Яна Завацкая - Перезагрузка

– Это мне мать говорила вроде. Говорила, что при Союзе вроде было лучше. Но что-то там было не так, уж не помню.

– Да уж конечно, в целом лучше было. Хотя было всякое. Маус! Ты же сама видела, как вот у нас было с Кавказом, еще немного, и он разрушил бы ГСО. А представь, сколько Кавказов в огромной стране. Все это – большая и сложная борьба, и очень непросто. Коммунисты на какое-то время проиграли. Советский Союз был разрушен. Угнетенным войны не нужны, а угнетатели без них жить не могут – у них конкуренция все время, как у дружков. И вот со временем, без Союза и коммунизма, началась Третья Мировая война. Это ты знаешь. Но коммунисты – те люди, которые на стороне угнетенных – никуда не делись. Они по-прежнему существуют, и стали еще крепче и сплоченнее. Нас немного, но мы думаем, что угнетенные сейчас уже готовы сами прогнать угнетателей. Мы думаем, что это время настало… Поэтому партия коммунистов и посылает таких, как я, в разные города. Кузин вот небольшой город, но здесь работает относительно крупный Завод – поэтому решили послать меня. Если все у нас получится, Маус, то в Кузине тоже будет трудовая коммуна. Уже существует целый союз таких коммун. Государств больше нет, правительства уничтожены – но капиталисты торгуют меж собой и уже пытаются формировать новые правительства. Но и мы стараемся объединиться. Если мы сейчас в Кузине победим, то жизнь станет совсем другая. В городе будет Совет – из рабочих, ГСО и нищих жителей города. Мы все будем решать вместе, на собраниях. Продукты станем распределять на всех, в первую очередь, на детей. Сельское хозяйство наладим. Купим трактора, их в Казахстане производят сейчас, ну или в Китае. Больницу откроем, врачей оставшихся соберем и медсестер. Тогда все по-другому будет, Маус. Дружины уничтожим начисто. И пусть кто-нибудь попробует на нас напасть! Ну как ты считаешь – правильно это? Или лучше сидеть и пытаться как-нибудь выжить поодиночке?

Я покрутила головой. Как-то слишком много всего… Но то, что говорила Иволга, мне определенно нравилось. И она это говорила с такой убежденностью – мне уже даже начало казаться, что у нас и в самом деле все получится. И что мы перестанем наконец голодать. И умирать люди перестанут на каждом шагу, многим удастся помочь.

Мать честная, да я лучше попытаюсь за это бороться – и сдохну, чем просто сдохнуть рано или поздно, сидя в развалинах и собирая червяков.

– Иволга, – спросила я, – а можно мне тоже это… ну, стать коммунисткой?

Иволга улыбнулась. Обняла меня за плечи.

– Можно, конечно, – сказала она, – но придется сначала учиться. А то ты вообще не знаешь ничего! Коммунист- это тот, кто разбирается в переустройстве общества!

Она порылась в ящике стола и достала листки бумаги с текстом. Протянула мне.

– Я вот тут для ребят на Заводе кое-что распечатала. Мы с ними занимаемся уже, ты знаешь. Ходить туда тебе сложно будет, мы в пересменку на пятнадцать минут встречаемся. Но я с тобой могу и отдельно заниматься. Да и вообще может в ГСО интересующихся соберем. Почитай вот это пока.

Я открыла первую страницу. Там было написано «Манифест Коммунистической партии».

Первая фраза была такая:

«Призрак бродит по Европе. Призрак коммунизма».

Дальше стояло что-то непонятное. Но звучало это хорошо, и я решила, что обязательно почитаю на досуге.

С досугом в следующие дни у меня, правда, стало очень плохо.

Мы стали готовить технику, оружие, машины для быстрой переброски всего нашего имущества на территорию Завода. Оставлять здесь что-либо не было смысла.

А забастовка вот-вот уже готова была начаться.

Вся территория хорошо просматривалась с вышки. С каждой из вышек, расставленных по периметру, и на одной из них как раз сидели мы с Чумой, Штирлицем и Лексом из второго отделения- вернее, это они раньше были во втором, а теперь у меня в спецвзводе. Спец- или не спец, а караульную службу мы тоже несли, как и все. На угловой вышке неплохо, хотя если полезут эти , то у часовых по-любому меньше всех шансов на жизнь. Я еще помню нападение Горбатого на Танку – из часовых не выжил никто.

Одно плохо – на вышке сильно клюёшь носом. Спать хочется постоянно. Сколько я уже не спала? Кажется, часов восемнадцать. До дежурства у нас была тренировка спецназа, а до того я гоняла заводских, они вообще ничего не умеют. Оружия у нас достаточно, но из рабочих мало кто умеет с ним обращаться, особенно девки. Ну какие девки? От пятнадцати и до шестидесяти лет. До того ещё было совещание у Иволги, ещё раньше наряд – работали в оружейке, порядок наводили, а ночью была тревога… Только я легла, как по нам начали лупить из арты. Пришлось вставать, бежать в укрытие… В общем, давно я уже не спала. Но это уже привычно.

Разговаривать никому не хотелось – устали. Наконец Лекс выдохнул.

– Курить, блин, хочется.

На посту, ясное дело, нельзя курить. Я этого не сказала – он и сам ведь не дурак. Лекс сам не воевал, но до войны был хоккеистом (не знаю точно, что это – вроде спорт), так что по физическим данным он нам очень даже годился, да и в ГСО был два года уже.

– Потерпи, – сказала я, – ещё полчаса осталось всего.

Оглядела окрестность – отсюда хорошо просматривалась дорога на Новоград. Слева и справа – низкие развалины, здесь до войны склады были или мелкие фирмы. Небольшие кирпичные дома. Многие и сейчас сохранились. В них можно целую армию внутри накопить – но мы же все время смотрим с вышек, так что не накопят. И дорога, вон она, обычно по ней туда-сюда снуют джипы, грузовики, а по второй полосе двумя потоками идут фуры – к нам с поставками разными, от нас – с продукцией. Но сейчас дорога пуста. Снега и льда уже нет, только в оврагах еще лежит – после войны снег сходил только в мае-июне, но сейчас становится все теплее. Серая ровная лента дороги среди развалин, бурно разросшегося кустарника – будто эта дорога уходит в неведомый край, где не было войны, где все прекрасно. Хотя так оно и есть на самом деле, в Новограде же все прекрасно.

– Интересно, дадут на ужин пожрать чего-нибудь? – пробурчала Чума.

– Чего-нибудь дадут, куда денутся. Другой вопрос – чего, – ответил Штирлиц. Что его имя означает, я не знаю, он старый уже, лет шестьдесят точно, но еще крепкий. В молодости вроде был инженером – в технике отлично разбирается.

На заводе, конечно, продукты были. Забастовочный комитет, не будь дураками, объявил о начале действий именно тогда, когда на склад завоз был. Весь наш склад был забит консервами, мукой, крупой и всякими прочими ништяками. Так что жить стало веселее. Но кладовщики – нескольких человек назначили кладовщиками – все пересчитали и определили норму выдачи. Ну как выдачи – на руки продукты, конечно, никому не давали. Варили каждый день котлы с супом и кашей, сухари давали по штуке или две на руки. В общем, хотя стало получше, чем в Танке в последнее время, но тоже не так уж хорошо. И разговоры по-прежнему вокруг еды крутятся. В Новограде еды должно быть полно… вот захватим его… но с другой стороны – хватит ли той еды на всех жителей города? А если мы ее только себе заберем – то мы не лучше дружков, так ведь?