Джек Вэнс - Лунная Моль и другие рассказы

Мэйда Брент открыла дверь каюты и выглянула наружу: «Что?»

«Поехали! Мы уже засняли все, что требуется».

Мэйда Брент шмыгнула носом и взглянула на затянувшие небо плотные черные тучи: «А что обещают по радио?»

«Дождь».

«Мы с Альфредом играем в шашки. Здесь довольно уютно. Ты поезжай, увидимся потом».

Рекламный агент поднял воротник плаща, вернулся, прыгая через лужи, к своей машине, залез в нее и, раздраженно поеживаясь, попытался вздремнуть. Но шум дождя, стучавшего по брезентовому верху, мешал ему заснуть.

Рассвет не наступил. В девять часов утра в тусклом влажном полумраке стало заметно, что сточные канавы наполнились водой по колено. Ливень пошел еще сильнее. На улицах появились автомобили – их водители с интересом прислушивались к прогнозам погоды по радио. Синоптики с недоумением говорили о стационарном холодном воздушном фронте, об окклюдированном приземном фронте, о циклонах и антициклонах. Все они предсказывали дожди.

На главной улице стала скапливаться толпа. Поступили известия о том, что смыло мост через реку Перри и что разлился Оловянный ручей. Потоп? Да, начинался потоп!

Разбрызгивая грязь сапогами, к ковчегу подошел Билл Олафсон: «Эй, Альфред! Ты где?»

Альфред спокойно выглянул из каюты: «Привет, Билл».

«Моя жена и дети хотели бы взглянуть на твой ковчег. Ничего, если они поднимутся на борт – хотя бы ненадолго?»

«Прошу прощения, Билл. Не получится».

Билл стал неуверенно возвращаться к машине. Небо разразилось чудовищными громовыми раскатами – Билл опасливо взглянул на клубящиеся тучи.

Альфред услышал, что с кормы ковчега раздаются какие-то звуки. Набросив прорезиненный плащ и натянув сапоги, он промаршировал на корму и увидел, как два подростка с подружками забирались по приставной лестнице.

Альфред столкнул лестницу в грязь: «Держитесь подальше, парни! Пошли, пошли прочь! Чтоб я больше вас не видел!»

«Альфред! – голос Мэйды едва пробивался сквозь стену шумящего ливня. – Люди заходят на борт!»

Альфред побежал обратно – его встретили два десятка приятелей и соседей под предводительством Билла Олафсона, уже заносившего чемоданы в каюту.

«Уходите отсюда, друзья мои! – вежливо потребовал Альфред. – На борту для вас нет места».

«Мы пришли посмотреть, как у тебя идут дела», – отозвался Билл.

«Дела идут прекрасно. А теперь давайте, убирайтесь!»

«Нет уж, Альфред, так не пойдет». Билл нагнулся над бортовым поручнем: «Давай сюда Джоанну, мама, и щенка тоже. Скорее! А то сюда набьются кто попало».

«Если ты не уйдешь, – сказал Биллу Альфред, – мне придется тебя выгнать».

«Не делай глупостей, Альфред, тебе не поздоровится!»

Альфред сделал шаг вперед; Билл огрел его кулаком в нос. Прочие приятели и соседи Альфреда подняли его на руки и перевалили его, дрыгающего ногами и ругающегося, через поручень ковчега в грязь.

С улицы уже бежали десятки других людей: мужчины, женщины, дети. Хватаясь за бортовые поручни, они карабкались на палубу ковчега. В каюте уже нельзя было продохнуть, толпа облепила ковчег со всех сторон.

Раздался резкий хлопок грома – дождь стал ослабевать. В тучах появился белесый просвет. Вскоре через разрыв в облаках проглянуло Солнце. Дождь прекратился.

Столпившись вдоль поручней ковчега, друзья и соседи глядели вниз, на Альфреда. Альфред, все еще сидевший в грязи, продолжал гневно смотреть на них. Вокруг в солнечных лучах блестели влажные здания и потоки воды, струившиеся по улицам.

Профессор Джейсон Генч, профессор Виктор Козмин, доктор Лоуренс Дрю и двадцать четыре других, не менее именитых ученых спустились один за другим по трапу звездолета, чтобы взглянуть сверху на Равнину Салвена. Удивленное бормотание мало-помалу затихло; неуместные остроумные замечания не находили отклика. Профессор Генч покосился на профессора Козмина и заметил направленный на него ничего не выражающий взгляд Козмина. Генч поспешно отвел глаза.

«Деревенщина, невоспитанный верблюд!» – подумал Генч.

«Выскочка, пустоголовый нахал!» – подумал Козмин.

Каждый из них пожелал, чтобы другой находился на Земле, на расстоянии тысячи двухсот четырех – или тысячи двухсот пяти – световых лет.

Первым человеком, ступившим на Равнину Салвена, был Джеймс Салвен, озлобленный ирландский националист, превратившийся в космического бродягу. В мемуарах Салвен писал: «Сказать, что я был потрясен, изумлен, ошеломлен – все равно, что сказать „океан – мокрый“. О да, это одинокое место, такое далекое, такое темное и холодное – и тем самым еще более таинственное. Я провел там три дня и две ночи, фотографируя и размышляя об истории, обо всех историях Вселенной. Что здесь случилось так давно? Что привело сюда этих странных существ, осужденных на смерть? Я чувствовал, что меня преследуют призраки, мне пришлось улететь…»

Салвен привез фотографии на Землю. Его открытие восхваляли как «исключительное, важнейшее событие в человеческой истории». Любопытство публики возросло до головокружительного возбуждения: возникла ярчайшая картина космической драмы – тайна, трагедия, катастрофа!

В такой горячечной атмосфере сформировали «Комиссию по предварительному обследованию Планеты Салвена»; комиссии поручили провести краткосрочные изыскания, на основе которых можно было бы развернуть полномасштабную программу исследований. Никто не позаботился указать на тот факт, что функции профессора Виктора Козмина, специалиста в области сравнительной лингвистики, и профессора Джейсона Генча, филолога, частично совпадали. Директором комиссии назначили доктора Лоуренса Дрю, стипендиата-исследователя кафедры математической философии Видмарского института – снисходительного, слегка иронически настроенного джентльмена, квалификация которого, на первый взгляд, не совсем соответствовала порученным ему обязанностям руководителя, вынужденного контролировать личные взаимоотношения других членов комиссии.

Сопровождаемая четырьмя грузовыми транспортными кораблями, перевозившими персонал, материалы и оборудование, необходимые для строительства постоянной базы, комиссия покинула Землю в полном составе.

В своих воспоминаниях Салвен преуменьшал пустынное одиночество, царившее на равнине, названной его именем. Местное солнце – белый карлик – испускало бледное сияние, лишь в два или три раза превосходившее по интенсивности лунный свет на Земле. С севера и с востока равнину окаймляли базальтовые утесы. В полутора километрах от основания утесов находился первый из семи потерпевших крушение космических кораблей – сплющенный цилиндр из черного и белого металла семьдесят три метра длиной и тридцать один метр в диаметре. Всего насчитывалось пять подобных цилиндрических корпусов. Внутри кораблей и снаружи, идеально сохранившиеся в разреженной атмосфере холодного азота, лежали тела приземистых бледных существ почти человеческого роста, с четырьмя руками, каждая из которых заканчивалась двумя тонкими длинными пальцами.