Отто Мюльберг - Где-то в Конце Времен. Кинороман

– А там что? – В десятый раз спрашивала Полина, тыкая пальцем в очередную болтающуюся в космосе искусственную конструкцию, хотя полная информация о любом объекте выводилась на лобовой монитор.

– Станция по сбору метеоритов. Квота второй категории важности. Там одни маньяки пашут.

– Почему это они – маньяки?

– Ну, сама подумай. Недельная смена, пашешь на убой один одинешенек, из поболтать только рабочий канал с Молохом, а он собеседник тот еще. Защита имеется, конечно, но риск для жизни присутствует вполне ощутимый. Хорошая работенка для первого-второго поколения, но третье уже никаким калачом не заманишь.

– А транстаймеры?

– Их туда не берут. Не знаю почему, но можно узнать.

– Недостаточное инженерно-техническое образование?

– Типа того.

– А у кого квота первой категории?

– Только у разведчиков.

– А они чем занимаются?

– Без понятия. Туда берут только первое поколение, переметнувшихся баалитов. У меня мама там работала.

– А сейчас она где?

– Она не вернулась.

– Да уж, хреново.

– Что хреново, так это то, что я ее совсем не помню. Мне года три было в интернатуре тогда. Такие вот дела, – я покрепче обнял Полину и укусил ее за мочку, чтобы она не посчитала, что я распустил нюни.

– Кстати, давно хотел спросить, как это, когда тебя транстаймят?

– Никак. Иду себе по улице, а потом уже сижу с ног до головы в проводах в центре реабилитации.

– Сильно испугалась?

– Не то слово. Думала, опыты будут ставить.

– А почему тебя выбрали для транстайминга?

– Не знаю, сказали, что выбирает Молох. Я даже потом думала, что он и есть ваш Левиафан.

– Все так думают сначала, – рассмеялся я, – пока не встретят кого-то вроде моего папэ или адепта Илая.

– Срочно расскажи, а то я кучу всяких сказок про этого Илая слышала. Ты его видел?

– О, да-а… Привелось недавно пару раз побеседовать.

– Да ладно?

– Отвечаю.

– И как он?

– На первый взгляд – странный. На второй – еще страньше. Самый необъятный жирдяй на всех планетоидах, плюс печенюшки и хвост.

– Нафига ему хвост?

– Кто ж его разберет. Он же адепт, логику поведения не для него писали. Как по мне, так Илаю вполне комфортно в своей божественности.

– А он и вправду может творить чудеса?

– Угу. Но только два. Менять договоры и заставить бесследно исчезнуть пакет молока.

– Я не догоняю, что такое ваши договоры.

– Сейчас попробую попроще… Вот ты родилась, допустим, в семье металлурга на Тиамате. Исходя из этого твой индивидуальный договор с Левиафаном или кем-то там на небесах подразумевает, что тебе чисто механически проще стать металлургом на Тиамате, чем агрономом на Гондване. Сама ты можешь потратить время и силы на переквалификацию, набить шишек, а потом вдруг выяснить, что твое амплуа вовсе не агроном, а учитель кибернетики старших классов интернатуры. На поиск себя могут уйти десятки лет, так что проще посетить Илая. Он взмахнет волшебной пакшей, и ты получишь требуемый договор здесь и сейчас.

– Станешь кибернетиком без обучения?

– Нет, без обучения не станешь. Учиться все равно придется, зато ты точно будешь обучаться тому, к чему у тебя лежит душа.

– Фигня какая-то.

– Ничего не фигня. Есть люди вообще без договора, представь, каково им всю жизнь субсидом корячиться.

– И что, я тоже могу прийти к нему и стать балериной?

– Запросто. А ты хочешь стать балериной? И в чем проблема-то? Иди учись танцевать.

– Да нет, это я так. Я вообще не знаю еще, кем я хочу стать. У нас все было проще. Девочка спокойно могла выйти замуж, родить и воспитывать детей, не задумываясь о профессии.

– Репродукция как самоцель? Звучит до безысходности отвратительно.

– У Пушкина жена тоже рожала, как крольчиха.

– Ты бы еще неандертальцев вспомнила.

– Есть же совсем необучаемые люди, может я как раз из этих.

– Кончай ты со своим самоуничижением. Если уж тебя выбрал Молох, это значит, что ты позарез необходима ему здесь и сейчас. А клинически бесперспективные всегда могут уйти в моды и тоже ему помогать.

– Чем?

– Молох же просто здоровенный компьютер, он из кремния, не может думать, как человек. А моды по договору предоставляют ему через свои имплантаты круглосуточный десятипроцентный доступ в человеческое сознание, осуществляя симбиоз компьютера и человека. И чем их больше, тем более человечен Молох.

– Господи, куда я попала…

– Не парься, лучше посмотри вон туда, Гондвана с дневной стороны – просто офигительное зрелище.

Мы сделали пару витков вокруг изумрудной Гондваны, потом виточек вокруг покрытого ледниковогй водой Мидгарда, а там уже настал черед и закутанной в плотное одеяло тумана красноватой Гидры.

– Какая-то она невзрачная, Вилли.

– Гидра у нас на особом счету, Полиночка. Тут в основном роботизированные химические заводы, поэтому на Гидре оседают или рабочие и профильные ученые, или всякие странные типы, которые хотят работать в одиночестве.

– То есть население не большое.

– Да нет, народу много, просто маленький процент молодежи, и все заняты делом, а не колбасят по кабакам круглые сутки. Кто желает оттопырок – добро пожаловать на Пантею.

– Планетоид сплошных трудоголиков?

– Да они все такие. Просто у Пантеи другая заточка. Кстати, бармен из тебя никакой, дарлинг. Бармен от бога половину клуба вокруг себя собирает.

– Я и не претендую.

– А зачем пошла тогда?

– Просто взяла то, что подвернулось, пока не освоюсь.

– Логика каменного века. Не проще ли сразу заниматься тем, что радует?

– Можно подумать, что ты у нас всю дорогу чем-то полезным занимался.

– Откуда я знал, что авантюристы еще в фаворе…

– Это профессия?

– Это очень серьезный семейный бизнес, мин херц, так что в следующий раз подумай дважды, с кем колесить в одном шаттле по солнечной системе.

Полина воспользовалась возможностями невесомости и легко повернулась ко мне лицом, ощутимо упершись в мою грудь торчащими сосками.

– А ты возьмешь меня еще раз?

– С собой или перед посадкой?

– Заверните оба пункта, пожалуйста.

Блоха приземлилась на задворках планетоида, вышла на шоссе, ведущее в пригород, и через полчаса мягко притормозила в указанной координатами точке. Как оказалось, прямо перед табличкой отсутствующего на карте Теократии заброшенного поселка с патриархальным названием Ингенбург, население – 3 человека. И конечно во всем поселке было аж целых три двухэтажных хибары из серого кирпича. Правда с барельефами в добром старом земном имперском стиле с колосьями, молотами и перекрещенными багинетами.

– Глянь-ка, Виль, а папа тебя любит! – Засмеялась Полина, ткнув меня локтем под ребра и указывая на жестяную табличку с названием поселковой площади, а потом и вовсе схватилась за живот при виде статуэтки на малюсеньком постаменте ровно в центре.