрел на потолок. У него перед глазами плавали темные пятнышки; он несколько раз моргнул, чтобы от них избавиться. Ничего не заметив, он вопросительно взглянул на Апиптикса.

Тот спросил: «Что ты видел?»

«Ничего».

«Посмотри снова, – Апиптикс указал пальцем. – Вот туда».

Берк посмотрел, вглядываясь сквозь размытые полоски и пятна, плававшие в глазах. Сегодня они особенно ему досаждали. «Я не вижу…» – он запнулся. Ему показалось, что он заметил уставившиеся на него совиные глаза. Когда он попытался снова их найти, они помутнели и рассеялись, превратившись в плавающие пятнышки.

«Продолжай смотреть, – сказал Апиптикс. – Твой ум еще не подготовлен. Через некоторое время ты их будешь четко различать».

«Кого?»

«Нопалов».

«Но вокруг никого нет».

«Разве ты не видишь призраков, неосязаемые формы? Землянину легче – гораздо легче – замечать нопалов, чем ксаксану».

«Я вижу пятнышки перед глазами. Больше ничего».

«Внимательно наблюдай за пятнышками. Вот за этим пятнышком, например».

Не понимая, каким образом Пттду-Апиптикс мог замечать пятнышки, плававшие у него в глазах, Берк изучил воздух над столом. Пятнышко, казалось, сфокусировалось, сконцентрировалось: снова на него уставились угрожающе выпученные глаза; Берк заметил в них мелькающую, трепещущую перемену оттенков. Он воскликнул: «Что это? Гипноз?»

«Это нопал. Несмотря на все наши усилия, нопалы заполонили Иксакс,. Ты больше не голоден? Пойдем, теперь ты снова пронаблюдаешь за тем, как очищают читумихов».

Они вышли наружу, в заполненное ливнем черно-серое пространство – на этой планете дождь, по всей видимости, шел почти непрерывно. Среди развалин блестели лужи, бледные, как ртуть; зазубренные горы скрылись за пеленой низких туч.

Не обращая внимания на дождь, Пттду-Апиптикс решительно направился к загону для читумихов. Там остались только две дюжины узников. Они смотрели сквозь покрытую каплями воды сетку ограждения глазами, полными ненависти – и теперь они ненавидели не только Апиптикса, но и Берка.

«Последние из читумихов, – заметил Апиптикс. – Посмотри на них снова».

Берк пригляделся к фигурам за сеткой. Воздух над головами читумихов помутнел. В нем плавали… Берк испуганно вскрикнул. Теперь он безошибочно различал оседлавших читумихов странных, ужасных наездников, прилепившихся к их шеям и черепам с помощью желеобразных ластов. Над головой каждого читумиха дерзко топорщилась щетинистая грива с темным мохнатым выростом, по форме напоминавшим мяч для игры в регби. Между ушами существа, похожими на человеческие, выпучились два шара, очевидно выполнявшие функции глаз. Если это были глаза, они сосредоточились на Берке с вызывающей ненавистью, характерной для физиономий читумихов.