Яна Завацкая - Перезагрузка

– Ну а ты, Айгуль, на работу выйдешь? Работа, как видишь, есть. Или тебе теперь некогда, ты же у нас в ГСО.

– Я с удовольствием выйду на работу, если позовёте, – быстро ответила Айгуль.

Мы вышли на крыльцо, удивительно солнечный сегодня день. Все никак не перестану удивляться солнцу. Свет, отраженный в тысячах кристаллов льда, в сверкающем белом снеге, ослепил мой глаз. Девочка Вера сунула ноги в валенки и вышла вслед за нами.

– Можно было ещё сторговаться, – заметила Чума. Я пожала плечами.

– Что ж ты молчала?

– Умная мысля приходит опосля. Потому же, почему и ты.

Мы спустились по ступенькам. Я обернулась к девочке. Эх, где моя маленькая Дана? Почему-то не верится, что её больше нет. Не могу вот этого представить, хотя это и наиболее реальный вариант.

– У вас всё равно ничего не выйдет, – вдруг сказала девочка Вера. Чума прищурилась.

– Это почему?

– Потому что вы нищие, – заявил ребенок. Транслирует, наверное, мамашино мировоззрение.

– Ишь какая богатая, – усмехнулась Чума, – и откуда такие берутся?

– Да уж мы побогаче вас, – храбро сказала Верочка.

– Вот и молодцы, – пробормотала я, и мы двинулись в обратный путь, не попрощавшись.

– Наглая девка, – буркнула Чума. Айгуль обернулась к нам, её смуглое лицо, отороченное плотным капюшоном, показалось мне совсем молодым.

– Девица та ещё, – сказала она, – вся в мать. Придет иногда к нам в мастерскую и ну указания давать. А мы боимся – вдруг матери нажалуется, можно и с работы вылететь.

– Дак наследная принцесса, – фыркнула Чума. Обернулась на дом Морозовой.

– Ненавижу всех этих куркулей. Люди на нее вкалывают за паек, на котором все равно ноги протянешь. Сволочь жирная! И между прочим, она держится только потому, что с дружками связана. Повыбьем дружков – и всё…

– Ничего не всё, – возразила я, – у нее Новоград заказы делает. Им же тоже что-то носить нужно, форма для охраны, мало ли что. Сделают ей крышу. Или вообще туда переедет.

– Сволочь-то она сволочь, – заметила Айгуль, – но против неё особо не попрешь. Хваткая баба. Я вот рада, что в ГСО что-то налаживается у нас. А то живёшь в вечном страхе – вдруг работы не будет…

– Ладно, пошли! – распорядилась я, – а то замерзнем стоять тут!

И мы заторопились по речной дорожке. Я думала о том, что Айгуль права – наша жизнь с некоторых пор сильно изменилась. Всего пару месяцев назад я думала о том, как выжить зимой в одиночку. Когда нас ограбили и мать убили, казалось – все кончено. Паника подступала, мне зимы одной и без запасов никак не пережить. Я боролась с этой паникой, но она же никуда не девалась, все время оставалась во мне.

А теперь и мои последние запасы украли, а я ничего не боюсь. И жить мне есть где – в казарме. И пропитания, я уверена, хватит у нас – половина патрулей теперь охраняет копарские поселки, и за это нам не только муку, но даже капусту с морковкой дают, так что и цинга уже не грозит. А вся разница в том, что я не одна теперь. Мы вместе. Нас пока ещё маловато, не хватает людей в патрули, теперь ведь и Дождево надо караулить. Но и это должно скоро измениться к лучшему.

Вскоре Мерлин ушёл из нашего отделения. Пришел однажды и объявил, что командование посылает его на ответственное задание, и к нам он если и вернётся, то не скоро. Глаза его при этом как-то странно блестели. Выяснять, что за задание – было бесполезно, раз уж Иволга с Вороном что-то делают тайно, значит, так надо. И Мерлин исчез из Танки вовсе. Не только он – на таинственное задание послали ещё пятерых, все парни или мужики в возрасте, жещнин не было. Подумав, я начала догадываться, что это за задание, но вопросов по-прежнему не задавала. А в отделении моём – одно название, а не отделение! – осталось всего три человека, включая меня саму. Но это быстро изменилось.

В воскресенье начался смотр новичков. Штурм Дождева принёс нам что-то вроде популярности: народ к нам внезапно повалил. Ну не то, чтобы толпами, но каждый день приходило по нескольку человек. И были среди них и вполне здоровые мужики, и не так уж мало. Иволга всех заворачивала и назначала время на воскресенье – чтобы и рабочие с завода могли подойти.

Они стояли напротив нас, нестройная толпа – с измученными лицами, кто в чем – в валенках, в разбитых сапогах, обмотанных тряпьём, в рваных ботинках, одеты по большей части в ватники. И наконец-то я чувствовала что-то похожее на радость, первый раз с тех пор, как пропала Дана – теперь нас будет много. Это ещё не все, придут и ещё люди. Какая всё-таки Иволга молодец! Она стояла вместе с Вороном, оба в зимнем городском камуфляже, и на нее даже посмотреть было приятно – такая она стройная, сильная, крепкая, и даже не думаешь, что ведь немолодая уже. Здорово, что она додумалась брать Дождево. Решилась. По сути мы до того просто тихо загнивали – как-то выживали сами по себе, никакого развития. И то, что теперь кое-кто, как я, может жить в казарме, и что питание на всех готовят – это все тоже по её идее. Хотя мы это обсуждали и решили на собрании. Но ведь и собрания тоже придумала Иволга.

Ворон выступил вперед и коротко сказал, что сейчас новобранцы будут распределены по взводам и отделениям, и каждое отделение со своим командиром пойдет в установленном порядке получать оружие и экипировку. Дальше – на наше, командиров, усмотрение.

На сей раз привычная процедура отбора новеньких была заменена армейским, очевидно, методом (откуда мне знать, в армии я сроду не была). Каждому из нас, сержантов – хотя ведь и называли нас так до сих пор условно – придавали человек шесть-семь, дополняя наши старые отделения. Собрание на эту тему состоялось позавчера, все ГСО поделили на четыре роты, и каждую – на три взвода, командиров назначили из тех, кто постарше и был раньше в армии. Мое отделение попало в первый взвод, под командование к Спартаку – старый казах, по-русски он говорил довольно чисто, бывший солдат, лет где-то шестьдесят, но возраст ему не мешал бегать и воевать.

А одного новенького, кстати, сразу назначили ротным. Вроде бы он тоже бывший армеец. Как Иволга – пришёл и сразу командовать. Но в отличие от Иволги, он мне не очень-то понравился: командовать явно любил, громадный мордатый мужик, лысый, но с бородой, и голос зычный. Позывной у него был Кавказ.

И мне в этот раз самой не пришлось выбирать людей в отделение. В свою очередь я взяла тех, кого мне ирикомандировали, и повела в угол двора, чтобы пока познакомиться – пока подойдёт наш черед идти в оружейку.

Чуму теперь назначили тоже сержантом и пока моим заместителем. Она уселась на брезент рядом со мной, остальные – кто куда расселись или стояли рядом. Трое парней, один мужик лет пятидесяти, три женщины постарше нас, но помоложе Леди. Ну и мои – Леди и Чума.