Джек Вэнс - Шато д'Иф и другие повести

Тарберт резко повернулся к нему: «Ты мне сопротивляешься?»

Берк подумал: «Дерзость Тарберта – одно из его самых непривлекательных качеств – становится невыносимой». Он начал было высказываться в этом роде, но, заметив зловредную насмешливую искорку в глазах Тарберта, тут же закрыл рот. Покосившись на Маргарет, он заметил, что она наблюдала за Тарбертом с ненавистью, не уступавшей его собственной. Вдвоем, скорее всего, они могли бы…

Берк поймал себя, ужаснувшись направлению своих мыслей. Нопал заражал его, это было более чем очевидно. С другой стороны – почему человеку нельзя иметь свое собственное мнение? Тарберт стал извращенным, злонамеренным человеком: таково могло быть вполне бесстрастное, независимое суждение. Тарберт стал инструментом в руках инопланетных существ, а не Берка! Тарберт и ксаксаны: враги Земли! Берк обязан был воспрепятствовать им – иначе всем людям грозило уничтожение… Берк бдительно следил за тем, как Тарберт сосредоточивал взгляд и мысли на псионной пленке. Дымчатое облачко перемещалось, изменяло форму – медленно, неохотно…

Тарберт рассмеялся – довольно-таки нервно: «Это трудно. В паракосмосе этот материал, надо полагать, отличается высокой прочностью и жесткостью… Хочешь попробовать?»

«Нет», – гортанно выдавил Берк.

«Тебе досаждает нопал?»

Берк подивился наглой агрессивности усмешки Тарберта.

Тарберт сказал: «Твой нопал возбужден. Его щетина искрится и трепещет…»

«Зачем приставать к нопалу? – услышал Берк свой собственный голос. – Есть вещи поважнее».

Тарберт с подозрением покосился на него: «Ты как-то странно выражаешься».

Берк перестал расхаживать по мастерской, растер лицо ладонью: «Да. Ты правильно подметил».

«Нопал заставил тебя произнести эти слова?»

«Нет… – но Берк уже не был уверен в себе. – Я ощутил интуитивную уверенность, нечто в этом роде. Скорее всего, в этом виноват нопал. На какое-то мгновение он позволил мне получить представление… о чем-то».

«О чем?»

«Не знаю. Даже вспомнить не могу».

«Хммф!» – Тарберт снова сосредоточил внимание на куске псионной ткани; он заставил его подняться, опуститься, свернуться, вертеться в воздухе. Неожиданно псионная пленка промчалась по воздуху над мастерской; при этом Тарберт разразился ужасным хохотом: «Я только что влепил нопалу здоровенную оплеуху!» Задумчиво взглянув на Берка, Тарберт поднял глаза к точке над головой Берка.

Берк обнаружил, что постепенно подкрадывается к Тарберту. У него в голове звучало знакомое гортанное рычание: «Гхырр, гхырр, гхырр»…

Тарберт отступил на пару шагов: «Не позволяй ему повелевать тобой, Пол. Твой нопал в ужасе, в отчаянии!»

Берк остановился.

«Если ты не сумеешь его одолеть, мы проиграли, еще не вступив в борьбу, – Тарберт перевел взгляд с Берка на Маргарет. – Вы сами не испытываете ко мне никакой ненависти. Меня боятся ваши нопалы».

Берк тоже взглянул на Маргарет. Ее лицо напряглось, вытянулось. Она встретилась с ним глазами.

Берк глубоко вздохнул. «Ты прав, – хрипло сказал он. – Ты должен быть прав! Твои игры с псионной пленкой что-то со мной вытворяют, ты представить себе не можешь…»

«Не забывай, я тоже был „читумихом“, – возразил Тарберт, – и мне пришлось иметь дело с тобой».

«Это нельзя назвать тактичным замечанием».

Тарберт ухмыльнулся и снова сфокусировался на куске псионной ткани: «Любопытный процесс! Прилагая достаточное усилие, я могу разминать и расправлять эту пленку… Если я потренируюсь, через некоторое время я мог бы в одиночку истребить большинство нопалов…»

Усевшись, Берк устремил на Тарберта неподвижный взор. Через некоторое время он заставил себя расслабиться. Вместе с расслаблением мышц пришло понимание того, что он ужасно устал.

Тарберт задумчиво произнес: «Попробую кое-что еще. Я разделяю псионную пленку на две многослойные пластины… Размещаю эти пластины по обеим сторонам нопала… Стискиваю его… Чувствую сопротивление. После этого нопал распадается. Как треснувший под давлением грецкий орех».

Берк поморщился. Тарберт с любопытством взглянул на него: «Ты же не мог это почувствовать?»

«Непосредственно? Нет. Но что-то я почувствовал».

Тарберт размышлял: «Мои действия не имели никакого отношения к твоему конкретному нопалу».

«Нет, – мрачно ответил Берк. – Я почувствовал всего лишь мимолетный приступ… наведенного страха…» Он потерял всякий интерес к разговору, его клонило в сон: «Который час?»

«Почти три часа ночи», – сказала Маргарет и с тоской взглянула в сторону выхода. Так же, как Берк, она ощущала вялость и сонливость. Как чудесно было бы растянуться дома в постели, забыть про нопалов и про все эти невероятные проблемы…

Поглощенный игрой с псионным материалом, Тарберт казался бодрым и свежим, как утренняя заря. «Тошнотворное занятие», – думал Берк. Тарберт выглядел, как хулиган-подросток, забавляющийся ловлей мух… Тарберт взглянул на него, нахмурился. Берк выпрямился на стуле, ощутив новое напряжение. Его апатичное неодобрение постепенно сменялось живым интересом к игре Тарберта – он обнаружил, что сопротивляется манипуляциям физика, сосредоточиваясь на псионной ткани максимальным усилием воли. Он посвятил себя этому сопротивлению; взаимная враждебность превратилась в состязание двух игроков. На лбу Берка выступили капли пота, его глаза стали вылезать из орбит. Тарберт неподвижно сидел; лицо его сморщилось и побледнело, как череп. Псионная пленка дрожала, оторвавшиеся от нее нити и фрагменты колебались в воздухе, то приближаясь к первоначальному куску ткани, то отдаляясь от него.

Берку пришла в голову новая идея – он сразу убедился в ее целесообразности: это было не просто состязание ради забавы – это было нечто гораздо большее, это имело огромное значение! Радость, покой, выживание – все на свете зависело от результата этого матча. Удерживать псионный материал в неподвижности было недостаточно; он должен был орудовать им, швырнуть его в Тарберта так, чтобы разрубить какой-нибудь жизненно важный сосуд, разрéзать жилу… Псионная ткань колыхалась и перемещалась по внутреннему приказу Берка, постепенно приближаясь к Тарберту. Происходило что-то новое, что-то неожиданное и пугающее. Тарберт словно насыщался умственной энергией. Он выхватил псионную пленку из телекинетической хватки Берка и отбросил ее далеко за пределы достижимости.

Матч закончился – завершилось состязание воль. Берк и Тарберт смотрели друг на друга, удивленные и ошеломленные.

«Что случилось?» – напряженно спросил Берк.

«Не знаю, – Тарберт растирал пальцами лоб. – На меня что-то нашло… Я почувствовал себя гигантом – всесильным полубогом». Физик устало рассмеялся: «Необычайное ощущение…»