Лиля Хайлис - Катастрофа или гибель Атлантиды

Рамтей взглянул на Касс, словно ища в ней поддержки: — Возможно, это и будет любовь.

Возможно. А пока… Пока что на всей Гее я единственный, — тихо и медленно сказал Рамтей, длинно растягивая последнее слово: — Е-дин-ствен-ный, кто поможет слабому.

Он вздохнул: — До тех пор, пока у меня есть возможность спасти от истязаний хотя бы одну такую Рахел, я не могу позволить себе уйти, оставить несчастных один на один с братцем Зевом… и гвардией Баала… Я хочу справедливости для всех: и для тебя, и для него, — Рамтей кивнул на притихшего кентавра, — и для гнома… — Рамтей кивнул куда-то в сторону. — Пусть хоть самого ничтожного… Но я когда-то спас его и в награду получил верного друга…

— И я добьюсь справедливости… — внушительно сказал он: — Хоть это изнурительная, долгая и тяжелая работа… Мне только нужно время…

Он вздохнул и блаженно протянул: — Бессмертие! Теперь мне спешить некуда: раньше ли, позднее — но справедливости… — в глазах Рамтея засверкали молнии, аскет воодушевился. Где-то в будущем он уже видел свой триумф: — Я имею в виду, той самой высшей справедливости, которая только может быть в отношениях людей, я добьюсь.

Касс неосознанно чувствовала во всей его речи неуловимый подвох, но не могла найти возражений, да и не знала, имело ли смысл возражать.

Пока она думала, а Рамтей с Горном молча курили, на одной из стен вспыхнул экран виза с изображением Зева.

— Я желаю говорить с тобой, брат, — требовательно и монотонно повторял Зев. — Прошу тебя ответить. Прошу тебя ответить.

Рамтей кивнул Горну, тот быстро поднялся, в свою очередь кивнув Касс на прощанье. Убедившись, что кентавр исчез из виду, Рамтей включил виз на связь.

Зев, не веря своим глазам, уставился на Касс. На дне его глаз тяжелыми искрами вспыхивал накопленный за последние дни гнев.

— Прошу простить, — отрывисто сказал Зев. — Я и не предполагал, что ты тут… — он выразительно кивнул на Касс, задумался, подыскивая нужное слово. Потом, найдя, перевел взгляд на Рамтея и громко сказал: — Занят?

— Тебе что-нибудь нужно? — бесцеремонно спросил Рамтей.

— Только что собирался Круг, — тяжело произнес Зев. — Ты, конечно, участвовал?

— Я не смотрю виза.

— По Кругу выходит, машина эта, которая сбежала от Фины, у тебя.

— Я не интересуюсь Кругом.

— Значит, машина моей дочери не у тебя?

— Нет, не у меня. Но я ей помог.

— Я и не сомневался: твоих рук дело.

— Я и не скрываю: моих рук дело.

Оба говорили отрывисто, голоса их были похожи. Даже молчали они похоже, одинаково набычившись.

— Чего ты хочешь?

— Справедливости.

Зев захохотал. Смеялся он долго, визгливо, с надрывом, то страшно всхрапывая, то задыхаясь. Потом смолк. Буравя Касс глазами, он резко оборвал свой смех. Веселье тут же слетело с его лица, атлант номер один жестко сказал: — Врешь, братец. Власти ты хочешь, — он перевел взгляд на Рамтея и повторил: — Власти!

Рамтей презрительно усмехнулся краем губ.

— А я говорю — власти! взревел Зев. — Про справедливость — дурочкам, — он кивнул на Касс, — хорошеньким рассказывай! Я-то всегда знал! про зависть про твою: у меня — семья, женщины, слава! У меня Эдем, — Зев опять усмехнулся, зачем-то уточнил: — У меня энергия Геи. Я — властелин. А ты, — Зев опять усмехнулся, — всего лишь — брат. Вот оно, все рядом, а не ухватишь: брату принадлежит. Думаешь, не знаю? Знаю, и даже сочувствую, но — не всем дано.

