Альсан Каримова - Моя 9-я жизнь

Нам с Викой достались почётные места на втором ряду, под самым преподавательским надзором. То есть, мне ещё и поболтать с подругой не светило. Шансы уснуть от скуки росли.

― Попрошу тишины! ― провозгласил забравшийся на трибуну преподаватель. ― Дорогие коллеги, хочу представить вам нашего почётного гостя, профессора… ― преподаватель бросил короткий взгляд на шпаргалку, после чего явно ломано произнёс какую-то сверхсложную фамилию и направился к своему месту в первом ряду, что находилось аккурат под моим.

Раздались вялые аплодисменты, на трибуну вскарабкался лысоватый мужчина средней комплекции.

― Сегодняшняя лекция будет посвящена эмбриологии. Просьба проявить должное уважение и внимание! ― сказал преподаватель, присаживаясь.

Послышались механический треск и жужжание ― разворачивался висевший под самым потолком экран. Свет погас, на экране высветилось название лекции, которое я не удосужилась прочитать. Приезжий профессор заговорил на исковерканном английском, и уже через полминуты по аудитории поползли нетерпеливые вздохи ― понять что-либо из этой речи было трудно.

― Милка, мне, если честно, за тебя неспокойно! ― прошептала Вика мне в самое ухо.

― Не начинай! ― огрызнулась я.

Подруга насупилась и стала слушать лекцию.

― Это английский? ― спросила она через пару минут.

― Угу! В косноязычной транскрипции.

Вика прыснула, на что преподаватель, обернувшись, прожёг нас обеих многозначительным взором. Пришлось предаться молчанию. Я отрешённо смотрела на менявшиеся на экране слайды, даже не пытаясь слушать иноземного лектора. Моё сознание стремилось вон отсюда, на первый этаж, к входной двери, и прочь, прочь, прочь…

― Перерыв будет? ― спросила я у Вики.

― Через час, ― кивнула она.

«Час! Целый час мучительных ожиданий и тугомотной, непереводимой галиматьи! С ума сойду!» Я попыталась занять мысли чем-нибудь приятным, тут же вспомнила неотразимого Влада, разозлилась, потом расстроилась, а потом почему-то мне вспомнился гневный лик Шиманского… И тут я поняла, что не обрету покоя, пока не узнаю, кто такой Влад и почему крёстный столь рьяно оберегает меня от него. Спустя ещё минуту было твёрдо решено: вечером, ровно в семь, я заявлюсь в Красное кафе! Да, я отдавала себе отчёт, что эта сумасбродная явка туда, куда никто не приглашал, может иметь крайне неприятные последствия, и что Шиманский наверняка снова взбесится… Но пребывать в неведении я боле не желала.

И теперь я едва удерживала свою пятую точку на сиденье: хотелось сию же минуту вскочить, покинуть душные стены и выбраться на свежий воздух. Этому желанию вторило всё моё существо ― вслед за взбудораженным сознанием заныло тело: внезапно онемели все мышцы, ногам стало слишком тесно в плену деревянных перегородок, колени ещё сильнее и больнее упёрлись в откидную столешницу, прижатая древесиной спина не находила себе места, а о муках той моей части, которой пуще прочих не сиделось на жёсткой скамье, лучше вообще умолчать. Наверное, сей «амфитеатр» проектировали коротконогие, горбатые карлики!

― Какие же неудобные у нас скамейки! ― пожаловалась я подруге.

― Тоже мне открытие! ― хмыкнула она безучастно.

― Сколько до перерыва?

― Полчаса.

― Боже!

― Девушки! ― шикнул преподаватель.

― Что-то не так? ― переспросила я с наигранно невозмутимым видом, за что подруга пихнула меня в бок.

― Думаю, вы понимаете, ― нахмурился преподаватель, ― соблюдайте тишину!

― Хорошо, извините! ― поспешила ответить Вика, повторно толкнув меня локтем.

Преподаватель отвернулся, а Вика достала листок и принялась что-то писать. Через пару секунд она передала записку мне:

« Потерпи! Скоро объявят перерыв, и мы сбежим отсюда!»

«М ы? » ― написала я.

« Мы! Пора поговорить начистоту: я вижу, что с тобою что-то не так, и хочу знать ― что!»

« Со мной всё хорошо!!! »

« Не ври!» ― вывела она своим округлым почерком под моей клинописью.

«Чуде-е-есно!» ― простонала я мысленно. ― «То есть, теперь мне ещё предстоит как-то отбрыкаться от Вики! Перерыв! Умоляю, господин инородный профессор, объявите, наконец, перерыв!» Но лектор продолжал что-то оживлённо лопотать, не поддаваясь безмолвным мольбам. Пришлось обратиться к более высоким силам, и, судя по всему, через пять минут моего мысленного нытья у неба лопнуло терпение: как раз в тот момент, когда профессор с особой гордостью стал водить лазерной указкой по возникшей на экране схеме, проектор угрожающе зажужжал и отключился. Несчастный лектор застыл перед потухшим экраном, а наш преподаватель подскочил к трибуне и принялся поправлять проводочки проектора. Для меня это было шансом, посланным свыше. Честно говоря, сама не ожидала от себя таких бесстыдства и прыти, но я сиганула через деревянную перегородку, бесшумно приземлилась на освобождённое преподавателем место и незамедлительно рванула к двери.

По дороге домой я попыталась проявить сознательность и саму себя отговорить от опрометчивых поступков, но в итоге лишь снова себе призналась: да, то, что я задумала, ― самая настоящая авантюра, или, скорее, просто глупая выходка; своим непрошенным визитом в ресторан я разозлю Шиманского; я иду наперекор собственной гордости, и я, возможно, выставлю себя посмешищем; но всё равно не упущу такого шанса ― я должна, мне просто необходимо увидеть его вновь!

Руки тряслись так сильно, что я чуть не опрокинула кастрюлю с тщательно замаринованным цыплёнком.

― Перестань нервничать, дура! ― очередной раз выругала я себя. ― Не хватало только из-за личных перипетий оставить маму без ужина!

― Ну-с, дорогая, аккуратненько… иди сюда! ― приговаривала я, перекладывая содержимое кастрюли на противень. ― Вот так, молодец! ― похвалила я успешно отправленную в духовку курицу. ― Ладно, Мила, соберись! Надо помыть овощи и настрогать салат… Перестань метаться по кухне! Всё на своих обычных местах: овощи в холодильнике, а салатница ― в шкафчике. Да успокойся же! И палец не порежь!

Управившись с салатом, я принялась за мытьё посуды и чуть не разбила тарелку, потом на всякий случай сбавила температуру в духовке и шмыгнула в свою комнату. Подбор одежды много времени не занял ― любимое платье цвета кофе с молоком. Оно было довольно скромным (длина на ладонь выше колена, неглубокий вырез, рукава три четверти), но очень хорошо на мне сидело, а его кофейный цвет эффектно контрастировал с моими синими глазами. Учитывая дрожь в руках, от нанесения косметики я решила воздержаться.

«Так, причёска… Распущу волосы ― и ладно! Что ещё? Всё, пожалуй! Нечего слишком усердствовать ― неизвестно ведь ещё, не пошлют ли меня куда подальше и не выгонят ли взашей! Необходимо успокоиться, иначе мама заметит неладное… Придётся врать ей! Скажу, что иду на чей-то день рожденья…»