Роберт Шекли - На суше и на море 1963
- Название:На суше и на море 1963
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Географгиз
- Год:1963
- Город:М.:
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Роберт Шекли - На суше и на море 1963 краткое содержание
empty-line
4
empty-line
6 0
/i/32/683632/i_001.png
На суше и на море 1963 - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Возможно, кое-кому эти сравнения представятся слишком вольными. Но тем, кто бывал на Сахалине, насквозь пропахшем морем и водорослями, не покажется удивительным ассоциирование острова с гигантской рыбиной.
Вот и сейчас, в холодную весеннюю ночь у южных берегов Сахалина ветер доносит запахи рыбы, соли, просмоленных канатов— запахи близящейся путины. Откуда? С судов, стоящих в порту? Или с близкого рыбокомбината? А может быть, это пахнуло из трюмов нашего судна, идущего на Курилы с путинными грузами.
Еще несколько часов назад рефрижератор «Азимут» крутился на крохотном пятачке свободной воды в заливе Анива. «Хвост» острова забит тяжелыми льдами, которые под действием ветров зашли сюда с Охотского моря и белоснежным барьером перегородили залив. Все суда, стоящие в Корсаковском порту, оказались запертыми.
«Азимут» попробовал с ходу пробить ледяную гряду, но попятился назад: не под силу небольшому рефрижератору атаковать льдины двухметровой толщины.
Наконец судно находит лазейку. Сжатые в тесную шеренгу льдины разбиваются о пирс, далеко выдвинутый в залив. Как мышь в щель, проскакивает «Азимут» в образовавшийся проход и, покачиваясь на волнах, скрывается вдали.
Ночь быстро густеет. Тают во тьме над портом обрывы сопок с причудливыми арабесками земных слоев, изломанных могучей силой природы. И вот уже огни Корсакова дрожат далеко позади, на самом горизонте. Споря с луной, ярко вспыхивает прожектор вознесшегося высоко над городом маяка. А впереди по курсу — черная бархатная тьма, слившая воедино и море и небо. Лишь под самым носом судна с шипением рассыпается белая пена вспоротых форштевнем волн.
Вахтенный штурман Виктор Чупраков проводит первую линию на девственно чистой карте — прокладывает курс от Корсакова к мысу Крильон, самой южной точке Сахалина. Как мы пойдем дальше, пока неизвестно.
По синему лугу Охотского моря в апреле бродят, гонимые течениями и переменчивыми дальневосточными ветрами, стада мощных льдин, забивают проливы, неприступными барьерами выступают на пути судов. В такой обстановке идти на авось — дело рискованное: судно может оказаться намертво зажатым во льдах.
И хотя накануне нашего выхода в управление флота пришла из Южно-Курильска телеграмма «Можно пробовать выход Охотским морем», там не удовлетворились столь неопределенной формулировкой и решили подождать более точного сообщения о ледовой обстановке от полярных летчиков.
Конечно, самое безопасное — следовать Сангарским проливом вокруг Хоккайдо. Однако в таком случае судно будет идти до Южно-Курильска на двое суток больше, чем Охотским морем.
Время приближается к полуночи. Все более глубокие поклоны отвешивает нос судна набегающим волнам. По прогнозу, утром нас поджидает шторм. К счастью, этот прогноз не оправдался, но синоптиков никто не ругал: редкий случай!
— Лево на борт! — неожиданно звучит в рубке.
Топовый огонь на мачте мчится меж далеких звезд в сторону. Оказывается, вахтенный заметил впереди по курсу огромную льдину. Она проплывает неподалеку от борта, светясь холодной белесой зеленью.
Выхожу на палубу. Ледяной ветер. В кромешной тьме зло шипят у борта волны. Ни зги, лишь далеко на горизонте мерцают крохотные огоньки рыбацкого поселка Пригородное у подножия горы Юноны.
