Роберт Шекли - На суше и на море 1963

И тогда женщина, менее истощенная и потому более сильная, движимая внезапным яростным чувством защитить своих пятерых детей, легко одержала верх над мужчиной. Он упал обессиленный. Ее малый вес был достаточен, чтобы пригвоздить его к земле. Утек тщетно пытался освободиться, когда Кикик крикнула Айлуак, свою старшую дочь, сказав, чтобы та позвала с озера Гало.

Айлуак вышла из иглу, увидела борющуюся пару и бросилась бегом к озеру. Громко плача, она вскоре появилась из-за сугробов. «Мой отец не может прийти, он мертв!» — кричала девочка.

То, что произошло дальше, похоже на кошмар. Сидя верхом на слабо сопротивляющемся убийце своего мужа, Кикик допрашивала его спокойным и бесстрастным голосом. В нем не было ни злобы, ни гнева, как не было их и в твердых ответах мужчины, произносимых полушепотом. Мрачно ревел ветер, наметая снег вокруг их тел.

Для Утека неизбежность их общей судьбы могла быть несомненной, но Кикик не могла принять этой истины. Она была достойной женой Гало, и она знала, что ее дети выживут. Среди многих препятствий, которые лежали на пути их спасения, первым был Утек.

Она снова громко позвала Айлуак, которая от страха убежала в дом: «Дочь! Принеси мне нож!».

Девочка появилась в сопровождении брата Карлака. Оба ребенка держали ножи…

«Я взяла большой нож у Айлуак и ударила Утека в грудь, но нож был тупой и не вошел. Утек схватил нож и вырвал его у меня. Но во время борьбы он напоролся на лезвие и у него пошла кровь. Карлак стоял рядом, поэтому я взяла маленький нож, который он протянул мне, и ударила Утека в то же место. На этот раз нож вошел. Я держала его до тех пор, пока Утек не умер…»

Ей легче было бы убить его, если бы она была во власти гнева, но гнева не было. Разум, а не чувство руководил ею, и она ясно сознавала, что делает. У нее не оставалось иллюзий. Она полностью понимала, какое тяжелое бремя легло на ее плечи со смертью Гало. Больше не будет пищи. Больше некому тащить нарты. Она знала, что неотвратимая гибель, которую предвидел Утек, находится в одном шаге от них. И все же упрямо и смело Кикик вступила в борьбу за жизнь детей. Она перестала быть женщиной и превратилась в бесстрастный неумолимый механизм. Все человеческие страсти оставили ее. Любовь, сожаление, раскаяние — все это было в прошлом. Она отбросила все эти чувства, чтобы ничто не могло ослабить ее решимости.

Когда Утек умер, она бросила ножи в снег и сразу вернулась в дом. Она нашла детей, сбившихся под шкурой на лежанке. Кикик резко приказала Айлуак идти с ней. Они вышли в неутихающую бурю, таща за собой тяжелые нарты вниз к озеру. Там они подняли уже замерзшее тело мужа и отца, уложили на нарты, привезли к дому и закопали в снег неподалеку от входа. Работа настолько утомила их, что они едва добрались до лежанки.

«Сейчас мы будем спать, — приказала Кикик детям суровым голосом. — А утром отправимся в Падлей, там мы найдем пищу».

В ту ночь в доме Утека его дети и калека-жена лежали, тесно прижавшись друг к другу, чтобы ни капли недолговечного тепла их тел не пропало даром. Куяк плакала от боли в желудке. Гоумик дала ей воды. Даже воду можно было получить только страшной ценой, так как в доме не было огня. Женщине приходилось растапливать горсти снега в кожаной сумке скудным теплом собственного тела. Сама Гоумик почти не спала, так как не вернулся Утек. Она думала, что смерть застала его где-нибудь в сугробах на пути в Падлей.

На варе 9 февраля ветер наконец утих, небо прояснилось, но в наступившем безветрии температура упала до 45 градусов ниже нуля. Кикик, которая тоже мало спала в ту ночь, подняла детей, дала каждому по чашке теплой воды с накрошенными лоскутами оленьей кожи и приказала готовиться в путь. На лице матери была написана неумолимая решимость. Дети беспрекословно бросились выполнять приказание. В течение часа немногие пожитки, необходимые в пути, были погружены на длинные нарты. Затем Кикик сорвала брезентовый потолок иглу и разрезала его на две части. Одной половиной она покрыла могилу мужа, а из другой сделала на нартах постель для младших дочек Неши и Аннакаты. Девочки были слишком малы, чтобы идти пешком по снегу. Кроме того, у них не было меховой одежды, которую давно использовали в пищу для Гало и старших детей, чтобы они- могли охотиться и приносить топливо.

В это время из своего снежного дома появилась Гоумик. Хромая, дрожа от холода, она направилась к нартам. Ей не нужно было спрашивать, что здесь происходит, так как нагруженные нарты говорили сами за себя. Она знала, как это в свое время знал и Утек, что протестовать бесполезно. Поэтому она ограничилась вопросом, не видела ли Кикик Утека.

Кикик отвечала уклончиво, сказав только, что он, по-видимому, ушел в Падлей; в том же направлении ушел и Гало, чтобы проложить путь для Кикик и ее детей. Причина отсутствия Гало была явно неубедительной, но Гоумик не расспрашивала. Ее голова была занята мыслями об Утеке, его неизбежной гибели.

«Если он ушел в Падлей, то он сейчас мертв», — сказала она. Кикик промолчала. Невозмутимо она продолжала готовиться к отъезду. В течение пятнадцати лет она была подругой Гоумик, помогая ей в домашних делах. Но все это было в прошлом. Она больше не. могла помочь ни Гоумик, ни ее детям. Поэтому она не осмелилась позволить себе роскошь даже мимолетной жалости. Это было очень горько, но она была вынуждена отвергнуть подругу и оставить ее на верную смерть.

Гоумик все поняла. Спокойно, как будто кончая случайный утренний визит, она сказала: «Ну, я здорово замерзла. Пожалуй, я пойду».

Кикик распрямилась и долго смотрела, как Гоумик хромает к дому.

Итак, Кикик покинула лагерь на Хеник-озере. Она тащила неуклюжие нарты, ремни которых безжалостно врезались в плечи. На нартах под двумя оленьими шкурами жались Неша и Аннаката. Самый маленький полуторагодовалый мальчик Моа-хак сидел у нее за спиной в просторном кармане парки. Кар-лак и Айлуак плелись рядом, едва передвигая ноги от слабости.

Первое время идти было легко, так как ветер утрамбовал снег и их путь проходил по ровной поверхности озера.

Изредка останавливаясь, Кикик спешила вперед, насколько позволяли ее собственные силы и силы ее детей. Когда Кар-лак стал отставать, она приказала ему сесть к сестрам на нарты. К вечеру она покрыла десять длинных миль. А затем произошло то, что заставило Кикик поверить в чудо. В миле от себя она заметила что-то живое, двигавшееся по льду. Она выпрямилась и закричала в кристально чистый воздух. Движение прекратилось, и через некоторое время Кикик разговаривала с четырьмя своими соплеменниками. Это были Яха, брат Гоумик, его жена Аттешу и их двое детей. Они также направлялись в Падлей и также покинули лагерь слишком поздно.