Джек Вэнс - Шато д'Иф и другие повести

Баркас приближался, с пыхтением продвигаясь вдоль речного русла. Кийт потянул на себя веревку, чтобы палка подплыла поближе. На верхней палубе прогуливался высокий худощавый субъект с хищным, проницательным темным лицом под тюрбаном-даршбой: Тамба Нгаси? Кийт не мог безошибочно опознать его на таком расстоянии. Человек этот ходил, наклонив голову вперед и слегка выставив локти в стороны и назад. Кийт изучал фотографии Нгаси, но живой человек – не фотография… Времени на размышления не было. Разрезая носом прозрачно-желтую головную волну, баркас почти поравнялся с тем местом, где притаился Кийт. Натянув веревку, Кийт переместил палку под нос баркаса и поднял передатчик с направленной антенной, вживленный в ладонь его правой руки. Он развел пальцы в стороны, генерируя радиочастотный импульс, и детонатор в маленькой ромбовидной лепешке, облепленной вязкой черной взрывчаткой, тут же сработал. Послышался глухой взрыв – взметнулись пенистые брызги и пелена желтоватой воды, раздались резкие удивленные, испуганные крики. Баркас зарылся носом в реку, бесконтрольно рыская из стороны в сторону.

Кийт тут же вытащил и смотал оставшуюся веревку.

И так уже перегруженный, баркас начинал тонуть. Судно повернуло к берегу и наткнулось на береговую отмель метрах в пятидесяти ниже по течению.

Кийт отъехал задним ходом на «Ситроене», спрятанном за порослью бамбука, развернулся и направился по дороге вверх по течению. Метрах в семистах от места речной аварии он остановился и стал разглядывать дорогу в бинокль.

Через заросли хвойных кустов стали выбираться на дорогу мужчины в белых халатах и женщины. Немного погодя появился явно раздраженный высокий человек в тюрбане-даршбе. Кийт сфокусировал бинокль: черты лица этого человека были идентичны нынешней внешности Кийта. Поза и походка Нгаси казались более угловатыми и нервными, чем его собственные – это следовало учитывать, подражая манерам Нгаси… А теперь за работу! Кийт покрыл голову капюшоном плаща, чтобы скрыть лицо, переключил передачу. Такси подъехало к толпе, сгрудившейся на обочине. Энергично жестикулируя, машину попытался остановить толстый коротышка с оливковой кожей, в белом костюме европейского покроя. Кийт выглянул из окна, притворяясь удивленным, и пожал плечами: «Меня ждет клиент, я должен его подобрать».

Тамба Нгаси подошел быстрыми размашистыми шагами и распахнул дверь «Ситроена»: «Твой клиент подождет! Я – правительственное должностное лицо. Отвези меня в Дасаи».

Толстый коротышка-индус тоже попытался залезть в такси. Кийт остановил его: «Двое у меня не поместятся». Тамба Нгаси швырнул чемоданчик на сиденье и запрыгнул внутрь. Такси уехало, оставив на обочине безутешно смотревших вслед пассажиров баркаса.

«Невероятная авария! – капризно пожаловался Тамба Нгаси. – Мы плыли себе потихоньку. И тут, понимаешь ли, судно наткнулось на камень, что-то где-то взорвалось, и мы стали тонуть! Представляешь? Судно, на котором ехал я, влиятельное должностное лицо, член парламента! Зачем ты тормозишь?»

«Нужно подобрать другого клиента», – Кийт свернул с дороги по едва заметной колее, ведущей в заросли кустарника.

«Забудь о другом клиенте! Мне нельзя задерживаться! Поезжай в Дасаи!»

«В любом случае мне нужно взять канистру с бензином – иначе мы не доедем до Дасаи».

«Бензин? Здесь, в зарослях?»

«У нас, таксистов, свои тайники». Кийт остановился, вышел из машины, открыл заднюю дверь: «Выходи, Тамба Нгаси!».

Нгаси уставился в свое собственное лицо, выглянувшее из-под капюшона Кийта. Страстно выкрикнув ругательство, Нгаси схватился за рукоять кинжала, заткнутого за пояс. Кийт бросился на него и прикоснулся ко лбу Нгаси ногтями, покрытыми медно-серебряным сплавом. Убийственный электрический разряд поразил мозг Тамбы Нгаси – тот выпал из машины на дорогу.

Кийт оттащил тело в кусты, подальше от колеи. У Нгаси были тяжелые толстые ноги, никак не вязавшиеся с жилистым торсом. Об этой особенности своей жертвы Кийт не был осведомлен. Неважно! Кому придет в голову проверять, как выглядят длинные худощавые мослы Кийта?

Шакалы и стервятники должны были быстро ликвидировать труп.

Кийт переместил содержимое поясной сумки Нгаси в собственную сумку и прощупал одежду Нгаси, но не нашел пояса для хранения денег. Вернувшись к машине, он доехал вдоль берега реки до высокого эвкалипта. Таксист спал в тени – Кийт разбудил его гудком клаксона: «Быстрее! Отвези меня обратно в Дасаи, мне нужно быть в Феджо до наступления ночи!»

Во всей Африке – древней, средневековой или современной – никогда не было такого города, как Феджо. Он вырос на пустынном мысу к северу от залива Табакунди там, где еще двадцать лет тому назад не согласился бы жить даже нищий рыбак. Феджо – дерзкий город, поражающий своими формами, текстурами и цветами. Африканцы твердо решили выразить неповторимое наследие «черного континента» и, планируя эту столицу, полностью отвергли архитектурные традиции Европы и Америки, как классические, так и современные. Строительство финансировалось огромным займом, полученным от СССР, причем советские инженеры толковали эскизы лахадийских студентов-энтузиастов в терминах, позволявших определить объемы помещений и прочность материалов.

Таким образом Феджо стал эпохальной достопримечательностью. Иные европейские критики отвергали его, называя местную архитектуру «сценическими декорациями»; другие восхищались, третьи испытывали отвращение. Никто не отрицал, однако, того, что Феджо производил потрясающее впечатление. «По сравнению с Феджо Бразилиа выглядит стерильной, эклектичной, искусственно принаряженной», – писал английский критик. «Безумные фантазии, которые могли бы привести в отчаяние самого Гауди», – резко отозвался испанец. «Феджо – дерзкий вызов, брошенный африканским гением, но излишества этого вызова скорее объясняются эмоциональной несдержанностью, нежели продиктованы стилем», – заявил итальянец. «Феджо, – писал француз, – отвратительный, пугающий, уродливый, претенциозный, непродуманный, гнетущий проект, достопримечательный лишь извращенными формами, которые можно создать, затрачивая добротные строительные материалы».

В центре Феджо торчала пятидесятиэтажная остроконечная башня Африканского института. Рядом громоздился Верховный Парламент, вознесенный на медных арках, с овальными окнами и покрытой лазурной эмалью крышей, напоминавшей широкополую шляпу-котелок. Площадь перед парламентом окружали шесть высоких статуй воинов из полированного базальта, символизировавших шесть важнейших лахадийских племен, а за площадью находился «Тропический отель», самый великолепный в Африке и не уступавший ни одной гостинице мира. «Тропический отель», пожалуй, можно было назвать самым традиционным зданием центрального комплекса, но и в этом случае зодчие настояли на соблюдении подлинно африканского стиля. Из висячего сада на крыше вдоль белых и голубых стен свисали гирлянды вьющихся растений, вестибюль меблировали скамьями типа «падаук» из тика и черного дерева, колонны из конструкционного стекла поднимались над серебристо-голубыми и багрово-красными коврами, поддерживая потолок из нержавеющей стали, покрытый черной эмалью.