Когда-то с группой туристов я поднялся на ее лысую вершину. Был ясный солнечный день, какие частенько выдаются золотой сахалинской осенью. Вид перед нами открылся необычайный. С одной стороны голубым полотном разметнулся, насколько хватает глаз, Анивский залив, белоснежной линией пены на прибрежных скалах отчеркнувший владения Нептуна от суши. С другой стороны, будто застывшие буро-зеленые волны, катятся на восток гряды сопок. В распадках, в долинах темнеют пихтовые леса. Кое-где на вершинах, на склонах сопок, словно костлявые руки, взметнувшиеся в агонии, протянулись к небу ветви сухих деревьев, не выдержавших снежных шквалов, холодных туманов, ураганных ветров.
Но и в этой стороне на пределе окоема голубеют водные просторы. Это Охотское море. Если внимательно присмотреться, то можно даже разглядеть светлые песчаные косы неподалеку от поселка Охотское. Но самого поселка не видно — то ли его прикрывают сопки, то ли слишком велико расстояние, чтобы можно было различить потемневшие деревянные домишки.
«У самого синего моря», — эти слова я невольно вспомнил, когда впервые попал в Охотское. Действительно, и дома поселка, и здания консервного завода сбегают к самой воде.
В тот день с утра начало штормить, и к вечеру погода не улучшилась, а наоборот, волны все выше вздымались к низко нависшему серому небу, закипали пенистыми гребнями на отмелях.
Это было далеко не на руку рыбакам, с которыми я собирался идти к неводу, поставленному в море неподалеку от берега. В шторм рыба держится мористее. Но, несмотря на плохую погоду, катера и лодки отправлялись к неводам, расставленным вдоль всего побережья.
Шла горбуша. Повинуясь могучему инстинкту, рыба за многие сотни миль возвращалась к родным берегам, к устьям тех речонок, откуда когда-то скатилась крохотными мальками в море. Полуметровые рыбины ночью входили в мелководные речонки, о которых можно сказать: «Воробью по колено», и тесными косяками стремились вверх по течению, буквально ползком преодолевая мели, перекаты, царапая брюхо о кремнистое дно, разрывая плавники, сдирая чешую. Застигнутая рассветом на полпути, горбуша и днем продолжала свое отчаянное продвижение, чтобы скорее выметать икру, полить ее молоками — исполнить долг, завещанный природой. А в море, напротив устья, стремительно ходили новые косяки, дожидаясь ночи, чтобы помчаться вверх по реке навстречу уже вздувшимся тушкам выметавшей икру и погибшей горбуши, которую сносит вода.
Невод поставлен в двух километрах от устья — ближе ловить горбушу строжайшим образом запрещено. Охотские рыбаки Трошин, Гранов и Башмаков садятся на весла. Раскачиваясь на волнах, лодка приближается к неводу. Но что это? Из воды дружно высовываются усатые морды нерп, забравшихся в невод.
Рыбаки свистят, бьют веслами по воде. Нерпы прыгают через сети, у каждой в зубах — по рыбине.
— Весь улов испортили! — огорчаются рыбаки. В самом деле, часть улова испорчена. Рыбы с отъеденными головами летят за борт. Улов небольшой — сказывается приближающийся шторм, но все же килограммов сто потянет. Горбуша бьется на дне лодки, серебряными брызгами летит вверх чешуя, как конфетти, засыпающее все вокруг.
Наконец-то нашлось дело и для рыбообработчиков, которые давно поджидали прихода горбуши. Консервный завод работает почти круглосуточно. По транспортеру с причала рыба подается к резчицам. Несколько ловких движений — и тушка, побывавшая под дисковым ножом, отправляется в моечное отделение. После обмывки мощной струей воды горбуша попадает вновь под ножи, которые в мгновение разрезают ее на куски. Еще несколько секунд — и куски уложены в банки. Последний процесс на пути выпуска консервов — автоклав, где банки будут выдерживаться около полутора часов при температуре 115 градусов.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: