Аджони Рас - Игра колибри [litres]

Я вел машину, как самый настоящий самоубийца, разгоняя двигатель до максимальных оборотов и входя в повороты, почти не притормаживая. Телефон Виктора не отвечал, но я продолжал повторять вызов, выводя сигнал на громкую связь. Вся надежда только на светлый ум Виктора, только на него…

– Да, Адам, – неожиданно громко раздался знакомый голос в салоне.

– Скажи мне, что ты знал, скажи мне это! – прокричал я.

Виктор несколько секунд молчал, и это были очень долгие секунды, в течение которых сердце билось с удвоенной частотой, а дыхание застыло в легких.

– Да, знал, мы ее прорабатывали, – наконец ответил Виктор. – Прости, я, наверное, должен был сказать…

– Нет, не должен! – крикнул я. – Ты снял копию? Копию?

– Снял.

– Ну, какие результаты? Есть что-нибудь? – От нетерпения я буквально подпрыгивал в кресле.

– Пока нет, я только что закончил очистку, и все готово для загрузки.

– Я скоро буду, Виктор, десять минут!

Я отключил телефон и еще сильнее вдавил педаль газа. Алиса, она попала в этот список, она сотэ… Эта мысль крутилась в голове, пока не вспыхнула там ярким пламенем! Моя роковая женщина, Лилия Брик, мой истязатель – вот кем она оказалась. По крайней мере, к такому выводу пришел Виктор, а он редко ошибался, как и Октябрь… Я прокручивал в голове наши разговоры и встречи, пытаясь прийти к такому же выводу логически, но сделать это было непросто. Изнутри все выглядело иначе, более естественно, более гладко.

Когда я вбежал в дом, они сидели у стола с раскиданными на нем фотографиями и бумагами, а в специальном прозрачном кейсе прямо посреди всего этого хаоса стояла запечатанная металлическая колба, это была она, жидкая флешка, как назвал ее Виктор еще в прошлом октябре. Свет в огромной столовой еле горел, и комната освещалась небольшим светильником, опущенным над столом на длинной цепи.

– Значит, она все же была в списке? – спросил я, усаживаясь за стол.

– Да, была, скажу больше, она была в группе риска из пятидесяти человек, которых мы отобрали по критерию половой активности на данный момент. – Виктор замялся, взглянув на мое лицо, но закончил: – Это вызревшие сотэ, которые ведут активную половую жизнь с частой сменой партнеров.

Я сжал под столом кулаки, но старался не показывать своего взвинченного настроения и обычной ревности, вырывающейся на поверхность. Сейчас главным было найти и вернуть ее, а все остальное потом, когда Алиса, моя кареглазая Алиса окажется дома, пусть и не со мной, но живая и здоровая.

– Мы хотели сказать, но…

– Не надо, – перебил я Гассмано, – вы поступили так, как должны были. Именно поэтому у нас теперь есть шанс все исправить.

Искренности в моем голосе имелось немного, но упрекать сейчас их в том, что они скрыли такую мелочь, как имя Алисы в списке возможных жертв Октября, смысла не было. «Думать надо о живых», – вспомнились слова Калугина, и я почему-то ощутил, что его не хватает здесь, рядом. Мне подумалось, что если бы он находился в нашей компании, то непременно сказал бы об Алисе, он просто не смог бы смолчать о таком. Американский рационализм еще не проел его мозг, и Петр продолжал, как говорил порою сам о себе, думать душой, а не разумом.

– Мне правда жаль, Адам. – Патрик положил руку на мое плечо, и я взорвался, не смог больше сдерживаться:

– Тебе жаль? Ты серьезно? Ты думаешь только о том, как поймать ублюдка, а я думаю, как спасти Али, вот в чем разница, улавливаешь?

– Нет, Адам, это не так, я тоже…

– Что ты, Патрик? Если бы это была твоя дочь, а? Твоя дочь? Что тогда? Патрик!

Патрик опустил голову и замолчал.

– Не надо так, Адам, – сказал Виктор. – Шанс был один к пятистам. К тому же Алиса была в это время не одна.