Зев помолчал для внушительности. — Так ты на мелкие подлости? Племянницу обкрадывать?

Он подождал ответа. Рамтей молчал, до боли сжимая кулаки. Наконец он сказал: — У тебя ведь и не могло возникнуть другого объяснения… Ты и не мог понять иначе.

Зев повернулся к Касс, и, еле сдерживаясь, стал рассказывать ей: — Слетал милый брат на Запад. Нашел племя дикарей неподалеку от Чолулы. Научил их жениться, научил разводиться: как же варварам без брака и развода? — Зев развел руки. — А потом, глядишь — у них, вроде бы, ни с того, ни с сего, появилась религия! И кому бы ты думала, они поклоняются? Богу Солнца, Ра!

Зев глубоко вздохнул и продолжал: — Слетал после этого братец на Восток. Повещал Множеству Темноволосых Братьев… Уже и там Бог Солнца, по имени…

Зев сделал паузу, как бы, предлагая Касс угадать это имя, но опять, не дождавшись ответа, проорал: — Ра, конечно, Ра! — он несколько раз с восходящей громкостью повторил “Ра!”. А потом сказал Касс: — Ты только погляди на этого Бога Солнца.

Касс посмотрела на Рамтея: тот стоял бледный, со сцепленными зубами и сжатыми кулаками.

— Ты закончил? — глухо спросил он брата, когда тот замолчал.

— Почти, — ответил Зев. — Я закончу, когда ты закончишь. А пока предупреждаю: если ты не прекратишь…

Зев заорал изо всех сил: — К Баалу на перевоспитание! Хоть брата, хоть кого!

— Спасибо, что предупредил, — усмехнулся Рамтей, глядя брату прямо в глаза. — Разреши и мне предупредить тебя, в свою очередь…

Зев молча ждал.

— Когда-нибудь у тебя родится сын, который низвергнет тебя с твоей высоты. Ты знаешь, я не умею лгать. Думай, жди и мучайся.

Сказав это, Рамтей незаметным броском выпрямил руку с переключателем прямо в лицо Зеву.

Выстрелом прозвучал щелчок. Рамтей отключился.

Когда экран стемнел, Рамтей устало поежился и, обхватив руками голову, опустился на свое ложе. Потом он в упор посмотрел на Касс. Во взгляде его сквозило удивление.

Касс встала. Прощаясь, она поняла, что разгадала его взгляд правильно: Рамтей устал и теперь был рад избавиться от ее присутствия.

— Неужели Зев прав? — думала Касс. Вопрос этот не давал ей покоя всю дорогу домой. — Неужели Рамтей действительно хочет только власти? Нет, Зев не мог, не должен был быть прав.

Только войдя в свой дом, Касс поняла, как сильно устала и проголодалась.

Не включая света, она прошла прямо на кухню. Достала остатки позавчерашних пышек, соленый эллинский сыр. Съела, стоя в темноте тут же на кухне, запивая фруктовым нектаром.

После этого Касс вернулась в комнату и опустилась на ложе. Она легла на спину, заставила себя расслабиться, стала дышать глубоко и размеренно: “Раз — два, вдох — выдох”. Она командовала сама себе и думала о Рамтее. Думала, пока, наконец, сконцентрировавшись достаточно хорошо, не смогла долго, притом непрерывно, удерживать в сознании четкий образ исполина.

…Сама Гея встала на дыбы. Было ли это обычное землетрясение или тот самый катаклизм, который предсказывали Лон и Ноэл, Касс не знала. Это напоминало страшный фильм. Причем, с каждым кадром, с каждым звуком фильм становился все страшнее и страшнее.

Да, казалось, встала на дыбы сама Гея. Попеременно то горячий, то ледяной воздух с шумом рвался куда-то, шум этот отдавался в ушах. Ветер свистел, временами переходил на заунывный вой и все время метался, меняя направление.