Джек Вэнс - Шато д'Иф и другие повести

«Невоспитанные варвары!» – прорычал Тарберт.

«Им не хватает любезности и очарования, – согласился Берк. – С другой стороны, им не свойственны многие из человеческих пороков».

«Благородная раса! – откликнулся физик. – Ты выдал бы свою сестру за ксаксана?»

Говорить стало не о чем. Берк попытался заглянуть в паракосмос. Ему удалось различить тусклый аналог космического корабля – но это могло быть следствием способности мозга формировать изображения знакомых объектов, а не «ясновидения» как такового. Больше вокруг ничего не было – только темная пустота.

Изнеможенные событиями прошедшей ночи, все трое задремали. Когда они проснулись, их накормили, но в остальных отношениях полностью игнорировали. Люди могли беспрепятственно бродить по звездолету, разглядывая странные механизмы непонятного назначения и причудливых форм, изготовленные неизвестными методами.

Полет продолжался, и только движение стрелок на наручных часах позволяло получать представление о течении времени. Дважды ксаксаны выполнили какой-то маневр, возвращавший их корабль в обычное межзвездное пространство – с тем, чтобы люди могли снова указать им направление, в котором находился гхырр – после чего курс корректировался, и звездолет снова устремлялся в путь. Во время этих кратковременных остановок людям казалось, что гхырр успокоился – по меньшей мере, больше не ощущалась исходившая от него раньше злобная концентрация воли. Желтая сфера гхырра плавала на поверхности черного пространства, как желток – в чаше, заполненной чернилами. Расстояние, отделявшее корабль от гхырра, все еще не поддавалось точному определению; в паракосмосе термин «расстояние» в принципе был неприменим в том смысле, в каком он применялся в физической вселенной, и Берк с Тарбертом тревожно подумывали о возможности пребывания физического аналога гхырра в какой-нибудь далекой галактике. Во время третьей остановки, однако, гхырр больше не находился «впереди», но оказался за кормой, точно в направлении тусклой красноватой звезды. Теперь гхырр представлялся в паракосмосе огромным и мрачно-задумчивым; пока они его разглядывали, темное образование, скрывавшееся внутри его «желтка», всплыло на обращенную вверх поверхность; трудно было избавиться от ощущения, что это был какой-то орган восприятия.

Ксаксаны развернули корабль и стали возвращаться. Когда они снова вынырнули из квазипространства, красная звезда горела внизу; вокруг нее вращалась единственная холодная планета. Сосредоточив внутренний взор, Берк увидел гхырра – его аналог мерещился на диске планеты.

Здесь было логово гхырра. Его окружал странный темный ландшафт: подернутые тусклым радужным свечением болота, пустыни, покрытые спекшейся, растрескавшейся грязью. В средоточии этого запустения устроился гхырр, распустивший волокна во всех направлениях; его желтое «яйцо» перекатывалось и пульсировало.

Корабль ксаксанов занял орбиту вокруг этой планеты. Увеличенная телескопом, ее поверхность выглядела ровной, практически лишенной ориентиров – за исключением нескольких маслянистых болот. Разреженная холодная атмосфера была ядовита. На полюсах наблюдались беспорядочные скопления застывшего черного вещества, напоминавшего обугленную бумагу. Ничто не указывало на наличие жизни – здесь не было никаких артефактов или развалин, никаких огней. Единственным привлекавшим внимание объектом на всей планете был гигантский провал в высоких широтах – пропасть, подобная трещине в старом мяче для игры в крикет.

Берк, Тарберт, Пттду-Апиптикс и три других ксаксана облачились в скафандры и зашли в космический челнок. Челнок отделился от звездолета и стал опускаться на поверхность планеты. Разглядывая плоскую панораму, Берк и Тарберт окончательно определили местонахождение гхырра – небольшое озеро или пруд в центре обширной низины, озаренной длинными косыми лучами красноватой звезды.

Челнок стремительно проник через верхние слои атмосферы и приземлился на пологом холме метрах в восьмистах от пруда.

Два человека и четверо ксаксанов вышли на сухую глинистую поверхность, местами усыпанную щебнем и бледно освещенную вечерним красным солнцем. Неподалеку чернела, как увеличенное пятно лишайника, поросль чего-то вроде испепеленных пожаром лопухов, в высоту не достигавших колен – хрупкая, рассыпающаяся при прикосновении растительность. Лиловато-багровое небо над головой приобретало сернисто-коричневый оттенок ближе к горизонту. Солнечный свет придавал мрачной равнине каштановый оттенок. В центральной части низина становилась влажной и черной – там глина превращалась сначала в блестящую грязь, а затем, наконец, становилась жидкой. Из-под поверхности этой жидкой грязи выпячивался кожистый черный горб.

Тарберт указал на него: «Вот он, гхырр!»

«Не так уж он велик, – заметил Берк, – по сравнению с его аналогом».

Глаза Апиптикса затянулись кожистой пленкой, как у ящерицы: он вглядывался в паракосмос: «Гхырр знает, что мы здесь».

«Конечно, знает, – согласился Берк. – И очень возбужден».

Апиптикс, с оружием в руке, стал спускаться по склону. Берк и Тарберт последовали за ним, но остановились, озадаченные происходящим. В паракосмосе гхырр конвульсивно вздымался и опадал, после чего начал испускать пар, постепенно формировавший высокую тень – напоминавшую человеческую фигуру тень, поднимавшуюся – как далеко? На километр? На миллион километров? Гхырр, казалось, растворялся и растекался, в то время как созданная им тень конденсировалась, впитывая сущность гхырра. Тень становилась плотной и жесткой. Берк и Тарберт испуганно позвали ксаксана. Апиптикс обернулся «В чем дело?»

Берк указал на небо: «Гхырр что-то сооружает. Какое-то оружие».

«В паракосмосе? Как это может нам помешать?»

«Не знаю. Если он сосредоточит достаточное количество псионной энергии – миллиарды эргов…»

«Он этим и занимается! – воскликнул Тарберт. – Смотрите!»

Метрах в тридцати перед ними появилось плотное черное двуногое тело, нечто вроде безголовой гориллы трехметрового роста. У тела были длинные руки с клешнями на концах, а ноги были вооружены кривыми когтями. Ковыляя по грязи, существо стало угрожающе приближаться.

Апиптикс и другие ксаксаны подняли оружие и прицелились. Лиловые лучи вонзились в создание гхырра, но не нанесли ему никакого заметного ущерба. Внезапным прыжком оно набросилось на ближайшего ксаксана. Движимый суровой дисциплиной, фанатической отвагой или истерическим инстинктом, ксаксан принял вызов и схватился с черной тварью врукопашную. Схватка была короткой и ужасной. Куски тела и внутренности ксаксана разлетелись по серой высохшей глине. Его оружие упало к ногам Тарберта. Тарберт схватил это устройство и прокричал Берку: «Гхырр!» Спотыкаясь на щебне, он побежал к пруду. У Берка подкашивались колени. Огромным усилием воли он заставил себя последовать за физиком.