– Вы следили за ней? – Я в недоумении уставился на Виктора.

– Не то чтобы следили, просто присматривали издалека, ну и пришлось вломиться в ее тренажерный зал, чтобы взять образцы.

– Теперь у нас есть преимущество, и весь вопрос в том, как именно мы его используем. – Патрик кивнул в сторону защитного бокса со стаканчиком, в котором хранились, по утверждению Виктора, все воспоминания и даже эмоции Алисы.

Я придвинул кейс к себе и попытался разглядеть хоть что-нибудь в прозрачной воде за маленькими стеклянными окошками в защитной колбе. Трудно было поверить в то, что в этом мизерном, на первый взгляд, объеме содержится все, что вмещает в себя человеческая личность, с перипетиями характера, с упругостью воли и тенью страха.

– Отвечу на твой пока незаданный вопрос, – проговорил Виктор. – Я категорически против, чтобы именно ты принял это.

Он кивнул в сторону колбы, словно от нее исходила некая опасность.

– Но я, я… люблю, я хочу помочь, я готов отдать жизнь, чтобы спасти ее!

– Не в этом дело, Адам. – Виктор склонился над столом, и его лицо осветилось ровным желтоватым светом. – Подумай сам, если ты введешь этот раствор, то уже через двенадцать часов будешь знать об Алисе все. И речь идет не только о том, что ты увидишь то, что видела она, нет! Ты узнаешь ее самые сокровенные мысли, узнаешь фантазии и прикоснешься к ее страхам. Ты уже никогда не будешь прежним, и она для тебя больше не будет той, кого ты полюбил. Мир держится на лжи, ты знаешь это не хуже меня…

Он был прав, прав как никогда, тут не могло быть иного мнения, но увидеть мир ее глазами, узнать до самого дна души – не это ли стремится сделать любящий человек? Такая возможность манила меня, и противиться этому порыву было выше моих сил.

– Я сделаю это…

В комнате воцарилась тишина, и они посмотрели на меня с какой-то обреченностью. Патрик перестал щелкать костяшками пальцев, а Виктор отложил в сторону фотографию Алисы, выходящей из дверей магазина с пакетами в руках в сопровождении непривлекательного мужчины. Мне он показался особенно неприятным, с непропорционально маленькими кистями рук, вроде они остановились в развитии, когда ему было пятнадцать. Я поразился, как быстро мне удавалось отыскивать недостатки в ее мужчинах.

– Нет, Адам, как бы ты ни хотел помочь, но это откроет тебе дверь туда, куда заглядывать просто нельзя. Ты понимаешь? Я уже видел подобное. Поверь, это вовсе не то же самое, что прочесть чужой дневник. Даже дневнику мы доверяем не все, а лишь положительную свою сторону, ту, которая нам нравится или которую мы принимаем, но есть и более глубинные желания и мотивы.

– Я решил, Виктор, – коротко отрезал я.

– Как же ты не понимаешь, Адам… – начал Патрик, но осекся, взглянув на меня.

– Инструктируй, Виктор, что мне нужно делать? – Я посмотрел в голубые глаза, сверлящие меня, со всей решительностью, на какую был способен.

– Я введу тебе раствор внутривенно, ты заснешь, а проснувшись, получишь доступ ко всему, что знала и чувствовала Алиса за неделю до похищения. Именно тогда я сделал эту копию, слепок ее сознания. Однако это только часть проблемы. Многое будет скрыто от восприятия из-за того, что мозг просто не в состоянии переварить такой объем информации в одночасье, и нам потребуется включить воспоминания. Проще всего это сделать, попав в то место, где эти самые воспоминания, мысли и эмоции были получены носителем. В нашем случае – Алисой. Ты увидишь мир ее глазами и попробуешь распознать того, кто ее преследовал. Это может быть кто-то, с кем она общалась, или же человек из толпы, на которого она и внимания не обращала. Твоя задача – смотреть и анализировать. Мы будем рядом и поможем, если что.