Джек Вэнс - Шато д'Иф и другие повести

Берк печально рассмеялся: «Наш разговор напоминает спор христианина с мусульманином: каждый считает другого заблудшим язычником. Мы не можем убедить друг друга. Что же нам остается делать?»

«Думаю, что тебя необходимо денопализировать».

«Чтобы возобладал гхырр? О нет!»

«Так что же ты предлагаешь?»

«Не знаю. Возникли неразрешимые осложнения. В данный момент мы не можем здраво рассуждать – о взаимном доверии не может быть и речи. Нужно каким-то образом упростить ситуацию».

«Полностью с тобой согласен», – казалось, Тарберт расслабился и задумался. При этом он рассеянно поигрывал куском псионного материала, комкая его по своей прихоти без малейшего усилия, складывая его в плотную подушку.

«Осторожно!» – предупредил себя Берк.

«Посмотрим, сможем ли мы определить наименьший общий знаменатель, удовлетворяющий нас обоих, – сказал Тарберт. – На мой взгляд, первоочередная задача заключается в денопализации Земли».

Берк угрюмо покачал головой: «Наш основной долг состоит…»

«В этом!» – Тарберт перешел к нападению. Псионная ткань промчалась по воздуху, бешено кружась, и спикировала к голове Берка. На какое-то мгновение казалось, что щетина нопала выдержит удар и расплющит псионный комок, но она крошилась. Берк чувствовал, что его голову стискивала непреодолимая сила; он задыхался, словно его душили. Он пытался оторвать от себя псионную ткань, схватив ее пальцами, отогнать усилием воли – но Тарберту удалось застать его врасплох. Нопал внезапно задрожал и распался на кусочки, как яичная скорлупа. Берк ощутил шокирующий удар – такой, как если бы его стукнули молотком по обнаженному мозгу. У него в глазах пронесся вихрь ослепительных голубых вспышек, перемежавшихся сполохами желтого блеска.

Давление ослабло, вспышки погасли. Несмотря на ярость, вызванную предательством Тарберта, несмотря на боль и ошеломление, Берк осознал свое новое состояние – состояние благополучия. Он почувствовал нечто вроде внезапного исцеления от простуды или притока свежего воздуха к изголодавшимся по кислороду легким.

Времени не самоанализ не оставалось. Тарберт раздавил нопала – замечательно! Но где был жгутик гхырра? Со всех сторон летали нопалы, трепеща вздыбленной щетиной, как трясущие головами старые ведьмы. Над головой висело волокно гхырра. Почему оно задерживалось, почему его движения были такими неуверенными? Оно приблизилось, осторожно вытягиваясь вниз; Берк уклонился и, мысленно схватив остатки щетины раздавленного нопала, покрыл ими свою голову. Присоска снова опустилась, ощупывая, изучая. Берк снова уклонился, одновременно растягивая защитную псионную пленку, окружившую его череп. Маргарет и Тарберт с удивлением наблюдали за ним. Ближайший нопал подергивался и трепетал от возбуждения. Дальше – гораздо дальше, на полпути через Вселенную? – маячила, как силуэт горы на фоне ночного неба, огромная туша гхырра.

Берк яростно возмутился. Он наконец освободился – почему он должен был подчиниться еще одному паразиту? Схватив кусок оставшегося от нопала материала рукой «теневого аналога», он стал избивать им, как тряпкой, присоску на конце жгутика. Края присоски изогнулись вверх, как губы ощерившейся собаки – конец жгутика покачнулся в воздухе и раздраженно отстранился.

Берк дико расхохотался: «Тебе это не понравилось, а? Подожди, то ли еще будет!»

«Пол! – воскликнула Маргарет. – Пол! »

«Одну минутку», – отозвался Берк. Он принялся рубить волокно там, где оно соединялось с присоской – снова и снова. Ощутив сопротивление, Берк оглянулся. Рядом стоял Ральф Тарберт, схвативший псионную ткань и препятствовавший усилиям Берка. Берк пытался вырвать у него остатки нопала, но безуспешно… Неужели это был действительно Тарберт? Противник выглядел, как Тарберт, но что-то в нем непонятным образом исказилось… Берк моргнул. Он ошибался. Тарберт сидел, развалившись на стуле с полузакрытыми глазами… Два Тарберта? Нет! Один из них – конечно же, теневой аналог, подчинявшийся умственным приказам оригинала. Но как аналог умудрился отделиться от оригинала? Способен ли был аналог действовать самостоятельно? Или разделение было только кажущимся, результатом искажения паракосмоса? Берк вглядывался в изможденное лицо физика: «Ральф, ты меня слышишь?»

Тарберт пошевелился, выпрямился на стуле: «Да, слышу».

«Теперь ты веришь тому, что я сказал тебе о гхырре?»

Поколебавшись, Тарберт глубоко вздохнул: «Да. Верю. Нечто – не знаю, что именно – контролирует меня».

Берк продолжал изучать его лицо: «Я могу оказать гхырру сопротивление – если ты не будешь сопротивляться мне».

Тарберт болезненно усмехнулся: «И что потóм? Снова нопал? Кто хуже?»

«Гхырр хуже».

Тарберт закрыл глаза: «Не могу ничего гарантировать. Попробую».

Берк снова обратил внутренний взор на паракосмос. Очень далеко – или близко? – тревожно, опасливо поблескивал желток гхырра. Берк взял кусок псионной ткани и попытался придать ему форму, но в руках его теневого аналога этот материал казался жестким, неподатливым. Приложив огромное усилие, Берк сумел сдавить и скрутить эту ткань так, чтобы образовалось нечто вроде сучковатой дубинки. После этого он сосредоточился на далекой, мрачно затаившейся туше, чувствуя себя слабым, ничтожным Давидом перед лицом колоссального Голиафа. Для того, чтобы напасть, нужно было орудовать псионной дубинкой на невообразимом расстоянии… Берк моргнул. Существовало ли, на самом деле, это расстояние? И следовало ли доверять гигантским размерам гхырра? Перспективы подрагивали и смещались, как элементы какой-то объемной головоломки – вдруг оказалось, что гхырр не дальше, чем в тридцати метрах – или, может быть, даже ближе, чем в трех метрах… Берк ошеломленно отшатнулся. Размахнувшись псионной дубинкой, он нанес удар сбоку. Дубинка отскочила от черной туши и распалась, словно сделанная из пены. Гхырр – на расстоянии ста километров, тысячи километров – игнорировал Берка; его безразличие было оскорбительнее его враждебности.

Берк возмущенно разглядывал паракосмическое чудовище. Внутри золотистого желтка плавал и вспучивался расплывчатый темный силуэт гхырра, распустивший мириады жгутиков, блестевших, как шелк. Берк отвел глаза псионного аналога от гхырра и посмотрел на волокно, тянувшееся к голове Тарберта. Схватившись за него рукой аналога, он резко потянул его на себя. Он почувствовал сопротивление, но волокно разорвалось, судорожно корчащаяся присоска отпала от него. Значит, гхырр не был совершенно неуязвим – значит, ему можно было причинить ущерб! Нопалы почти мгновенно устремились к незащищенному черепу Тарберта; Берк видел псионные эманации мозга, распустившиеся, как лепестки светящегося цветка. Первым добрался до желанной добычи огромный, роскошный нопал – но Берк преградил ему путь куском псионной ткани, прикрывая ею голову Тарберта. Нопал ткнулся в эту ткань и отпрянул, высокомерно и угрожающе уставившись на добычу глазами-полушариями. Гхырр тоже встревожился: золотистый желток лихорадочно перекатывался и колыхался.