Брайан Олдисс - Избранные произведения в 2 т. Том 1. Звездный корабль

После обеда миссис Грендон и Нэнси поехали в город за покупками, а Грегори снова отправился осматривать ферму.

Бледное полуденное солнце едва светило. Лучи не могли проникнуть глубоко в воду, но когда Грегори наклонился, то увидел, что пруд кишит головастиками и лягушками. То, что поначалу он принял за слой мутной воды, оказалось массой плавающей живности.

Из глубины выплыл большой жук и схватил головастика. Головастики служили пищей не только для жуков, но и для двух уток, которые плавали на дальней стороне пруда. Интересно, какой приплод у уток? В камышах дрейфовала целая армада маленьких утят.

Минуту Грегори стоял в нерешительности, потом медленно направится назад. Миновав двор, зашел в конюшню, оседлал Дензи и, ни с кем не попрощавшись, поскакал в город.

Приехав в Коттерсайд, он сразу же направился на базар-площадь и увидел рессорную двуколку Нэнси у бакалейной лавки. Миссис Грендон и Нэнси как раз выходили из нее. Соскочив на землю, Грегори поздоровался.

— Мы идем навестить мою подругу, миссис Эдвардс, и ее дочерей, — сказала миссис Грендон.

— Тысяча извинений, миссис Грендон, но я был бы вам очень признателен, если бы вы позволили мне переговорить с Нэнси наедине. У моей хозяйки миссис Финн в нижнем этаже есть маленькая гостиная, и я думаю, нам позволят там поговорить. Все будет очень прилично.

— Черт возьми, прилично! Да пусть люди думают, что хотят.

Тем не менее некоторое время они стояли в нерешительности.

Нэнси опустила глаза, а Грегори смотрел на нее так, будто увидел впервые. Цвет лица девушки был безукоризненным, кожа гладкой и нежной, темные глаза прятались под длинными ресницами. Ее губы были ровными, бледными и четко очерченными. Грегори чувствовал себя вором, крадущим красоту, которая ему не принадлежала.

— Я иду к миссис Эдвардс, — заявила наконец Марджори Грендон. — Можете говорить, о чем хотите, но если ты, Нэнси, не придешь через полчаса… Слышишь?

— Да, мама.

Лавка булочника находилась на соседней улице. Грегори и Нэнси молча отправились туда. Поставив Дензи в стойло, Грегори предложил пройти в гостиную через заднюю дверь. В это время мистер Финн отдыхал наверху, его жена приглядывала за лавкой, так что маленькая комнатка пустовала.

Нэнси присела на стул и спросила:

— Ну, Грегори, что все это значит? Утащили меня от мамы прямо в центре города!

— Нэнси, не сердитесь. Я должен был увидеть вас.

Она надула губы.

— Вы довольно часто приезжаете на ферму и не показываете особого желания увидеть меня.

— Это вздор. Я приезжаю, чтобы повидать вас, но ведь вас интересует Берт Нокланд, не правда ли?

— Берт Нокланд, какие глупости! Почему это я должна им интересоваться? А кроме того, это не ваше дело.

— Это мое дело, Нэнси. Я люблю вас!

Он не думал говорить это, но слова сами сорвались с языка. Он пересек комнату и опустился на колени у ног Нэнси, взяв ее руки в свои.

— Нэнси, дорогая Нэнси, скажите, что вы хоть немного любите меня. Дайте мне надежду.

— Вы очень милый молодой человек, Грегори, и я хорошо отношусь к вам, но…

— Но?..

— Ваше положение очень отличается от моего, и кроме того… ну, вы ничем не занимаетесь.

Он был удивлен и умолк. С природным эгоизмом юности он считал, что она не найдет твердых возражений, но в ее словах внезапно увидел правду своего положения, по крайней мере такую, какая виделась ей.

— Нэнси… я… ну, да, это правда, я могу показаться бездельником. Но здесь я много читаю, учусь и пишу некоторым важным людям. И я постоянно размышляю о том, какой должна быть моя карьера. Должен заверить вас, что я не бездельник, если вы так думаете.

— Нет, я так не думаю. Но Берт говорит, что вы частенько веселитесь в этом, как его, «Путнике».

— О! Опять этот Нокланд! А какое ему до этого дело?.. Или как? Что за наглость?..

Она встала.

— Если вам нечего сказать, кроме ругательств, я отправляюсь к маме, если вы не против.

— О, боже мой, я все испортил! — Он схватил ее за запястье. — Послушайте, моя дорогая. Я только пытаюсь завоевать вашу благосклонность. И позвольте мне сказать несколько слов о вашей ферме. Там происходят какие-то странные вещи, и мне страшно думать о том, что вы находитесь там ночью. Весь этот молодняк, который родился, все эти поросята — это жутко!

— Не вижу ничего жуткого в том, что делает мой отец. Я знаю, как упорно и тяжело он трудится и ухаживает за своими животными. Он лучший фермер во всем Коттерсайде.

— О, разумеется, он прекрасный человек. Но разве он наложил по 7–8 яиц в гнездо лесной птицы? Разве он наполнил пруд головастиками и тритонами? В этом году на вашей ферме происходят какие-то странные вещи. Нэнси, я хочу защитить вас.

— Дорогой Грегори, вы ничего не знаете о фермерской жизни, и в этом не помогут никакие прочитанные книги. Но мне так нравится ваша забота…

— Я всегда беспокоюсь о вас, Нэнси. Вы чудо.

— Вы заставляете меня краснеть.

— Пожалуйста, краснейте, потому что так вы кажетесь милее, чем обычно! — Он обнял ее одной рукой. Когда она подняла на него глаза, он крепче прижал ее к груди и пылко поцеловал. Она задохнулась и вырвалась, но не слишком поспешно.

— О, Грегори, Грегори! Теперь я должна идти к маме!

— Сначала еще один поцелуй! Я не могу отпустить вас, пока не получу еще один!

Он получил его и стоял у дверей, дрожа от возбуждения, когда она выходила.

— Приезжай к нам скорее, — прошептала она.

— С огромным удовольствием, — сказал он.

Но следующий визит принес больше страха, нежели удовольствия.

Когда Грегори приехал снова, на дворе стояла телега, набитая визжащими поросятами. Вокруг нее суетились фермер и Нокланд. Фермер весело приветствовал Грегори.

— У меня появилась возможность быстро и хорошо зарабатывать на этих малышах. Старые свиньи не в силах прокормить их, а молочные поросята в цене на рынке, так что мы с Бертом поедем в Хенгем и погрузим их в поезд.

— Они очень подросли с тех пор, как я их видел в последний раз!

— Да, они прибавляют в весе по два фунта в день. Берт, нам нужно взять сеть и натянуть над ними, иначе они выпрыгнут. Они такие шустрые.

Мужчины направились к амбару, шлепая по грязи. Грегори услышал хлюпанье позади себя. Он обернулся.

На навозе между конюшней и телегой появились следы — две параллельные колеи. Было такое впечатление, что они отпечатываются сами по себе.

Грегори захлестнула холодная волна пронзительного, сверхъестественного ужаса. Он не мог пошевелиться. И он увидел, что колея направляется к нему.

Лошадь, запряженная в телегу, беспокойно заржала. Следы достигли телеги, та заскрипела, будто на нее что-то взобралось. Поросята в ужасе завизжали. Один из них выпрыгнул через деревянный борт, потом наступила зловещая тишина.