Роберт Стайн - Она живая! Она живая!

Ха-ха-ха-ха-ха!

У меня перехватило дыхание. Гейтс охнул. Он споткнулся, сильно толкнув меня, и мы оба чуть не свалились с последних ступенек.

Схватившись за перила, я все-таки удержала равновесие. Открыла рот, чтобы закричать, но не смогла издать ни звука.

Гейтс схватил меня и развернул лицом к себе. Он поднес палец к губам:

— Тс-с-с-с-с.

— Почему? — прошептала я.

— А потому что это уж слишком, — прошипел он в ответ. — Если они нас увидят… если узнают, что мы знаем…

Мы снова посмотрели через стекло. Мама продолжала распутывать голубые и желтые провода, свисающие из папиной шеи.

«Этого не может быть, — думала я. — На самом деле так не бывает. Мой папа не робот!»

Может, это один из моих сверхреалистичных снов?

Я крепко зажмурилась и попыталась проснуться. Но… я и так не спала. К своему ужасу я окончательно поняла, что все это — не сон.

Я стояла, глядя на провода, тянущиеся из папы. Его голова висела. Весь он как-то наклонился вперед. Поскольку он сидел к нам спиной, я не могла видеть, открыты его глаза или закрыты.

Гейтс схватил меня за руку. И показал на вершину лестницы.

Я не сразу заставила свои ноги двигаться. Они так дрожали, что я боялась рухнуть на пол.

Вслед за Гейтсом я поднялась по лестнице, пошатываясь от головокружения. Мы вывалились в коридор. Гейтс тихо затворил за нами дверь.

Мы привалились к стене, пытаясь отдышаться. Я утерла пот со лба тыльной стороной ладони.

— Мой папа… — с трудом выдавила я. — Он… он робот.

— Это не может быть твой папа, — сказал Гейтс. — Ну это же бред. Чертовщина какая-то.

Я закатила глаза:

— Чертовщина? Ты так думаешь?

— Нам надо составить план, — проговорил Гейтс, по-прежнему тяжело дыша. — Придумать что-нибудь.

— Почему ты не дал мне их окликнуть? — спросила я. — Почему не дал сказать, что мы их видим?

— Потому что мы не знаем, на что они способны, — ответил Гейтс. — Что они могут нам сделать, как ты думаешь? Если бы мы сказали, что знаем их секрет… как бы они поступили?

— Они же мои родители! — закричала я. — Они…

Гейтс покачал головой.

— Нет, они не твои родители. Твой папа — не твой папа. Он робот. А твоя мама…

— Вот про маму пока ничего не ясно, — перебила я. От страха меня всю трясло. — Что ты говоришь, Гейтс? Хочешь сказать, что они могут быть опасны? Что нам не сдобровать, если они поймут, что мы знаем их тайну?

Он пожал плечами.

— Без понятия. Я не знаю. Я ничего не знаю, Ливи. Знаю только, что мне очень страшно. До сих пор перед глазами провода эти…

— Надо кому-нибудь рассказать, — решила я. — Одни мы не справимся. Надо рассказать кому-то, кому мы можем доверять.

Гейтс нахмурился.

— Но… кому?

Тут с кухни донесся дребезг, заставивший нас подскочить. Я услышала, как миссис Бернард пробормотала:

— О Господи.

— Миссис Бернард! — прошептала я. — Можно ей рассказать. Она с пяти лет меня нянчила. Уверена, ей можно доверять.

Гейтс надолго задумался.

— А может, она уже в курсе, — сказал он. — Может, она знает правду о твоем папе.

— Вот пускай и расскажет, — ответила я. — Она самый порядочный человек из всех, кого я знаю. Как-то ей попался на дороге полтинник, так она весь квартал обошла, пока не отыскала владельца.

Мы направились на кухню.

— Как думаешь, она поверит? — спросил Гейтс.

Я пожала плечами.

— Выбирать не приходится. Попытка не пытка.

Я вошла в кухню — и вскрикнула.

Миссис Бернард скорчилась на полу, а перед ней расползалась огромная кровавая лужа.

— О нет! — закричала я. Мои ноги ослабели и колени начали подгибаться.

Миссис Бернард подняла голову.

— Не волнуйтесь, — сказала она. — Я кокнула бутылку кетчупа. Небольшой беспорядок.

Тут я увидела рассыпанные на полу осколки. Стоя на четвереньках, миссис Бернард собирала томатную лужу рулоном бумажных полотенец.

— У вас все хорошо? — спросила она, немного помолчав. — Что ты так закричала, Ливи?

— Я… я подумала… — начала я.

— Мы подумали, что это кровь, — докончил за меня Гейтс.

Миссис Бернард подтерла остатки кетчупа и поднялась на ноги.

— Кровь? Господь с тобою! И как вам такое в голову взбрело? Почему вы такие бледные и дрожащие?

Мое дыхание понемногу стало приходить в норму.

— Можно с вами поговорить? — спросила я.

Она бросила пропитанные кетчупом полотенца в мусорное ведро под раковиной.

— Поговорить? Хорошо. Только сперва я должна пропылесосить.

Мы с Гейтсом терпеливо ждали, глядя, как она сто раз пылесосит одно и то же место. Какая она все-таки невыносимая чистюля!

Наконец, мы подвели миссис Бернард к кухонной стойке и втроем уселись на высокие стулья.

— Так чем я могу помочь? — спросила она. — В чем проблема?

— Проблема в папе, — сказала я. — Он не мой папа. Он робот.

Миссис Бернард поднесла ладонь к уху:

— Что-что? Кажется, я ослышалась.

— Робот, — вмешался Гейтс. — Мы с Ливи спустились в лабораторию в подвале. И увидели ее родителей. И…

— И мой папа — робот, — подхватила я. — У него была шея вскрыта, и мы видели все эти проводки, торчащие у него изнутри.

— Он сидел в кресле, — продолжал Гейтс. — А ее мама пыталась распутать эти провода, которые из него торчали.

Миссис Бернард моргнула и закаменела лицом. Оно стало совершенно непроницаемым. На нем нельзя было ничего прочесть.

— Пожалуйста, только не поднимайте нас на смех, — попросила я. — Мы не шутим, ничего такого. Мы это видели. Так что не смейтесь, пожалуйста.

Она погладила меня по руке.

— Я не буду смеяться, — промолвила она, посмотрев мне в глаза. — Обещаю. Смеяться не буду.

— Но вы нам верите? — спросила я.

Она развернулась ко мне.

— Я работаю в этом доме уже около семи лет, — проговорила она. — И всегда подозревала, что тут творятся странные дела.

Ее ответ удивил меня. Она всегда казалась вполне счастливой моя посуду, прибираясь в доме и заботясь о нас.

— У меня были опасения, — продолжала она. — Господь свидетель, опасения были. Эта таинственная лаборатория в подвале… Ваши родители часами там пропадают. И никому нельзя смотреть, чем они там занимаются…

— У многих ученых есть лаборатория на дому, — возразила я. — Я и представить не могла, что там творится что-то жуткое. Да и с чего бы?

— Ну а все эти машины? — продолжала миссис Бернард. — Машины, роботы или как их там еще называют. Их то приносят, то уносят, и так днем и ночью. Святые угодники! Эти существа двигаются и разговаривают… будто живые.

Я знала, что миссис Бернард суеверна в отношении роботов. Но теперь стало ясно, что они пугают ее до ужаса.

— Вы что-то знаете про моего папу? — спросила я. — Что-нибудь о том, что мы видели? Он… он действительно робот?