Лиля Хайлис - Катастрофа или гибель Атлантиды

Царевна слушала и всхлипывала все тише.

— Иногда я смотрю на себя, как будто вижу со стороны, — вслух размышлял Парис. — Нет недостатков в моем теле. Нет изъяна в моем лице…

— Ты прекрасен, — с ласковой улыбкой подтвердила Кассандра.

— А любви нет. Наверно, я все-таки провинился перед Афродитой… Раз она забыла обо мне…

— А нимфа Энона? — напомнила Кассандра. — Разве не проводил ты с ней дни и ночи? Разве не ласкали вы друг друга, не обещали друг другу вечной верности? Вспомни, разве не любит она тебя?

— Ты-то откуда знаешь! — удивился Парис.

Впрочем, так же, как впускать Энону в жизнь настоящую, он считал ниже своего достоинства отказываться от существования нимфы в жизни прошлой. Но афишировать семье былую любовь Парис не рвался.

— Нет, это не то… — царевич рассеянно покачал головой. — Не то…

“Бедная Энона” — думала вещунья. В один день любимый забыл о ней. Стоило ему только стать принцем.

— Но слышал я… — перебил мысли сестры Парис и лицо его странно изменилось: — Прекрасней всех женщин в мире, подобие самой Афродиты на земле, царица Спарты… И так же умна, как прекрасна. Она достойна меня. Я хочу увидеть ее и увижу.

Глаза Париса засверкали: он уже мысленно видел Елену, а рядом себя. Он уже чувствовал себя обладателем самой прекрасной женщины в мире.

— Хотя бы она была замужем за всеми мужьями на свете, я увижу ее, мою мечту! — воскликнул царевич. — Чего бы мне это не стоило, я увижу золотокудрую Елену.

— Нет! — страшно закричала Кассандра. — Нет, нет, нет! — захлебываясь собственным криком, повторяла она. Тело Кассандры билось в рыданиях, она не могла произнести ни слова, кроме этого страшного короткого “Нет”.

Первые несколько минут Касс не могла открыть глаза. Мир на высокой скорости кружился вокруг в одном направлении. Постепенно, вращение замедлило ход. Через некоторое время, оно, наконец, прекратилось совсем.

Еще через несколько минут Касс смогла открыть глаза. Попробовала приподняться: каждое движение давалось с трудом. Медленно она вышла на веранду, так же медленно подошла к бассейну.

Стоя на краю, стянула ночную хламиду, нагая вошла в воду, стряхивая с себя удушье.

Ночь была скользкая, душная: куда только делся чудный, пропахший метеолой, вечер. Звезды пропали, небо давило сверху и было тяжелым, черным, каким-то мутным. Без луны и без звезд это небо, внезапно ставшее жутким, казалось почти плоским, ненастоящим, будто нарисованным.

Касс вдруг поняла: только что она была близка к безумию. Да, она чуть не сошла с ума. Уже сколько времени прошло, а сердце все еще билось учащенно и неприятная, тоскливая тошнота заливала глаза.

Кто же в Посейдонисе не знает Трою? Красивый, совсем еще юный город. Белый камень строений, кружевная вязь ставен, кариатиды царского дворца… Зеленые улицы… Витые колонны по сторонам белых лестниц…

Но отродясь не было там никакого Приама, никакой Гекубы, никакой Кассандры. Но имя звучит совсем похоже… Она вслух произнесла с оттяжкой: — Кас-сандра.

Себя не узнать она никак не могла. Это, конечно, она, Касс, немножко другая она. Другое тело: высокое, хрупкое. Другие глаза: черные, матовые. Способность видеть, причем способность более совершенная, отточенная. Видеть будущее легко. Не впадая в тяжелый транс.

…Кстати, Кассандра не богиня… Смертная земная девушка… Смертным был и Орфей. И тот, кем в ее видении стал Уэшеми.

Как только в памяти ее возникло имя: “Уэшеми”, сразу пришло облегчение. В грудь толкнулась теплая волна, девушка улыбнулась и окончательно пришла в себя.

Касс вышла из воды, встала под сушилку. Послушала шелест теплого ветерка с несильным запахом озона. Закинула руки за голову и с хрустом потянулась всем телом, подставляя ветерку каждую клетку кожи.

Потом, обновленная, легкая, нагая же вошла обратно в комнату. Ее вдруг охватило тяжелое предчувствие беды, непонятный страх сдавил горло. Касс догадалась: что-то происходит ужасное, может, очень близко, но что именно, где происходит — не знала, не могла ни осознать, ни разобрать, ни сообразить, ни увидеть.

Поговорить хотелось только с одним человеком: Уэшеми.

В это время экран вдруг вспыхнул сам собой, словно кто-то подслушал, догадался о ее одиночестве. Это была всего-навсего Фадита, но Касс сейчас обрадовалась и Фадите. Она включилась на связь, одновременно доставая и накидывая свежую тунику.

— Куда ты пропала? — подозрительно спросила Фадита. — Ты прости за столь поздний звонок: все с ног сбились, ищут тебя и найти не могут. А Эрмс нашел тебя?

— Эрмс? — удивилась Касс. — Зачем это я понадобилась Эрмсу?

— Как зачем? А бессмертие? Зев поручил Эрмсу распространить амброзию. Все наши уже, — объявила Фадита.

Бессмертные Боги из видения: Аполлон, Энюо, Эрида, Афродита, Арес… Зевс, Гера — вот для чего трудился Асклепий в поиске своей амброзии!

— Послушай, — сказала Касс. — А зачем это тебе?

— Что зачем? — Фадита уставилась на нее, не понимая вопроса.

— Бессмертие — зачем? — пояснила Касс.

— Ты что, совсем? — Фадита выразительно показала пальчиком на висок. — Вот и Орф, заладил тоже: — зачем да зачем? А затем, что я жить хочу! Вот просто — жить! И быть прекрасной!

Продолжить ей не удалось, потому что в комнату стремительно ворвался Лон.

— Фадита, не отключайся, — приказал он. По его виду, по тону обе девушки немедленно поняли: что-то случилось.

— Рабы под предводительством Рамтея, — даже в этот момент Лон не смог не съязвить. Быстро взглянув на Касс, он подчеркнул: — Твоего любимого друга… Рамтея, — он что-то вспомнил, облизнул сухие губы и уже серьезно сказал: — Рабы под началом Рамтея подняли мятеж. Фест помогает Рамтею.

Лон кивнул Фадите и отрывисто приказал: — Хватай своего любимого. Пусть трезвеет поскорее… Пока они не добрались до Парнаса… Или вы у тебя? До нижнего Олимпа они уже добрались…

И прорывайтесь к Зеву: бессмертные собираются там.

Касс передернуло от этого определения их круга. Значит отныне они будут называться бессмертными.

— Уже? — взвизгнула Фадита: она жила на среднем Олимпе. — Я ничего не слышу.

— Скоро услышишь, — пообещал Лон. — Если немедленно не уберешься наверх, к Зеву. Или к родителям, главное, — на Верхний, до Верхнего Олимпа им пока не достать. — Повернув голову к Касс, он прибавил: — Ну собирайся же, собирайся.

Экран погас и вспыхнул опять: теперь это были отец и мать, с одинаковыми вопросительными, встревоженными лицами.

— Нашел, нашел, — скороговоркой успокоил их Лон. — Она вам позвонит от Зева. Это я сообщил твоим, пока вы тут… — он кивнул на экран.

— Непременно позвони, — попросила мать. — Сразу, как только долетите…

На прощанье она пожелала удачи.