Джек Вэнс - Лунная Моль и другие рассказы

Под единственной желтой лампочкой на мятой металлической двери можно было различить остатки нанесенной краской по шаблону надписи:

Люк проверил, открывается ли дверь. Она была закрыта. Люк постучал и стал ждать.

В коридоре царила тишина – ее нарушало только едва слышное постукивание далекой движущейся дорожки.

Люк постучал снова, и теперь изнутри послышались шаркающие шаги. Дверь приоткрылась, выглянул бледный, невозмутимо сонливый глаз. Владелец глаза спросил слабым голосом: «Да, сударь?»

Люк попробовал изобразить из себя нечто вроде доброжелательного начальства: «Вы – Додкин, смотритель хранилища?»

«Да, сударь. Я – Додкин».

«Откройте, пожалуйста. Я хотел бы зайти».

Бледный глаз удивленно моргнул: «Здесь только подготовительный пункт, сударь. Больше тут ничего нет. Собственно хранилища информации – со стороны фасада. Если вы вернетесь к бегущей ленте…»

Люк прервал словесный поток: «Я спустился из Архива и хотел бы поговорить именно с вами».

Бледный глаз снова моргнул – дверь отворилась. Люк вступил в длинное узкое помещение с бетонным полом. Вдоль потолка тянулись сотни кабелей – извилистых, перекрученных, переплетающихся. На каждом кабеле – там, где он выходил из стены – болтался маленький металлический ярлычок. С одной стороны помещения ютилась грязная койка – судя по всему, на ней спал Додкин. С другой стороны находился длинный черный стол с экраном – монитор? Несмотря на преклонный возраст, Додкин, щуплый сгорбленный старичок, передвигался довольно проворно. Его седые волосы, слегка запыленные, были аккуратно причесаны; глаза, близорукие и слезящиеся, безмятежно сосредоточились на лице Люка с отстраненным выражением астронома, созерцающего туманность. Старик открыл рот, и слова понеслись обильным потоком, в который Люк едва умудрялся вставлять короткие фразы.

«Я не так уж часто принимаю посетителей. Возникла проблема?»

«Нет, никаких проблем».

«Они должны сообщать мне, если замечена какая-то ошибка – или может быть, вступили в силу новые правила, о которых меня еще не известили?»

«Нет, ничего такого, господин Додкин. Я – не более чем посетитель…»

«Я не выхожу отсюда так часто, как бывало, но на прошлой неделе…»

Люк Грогач притворялся, что слушает: болтовня Додкина служила монотонным фоном для горьких размышлений. Непрерывная цепочка директив, начавшаяся с бригадира Федора Мискитмена и протянувшаяся вверх к Лэйвестеру Лаймону, к Джудиату Риппу и, в обход Парриса де Викера, к Сьюэллу Сеппу и председателю Совета директоров, а затем спустившаяся по иерархической лестнице в Совет стратегического планирования, в Бюро рефератов и в управление главного клерка Архива – эта нить, которую он проследил в несбыточной надежде, закончилась здесь и, судя по всему, терялась в неизвестности. «Что ж, – говорил себе Люк, – я принял вызов Мискитмена. Я потерпел поражение, и теперь вернулся к первоначальному выбору. Остается только подчиниться и таскать чертову лопату в склад и обратно – или проигнорировать распоряжение, бросить лопату и доказать, что я – человек свободной воли. За чем неизбежно последует деклассификация, и я стану младшим исполнительным работником – таким, как старый Додкин». Тем временем Додкин, периодически, с астматическим присвистом наполняя легкие воздухом, продолжал предаваться безудержному словоизлиянию:

«Если что-то не так, я никогда об этом не знаю, потому что мне никто ничего не говорит. Из года в год я тут тихо сижу, и меня никто не заменяет – мне удается подниматься на поверхность только изредка, раз в две недели или около того. Но, однажды увидев небо, ты его уже видел, оно никогда не меняется, не так ли? А Солнце? Солнце – чудесная вещь, конечно, но опять же, если ты уже видел Солнце…»

Люк глубоко вздохнул: «Я провожу расследование по поводу информации, недавно поступившей в Архив. Надеюсь, вы окажете мне помощь».

