Яна Завацкая - Перезагрузка

– Давайте знакомиться, – предложила я, – меня зовут Маус. Я сержант, в ГСО шестой год. Работала на заводе, сейчас тоже ещё работаю немного, кладовщицей.

Они стали по очереди говорить о себе. Старшего из всех звали Север, до войны он был учителем – довольно хлипкий на вид, вряд ли он будет хорошим бойцом. Еще двое были совсем пацаны, возраста Мерлина, и, как все дети войны, тоже на вид не богатыри. Один был славянской внешности, с позывным Волк, другой – азиатской (оказалось, что башкир), назвал он себя почему-то Майк. Следующий парень, постарше, внушал больше надежд, выглядел хорошо, высокий, хотя и тощий.

– Меня зовут Апрель, – сообщил он, – я сначала на заводе работал, а потом меня в охрану взяли… там я недолго продержался, сам ушел.

– А чего так? – удивилась я. Охранникам завода и Новограда платили побольше, чем рабочим. Можно жить припеваючи.

Апрель сморщился.

– Сволочи, – высказался он, – хуже дружков. Ну их нах.

Чума одобрительно кивнула.

Из женщин одна, плотная блондинка, растила троих детей в одиночку, но теперь дети уже были постарше. Назвалась Марго – может, позывной, а может, по жизни Маргаритой звали. Две другие были моложе, китаянка по имени Линь (я не стала спрашивать, имя это или позывной, о необходимости кличек все и сами знают), и русоволосая сероглазая Рысь. Боевого опыта ни у кого, кроме Апреля, не было. Я слегка проинструктировала их насчет выбора оружия. Но все равно, когда нас пустили в оружейку, пришлось каждому помогать.

После этого мы провели первое занятие на местности, я убедилась, что у половины отделения с физподготовкой слабо. Да и откуда бы? Волк вообще все время кашлял, покрылся бледностью, и я решила, что надо будет отправить его к Зильберу на обследование. Вечером на всю ГСО сварили хороший ужин – пирогов напекли с рыбой (некоторые у нас решаются удить в Кузинке, смелые люди, а вот на озеро даже зимой никто не ходит, хоть оно и не замерзает толком – а может, именно поэтому). Еще была уха и каша. Набились все в актовый зал Танки, расселись кто где. Мы с Чумой нашли угол, сели на полу и стали наворачивать.

– Слышь, – сказала я, – разделим отделение на две части, одну ты тренируешь, другую я.

– Точно – согласилась Чума, – а то некоторые у нас пальцем ткни – рассыплются.

Я подумала.

– В первое отделение возьмем Леду, Апреля, Майка… ну и Линь можно. Во второе всех остальных. Ты будешь работать с первым.

Чума сморщилась.

– Ты уверена?

– Угу, – кивнула я, – ты новеньких мне загонишь на хрен.

– А тебе их жалко будет.

– Да прямо, – возразила я, – вас мне вроде не жалко было?

– Да, было нормально, – согласилась Чума, – вообще не подумаешь, что мы здесь два месяца всего.

– Настюхе времени не хватило. Она совсем не подготовлена была. А Мерлин и Леди – они и сразу были ничего так. Не говоря о тебе.

Чума пожала плечами.

– А откуда вроде бы? Так же выживали как все. Нигде я ничему не училась.

– Выживать тоже сил надо много. А у тебя злость есть. Это хорошо. Вот у Апреля вроде тоже, это видно.

– Да. Интересно, с чего он с охраны ушел…

Мы замолкли и прислушались. Откуда-то со стороны трибуны доносилась музыка. Кто-то играл на гитаре.

Я так редко в жизни слышала музыку, что даже простое треньканье на одной струне для меня – как волшебство. Я посмотрела на Чуму, мы молча встали и пошли к трибуне. Надо же! Сидя на краешке, поджав под себя ноги, на древней гитаре играл наш перспективный новичок – Апрель. Симпатичный ведь парень, подумала я вдруг. Волосы у него были слегка кудрявые, пепельные, лицо узкое. Играл он, наверное, не как профессионал, так, перебирал струны. Но это совсем неважно было, тем более, что в ритм он попадал, и все получалось красиво. Гармонично.

Когда он с нами тренировался, казался мне обычным новичком, хотя и довольно неплохо подготовленным. Видела я таких десятки. А тут за гитарой он выглядел как командир – наверное, потому, что все с открытыми ртами вокруг стояли и слушали переборы. А потом он еще и запел. И голос у него оказался сильный, и пел он правильно – это-то я понять могу, слух у меня вроде есть. А слова были такие, что сразу взяли за душу.

Ой, не спеши ты нас хоронить,

А у нас еще здесь дела!

У нас дома детей мал-мала,

Да и просто хотелось пожить [1] В. Шахрин, группа «Чайф» .

В зале установилась мертвая тишина, все поднимались на ноги и слушали. Когда в последний раз я слышала музыку? В нашем цеху у одного мужика был свой комм, и он гонял какую-то музыку с английскими словами через усилитель, но потом ему запретили. Хотя и слышно было еле-еле – цех у нас тихий, но все равно шум есть.

Парень пел дальше, и вдруг я почувствовала странное, защипало мой единственный глаз, и щека вдруг стала мокрой. Я сердито потерла глаз пальцами. Апрель отставил гитару и застенчиво улыбнулся.

Посиделки с Апрелем вошли в традицию. Не каждый день, конечно – времени не хватало, но раза два, три в неделю мы собирались вечером и слушали гитару. Апрель знал непонятно откуда очень много разных песен. Некоторые мы уже выучили и с воодушевлением подтягивали.

А вообще было некогда. Я ходила в патруль ежедневно – то в Дождево, то в охрану к копарям. Раза два в неделю случались стычки, особенно страшно было охранять поселки, там лесники в основном орудуют. Однажды я застрелила мута, лесники разбежались, а мы потом хотели прихватить тушу, все ж животное, мясо какое-то. Но так и не решились. Мут был громадный, с мелкого быка размером, но сам – хищник. Иволга сказала, что видимо, мутированный волк. Мы фото сделали. Не знаю, не знаю! Пасть – как у акулы, здоровенная, три ряда зубов, а тело все будто из ребер состоит. Башка огромная. В общем, такое было страшилище, что мы даже на мясо его не решились взять, как посмотришь – руки слабеют. Да и какое там мясо, кости одни.

Кроме патруля, ежедневно были еще занятия – я проводила с теми, кто мог прийти. Два раза в неделю мы занимались тактикой и разными другими штуками со Спартаком, он все же бывший солдат. Или Иволга нам что-нибудь рассказывала про РХБ-защиту. И кроме всего этого, работали по хозяйству – надо было возить продукты от копарей, распределять их, готовить, чистить котлы, чистить дворы от снега, строить, убирать в помещениях, стирать, топить, да много всего. Но все это у нас было хорошо организовано, наряды распределялись, так что мне приходилось делать то одно, то другое – но было это не трудно. И даже учитывая то, что три раза в неделю я проводила полдня на работе, все равно время у меня еще оставалось. Чума тоже переселилась в Танку, мы много с ней болтали, по вечерам пели с Апрелем, Зильбер давал мне книги почитать – у него было немножко книг, и было это очень интересно. В книгах рассказывалось про старую жизнь, какой она была до войны. Получается, была разной. Но по большей части мне было трудно понять, из-за чего переживали тогда люди – жизнь у них была совершенно другая, нормальная была жизнь, счастливая, а они из-за пустяков каких-то на стенку лезли.