Йен Макдональд - Дорога запустения [= Дорога отчаяния] [litres]

Во тьме их будто ветром сдуло: людей, дома, большие желтые машины – всё, всё испарилось. Той ночью случилась страшнейшая на памяти старожилов буря, и братья лежали в постелях, ощущая восхитительный трепет жуткости всякий раз, когда молнии бросали на стену огромные синие тени и гром рокотал звучно и долго, будто рождался здесь же, в этой самой комнате, в этой самой постели. Братья не помнили, как провалились в сон, но все-таки провалились, потому что в следующий миг мать отдергивала шторы, впуская в комнату особенные солнечные лучики, какие бывают только после страшных бурь: ясные, и яркие, и чистые, точно выстиранные. Братья выскочили из постели в свои одежки и прыгнули через завтрак в выстиранное утро.

– Тишина, нет? – спросил Каан. Уши, привыкшие к месяцам, годам грохота круглосуточных работ, пугались тишины.

– Не слышу, чтоб они строили, – сказал Раэль-мл. – Почему они не строят? – Мальчишки поспешили к выемке, которую вырыли под проволочным ограждением, чтобы играть на крутейшей из игровых площадок – стройплощадке. Стоя у ограждения, они смотрели на пустоту.

– Ушли! – закричал Каан. Ни единого выравнивателя, бетонораздатчика и башенного крана, ни времянки, ни общаги, ни столовки, ни клуба, ни одного сварщика, каменщика и облицовщика, ни тебе бригадира, прораба, крановщика или грузчика; ни души. Словно буря всосала их всех в небо безвозвратно. Раэль-мл. и его младший брат перекатились под проволокой и стали изучать новый и пустой мир.

Опасливо ступали они по тенистым улицам между колоссальными контрфорсами сталеконвертеров. Вздрагивали, едва заслышав карканье пустынной птицы и завидев искаженное отражение самих себя в джунглях металлических труб. Но заброшенность строительства делалась все яснее, а мальчики – бесстрашнее.

– Йиихии! – крикнул Каан Манделья, сложив ладони рупором.

– ЙИИХИИ ЙИИхии Йиихии йиихии… – откликнулось эхо в золоотстойниках и рудных конвейерах.

– Гляди! – позвал Раэль-мл. За нависающим хаосом водоводов и воздуховодов аккуратными шеренгами стояли двести самосвалов. Неугомонными обезьянками мальчики забирались на ярко-желтые грузовики, ползали по ним, качались на дверных ручках и подножках, съезжали по плечам манипуляторов в ковши, такие большие, что в них могла уместиться вся гасиенда Манделий. Задор увлек их от самосвалов к подъемным кранам и строительным лесам, и они сыграли в опасные трехмерные салки среди труб и каналов фильтровальной системы. Вися на одной руке, дрожа всем телом и едва не срываясь в ковш задненависного погрузчика, Каан Манделья издал ликующий вопль:

– Раэль! Вау! Гляди! Поезда!

Гимнастические джунгли промышленной химии были моментально брошены ради двенадцати застывших поездов. Таких исследователи еще не видали: каждый состав больше километра длиной, а везет его запряженная цугом двойка локомотивов класса 88 «Вифлеем-Арес Ж/Д». Дремлющая мощь, замурованная в остановленных токамаках, повергла мальчишек в благоговейное молчание. Раэль-мл. осторожно положил ладонь на одного исполина.

– Холодный, – сказал он. – Выключен. – На седьмой день рождения дедушка подарил ему книгу о поездах.

– «Эдмунд Джи», «Андреевский крест», «Андомптабль», – Каан Манделья читал названия на черных с золотом левиафанах. – Что будет, если он вдруг заведется? – Раэль-мл. представил термояд, взрывом пробуждаемый к жизни, и перепугался так, что увел Каана прочь от спящих гигантов на другую часть стройплощадки, которую они во время тайных игровых визитов не видели.

– Это как еще одна Дорога Запустения, – сказал Каан.

– Дорога Запустения, какой она должна быть, – сказал Раэль-мл. Они замерли на окраине маленького, но все-таки городка, где живут шесть тысяч человек, точнее, могли бы жить – пока здесь было кладбищенски пусто. Городок отлично выстроен; аккуратные террасы белых саманных домиков с красными крышами (кое-что нерушимо и для Корпорации «Вифлеем-Арес») окаймляли просторные улицы, спицами колеса исходящие из центрального парка. В конце каждой улицы, там, где она вливалась в кольцевую подсобную дорогу, стояли продхозмаг Компании, школа Компании, дом культуры Компании и парковка Компании для маленьких электрических трайков, чтобы ездить там-сям в свое удовольствие.

– Ого! Какие крутые! – кричал Каан, описывая мелкие круги внутри больших на трехколесном багги. – Давай гоняться! – Раэль-мл. принял вызов, оседлал трайк, и мальчишки понеслись, обгоняя друг друга, по пустым улицам Стальтауна мимо пустых домов, пустых магазинов, пустых школ, и клубов, и чайных, и медкабинетов, и церквей, вокруг было пусто-пусто-пусто, как в глазницах черепа, и братья вопили и орали, и трайки вздымали тучи красной пыли, проникшей даже в это священное место.

Втулкой колеса улиц служил круглый парк с названием «Сады Индустриального Феодализма» на кованых железных воротах. Когда мальчишки устали гоняться, они сбросили пыльную пропотевшую одежду, побултыхались в декоративном озере и развалились под солнышком на аккуратно раскатанной лужайке.

– Слушай, это круто! – сказал Раэль-мл.

– Как думаешь, когда придут люди? – спросил Каан.

– Да не волнуйся ты, точно не сегодня. Я бы остался тут навсегда. – Раэль-мл. потянулся, как кошка, и растопырился под невинным солнышком.

– Как думаешь, ты будешь тут работать, когда вырастешь?

– Может быть. А может, нет. Я еще не думал толком, чем займусь. А ты? – Я хочу стать богатым и знаменитым, и чтобы у меня был очень большой дом, такой, как у нас в Белладонне, и еще бассейн, и легкач, и чтобы все меня знали, как папу.

– Ха! Семь лет, а уже точно знает, чего хочет. И как у тебя все это появится?

– У меня будет общее дело с Раджандрой Дасом.

– Этим бомжом! Он ничего не умеет!

– Мы с ним откроем столовую с горячей едой, а когда заработаем много денег, откроем еще одну, и еще одну, и еще одну, и я буду богатым и знаменитым, вот увидишь!

Раэль-мл. лежал на аккуратно раскатанной траве и дивился тому, что брат, оказывается, уже распланировал будущее по дням, а сам он хотел только одного: чтобы его, как мошку, носило на загадочном ветру пустыни.

– Что это? – Брат Каан присел, насторожившись. – Легкачи, нет?

Раэль-мл. напряг слух и расслышал гул авиадвигателей по ветру.

– Летят сюда. Может, это люди.

– Нет, только не люди, – сказал Каан, втискиваясь в липкую одежду. Над стальными скалами города проплыл первый ЛТС. – Пошли. – Братья побежали по оставленным улицам, заполнившимся жужжанием авиадвигателей; над головами один за одним плыли воздушные корабли. Раэль-мл. на бегу косился в небо.

– Да их тут сотни. – В его голосе изумление соединялось с трепетом.