Бледные глаза Додкина моргнули: «О какой именно информации идет речь, сударь? Разумеется, я всегда рад помочь, даже если…»

«Эта информация относилась к экономии средств, связанной с расходованием металлов и хранением металлических инструментов».

Додкин кивнул: «Хорошо помню эту сводку».

Наступила очередь Люка удивиться: «Вы помните такие вещи?»

«Конечно. Я в очередной раз позволил себе, если так можно выразиться, ввести незначительную поправку. Личное наблюдение, которое я прибавил к основной массе материала».

«Не могли бы вы объяснить поподробнее – что именно вы сделали?»

Додкин с радостью пустился в многословные объяснения: «На прошлой неделе я навестил старого приятеля – он живет неподалеку от Клакстонского аббатства. Безупречный конформист, хорошо приспосабливающийся и всегда готовый к сотрудничеству человек – хотя, увы, так же, как и я, младший исполнительный работник. Конечно, я не хочу сказать, что не уважаю беднягу Дэйви Эванса – так же, как я, он скоро выйдет на пенсию, несмотря на то, что нынче пенсионерам платят сущие гроши…»

«Поправка – какую поправку вы ввели?»

«Ах да, действительно. На пути домой, пока я ехал по бегущей полосе – на подземном уровне 32, насколько я помню – я заметил, что какой-то рабочий, скорее всего техник-электрик, возвращавшийся с работы домой, сбросил в канаву несколько инструментов. Я подумал: «Какое безобразие! Постыдное расточительство! Ведь если этот человек забудет, где он оставил инструменты, они пропадут! А наши запасы металлов очень невелики – это общеизвестно – причем с каждым годом океан содержит все меньше металлических солей, становится все преснее. Этот электрик, однако, не испытывал никакого беспокойства по поводу будущего Организации. Мы обязаны бережно относиться к скудным природным ресурсам – не так ли, сударь?»

«Разумеется, так и должно быть. Тем не менее…»

«Как бы то ни было, когда я вернулся сюда, я прибавил меморандум, посвященный этой проблеме, к сводке информации, отправленной помощнику главного клерка Архива. Я думал, что, может быть, на него произведет впечатление эта памятная записка, и он, может быть, упомянет о ней в присутствии главного клерка. Так или иначе, в этом и заключалось мое скромное вмешательство в процесс. Конечно же, я постарался придать меморандуму какой-то вес, ссылаясь на неизбежное истощение запасов полезных ископаемых».

«Понятно, – кивнул Люк. – И как часто вы позволяете себе прибавлять такие меморандумы к ежедневному потоку информации?»

«Время от времени, – сказал Додкин. – Причем должен с гордостью заметить, что вышестоящее руководство нередко разделяет мои взгляды. Всего лишь три недели тому назад я задержался на несколько минут в заторе между Клакстонским аббатством и Киттсвиллем на подземном уровне 30. Я отметил это обстоятельство в памятной записке, и на прошлой неделе заметил, что между этими пунктами началось строительство новой восьмиполосной движущейся дороги – великолепной, по последнему слову техники! А месяц тому назад я заметил шайку бесстыдных девиц, размалеванных косметикой так, будто они только что вышли из джунглей. „Какая бесполезная трата денег и времени! – сказал я себе. – Какое вульгарное тщеславие, какое легкомыслие!“ И я намекнул на это обстоятельство в коротком сообщении, полученном помощником главного клерка Архива. Я опасался, что мое замечание воспримут как одно из множества противоречивых мнений по этому вопросу, но через два дня вышло всеобщее распоряжение, осуждавшее расточительное и безвкусное использование косметики – подписанное самим генеральным секретарем департамента образования!»