Роберт Абернети - Скальпель Оккама (сборник)

Мысли Зилли то и дело обращались к стоящему у окна человеку. «Что он, собственно, рассматривает?» — недоумевала она.

Разумеется, не было никаких оснований считать, будто глаза людей и тагатлийцев видят вещи по-разному. Но иногда Зилли начинала думать, что это так. Эти двуногие, буквально заполнившие улицы городов, по которым некогда передвигались лишь представители ее народа, эти люди, постепенно присваивавшие себе функции, единственными исполнителями коих были члены ее древней расы, — видели ли они за внешним обликом города да и всего здешнего мира ту сущность, которая сразу бросалась в глаза любой мыслящей форме жизни, способной выполнять эти функции? С самого начала она совершенно верно определила высочайшую адаптационную способность Pseudothrin terrestis Zilli. Но мог ли кто-либо в те далекие времена предвидеть, каков размах этой адаптации, какова почти фантастическая их способность к имитации, позволившая людям в течение нескольких веков превратиться в функциональный эквивалент тринов, зги и, наконец, самих тагатлийцев! Тагатлийцы не обладали даром мимикрии. Среди людей же, как приходилось слышать Зилли, это понятие считалось, в зависимости от обстоятельств, высшей похвалой или оскорблением.

И все же функциональная заменяемость была сутью дела. Это понятие лежало в основе философских взглядов тагатлийцев. Важно не выживание того или иного вида как такового, а сохранение определенных параметров мира, наличие устойчивой пирамиды всей жизни на планете, ибо особи и даже виды не бессмертны. С этой точки зрения эксперимент с человечеством на Тегете был успешным.

Как и предполагалось, человек оказался прекрасным орудием в борьбе с сурками, шестьсот лет назад угрожавшими экологическому равновесию. Дальнейшие и непредвиденные последствия его интродукции имели второстепенное значение, поскольку вели лишь к замене одного звена цепи другим, что не нарушало связей внутри системы, подобно тому как перестановка слагаемых не может изменить их суммы.

Именно так обстояло дело в глазах тагатлийцев. И все же Зилли продолжал беспокоить вопрос: а как смотрят на все это они? Заставив себя переключить внимание на лежавший перед ней документ, она неожиданно поняла, что именно в нем насторожило ее. Возникло тоскливое чувство страха.

— Моргу! — резко окликнула она секретаря.

Мужчина опустил сурка на подоконник и повернулся с безмятежным, как всегда, видом:

— Да, Ваше Плодородие?

— Эта программа по заводу номер четыре, — медленно начала Зилли, — она… ошибочна. Здесь намечен рост производства в два раза, что неизбежно влечет за собой истощение ресурсов.

Лицо Моргу не выдало обуревавших его чувств. Неизменное выражение лица, как хорошо знал Моргу, было одним из его ценнейших достоинств.

Но под этой неподвижной маской он яростно проклял свою неудачу. И надо же такому случиться именно сейчас, когда он ввязался в смертельную схватку с Яно и тот использует все честные и бесчестные средства, чтобы загнать его и других членов семьи Моргусов в угол, когда нужно позарез, чтобы спекуляция на азотных удобрениях принесла барыш, способный поддержать другие его предприятия и нанести ответный удар Яно!

— Моргу! — Зилли смотрела на него в упор. — Отвечайте! Что здесь происходит?!

Мимоходом Моргу с усмешкой представил себе, как бы реагировала Координатор, знай она, что здесь вообще происходит на самом деле: скажем, что само здание Бюро экологии заложено и построено от фундамента до конька крыши с единственной целью — поддержать проекты Моргу; или что некие заинтересованные лица, пожелавшие остаться неизвестными, предложили ее доверенному секретарю чуть ли не миллион за его уход с этого поста… Но объяснить Зилли подобные вещи было практически невозможно. Как ни умны были тагатлийцы, в некоторых отношениях они мало отличались от неразумных животных, ничего не смыслящих ни в политике, ни в экономике.

Его мысли метались в поисках выхода. В другое время он бы признал «ошибку», смирился с потерей, но нынешний кризис исключал этот путь. Не помогла бы и ссылка на растущий спрос на удобрения: Зилли заинтересовалась бы причиной, а это извлекло бы на свет щекотливый вопрос о земельных площадях, которые согласно действующему плану севооборотов должны находиться под паром. Нельзя было прибегнуть к другому доводу: если разработка азотных болот и приведет к их истощению, можно будет обратиться к известному способу искусственного связывания азота. Моргу знал основной принцип Бюро экологии: технология должна поддерживать, а не подменять деятельность живых организмов. Он никогда не мог полностью понять концепцию, лежавшую в основе этой доктрины. Согласно тагатлийским теоретикам, вызванное технологией экологическое недоиспользование даже болотной тины означало нечто вроде предательства по отношению к органичному содружеству живых организмов со стороны разумных членов этого содружества. Подкупить Зилли было невозможно. Оставалось лишь попытаться оттянуть время. К счастью, приказ об увеличении производства был уже разослан за подписью самого Моргу и по специальным каналам доведен до управляющих — людей, которые уже давно видели в некоторых формальностях ненужную помеху. И если Моргу поведет себя правильно и выиграет время, его финансовое положение достаточно укрепится к тому моменту, когда все это выплывет на свет божий.

Моргу выразил на лице беспокойство и тревогу.

— Вероятно, тут какая-то ошибка, Ваше Плодородие! — признал он. — Придется задержать это распоряжение до выяснения всех обстоятельств. Я лично займусь самой тщательной проверкой.

Он тихонько протянул руку к проклятому документу. Но тонкие, с изящными коготками пальцы Зилли крепко держали бумагу, голова ее сделала резкое отрицательное движение, а неподвижные глаза все так же внимательно изучали Моргу, ибо для Зилли теперь многое вставало на свои места: подмеченные и забытые потом фразы, мелкие несоответствия, мимо которых она проходила, различные свидетельства…

— Нет, — сказала она глухо. — Я требую объяснений. И немедленно.

Ну что ж, пусть будет так! Моргу расправил плечи и набрал воздуха, готовясь произнести слова, которые вызовут взрыв. Но руководство событиями было вырвано у него из рук совершенно неожиданным образом.

Дверь, жалобно заскрипев, рухнула. В кабинет ворвались трое мужчин, одетых в форму городской полиции. В руках у них сверкали длинные ножи.

Моргу пригнулся было, но занесенные клинки заставили его выпрямиться. Двое налетчиков оттеснили его к стенке, третий, не обращая внимания на Зилли, стал рыться в бумагах на столе.

— Зилли! — дернулся Моргу. — Кнопка… внизу справа…