Джек Вэнс - Парусник № 25 и другие рассказы

Толстяк кивнул и распахнул дверь трактира «Труциал». Внутри Смит задержался, чтобы глаза привыкли к полутьме; толстяк взял его под локоть и провел к столу, где уже сидели три человека.

Спутник Смита обратился к среднему из троих – низколобому верзиле с копной растрепанных жестких волос и большим расплющенным носом; из ноздрей этого органа торчали уродливые пучки щетины, навощенные их обладателем наподобие усов. От верзилы исходил странный прогорклый запашок, напомнивший Смиту о загоне для медведей в мемориальном зоопарке Хейта.

«К вашим услугам, шкипер! – толстяк с собачьей угодливостью склонился над столом. – Этот парень говорит, что умеет хорошо считать и не прочь отправиться в полет».

Верзила смерил проницательными глазками аккуратный габардиновый костюм Смита: «Новобранец, значит? Ты когда-нибудь бывал в космосе?»

«Нет, но…»

«Какая разница? Мне нужен человек, умеющий считать, выполнять команды и держать язык за зубами. А мне достался проклятый болван, который не умеет ни того, ни другого, ни третьего».

Смит взглянул на сидевшего слева субъекта, – именно его, судя по кивку головы, имел в виду капитан. Субъект помрачнел и наполовину отвернулся от Смита – тот самый пьяница-суперкарго, который плелся, спотыкаясь, за Смитом в канцелярию Службы межпланетного контроля.

Смит сосредоточил внимание на капитане: «Надо полагать, вы – капитан Слива».

«Он самый. Ты уже познакомился с Чахлым, нашим стюардом, – капитан указал на толстяка в странном костюме. – Здесь у нас Джек Фетч, мой помощник, а тут, – капитан ткнул большим пальцем в сторону суперкарго, – тут у нас Пропойца».

Суперкарго возмущенно выпрямился на стуле: «Моя фамилия – Лоуэлл».

«Заткнись! – взревел Слива. – Если я говорю – Пропойца, значит, так тебя и зовут!»

Смит подумал, что провести целый год в сварной стальной трубе космического корабля в обществе капитана Сливы и его команды было бы затруднительно. Он уже успел выставить диагноз присутствующим: капитан страдал манией величия, Джек Фетч, с костлявой продолговатой физиономией, по всей видимости был садомазохистом, а подхалим-стюард не внушал никакого доверия. Даже в нереальной обстановке переулка Рафферти команда «Мессерарии» выглядела, как шайка в высшей степени сомнительных личностей. Капитан Слива и его торчащие из носа усы. Чахлый и его зеленый костюм в белую полоску. Пропойца Лоуэлл, распространявший бредовые фантазии о разумной расе на далекой планете. Распознал ли он в Смите служащего Службы межпланетного контроля? Смит не мог не заметить, что Лоуэлл приглядывался к нему горящими черными глазами, нахмурив морщинистый бледный лоб.

Смит поспешил обратиться к капитану: «Как называется ваш звездолет?»

«Мой собственный корабль – „Мессерария“, – капитан Слива холодно рассматривал новичка. – Тебе он известен?»

«Никогда о нем не слышал».

«Неплохой корабль, – заверил его Слива. – Удобные каюты, добротная жратва». Капитан лукаво подмигнул; при этом его мохнатая бровь почти коснулась щеки: «Если все пойдет хорошо, по возвращении ты сможешь получить кое-какие премиальные».

«Все это звучит заманчиво, – отозвался Смит. – Я хотел бы подумать о вашем предложении». Покосившись в сторону Лоуэлла, он спросил: «А как же… ваш суперкарго? Он больше с вами не полетит?»

«Нет, – ответил Слива, – не полетит».

«Я тут призадумался, – хрипло, с присвистом произнес Лоуэлл – так, будто его глотка была выстлана сухой корой. – И мне пришло в голову философское наблюдение, своего рода окончательный вывод: в этой жизни нет ничего лучше отменной выпивки. Что скажете, капитан?»

«Скажу, что ты придерживался этого принципа слишком часто и старательно – он сведет тебя в могилу прежде, чем ты успеешь состариться».

«Ба! Нет ничего лучше отменной выпивки – за исключением, пожалуй, одного из искристых кристаллов, спрятанных в вашем глубоком кармане».

Капитан размахнулся и огрел пьяницу дюжей ладонью; при этом раздался неприятный звук то ли пощечины, то ли глухого удара. По подбородку суперкарго побежала струйка крови. Тот расплылся в беззубой ухмылке: «Зубов больше не осталось, шкипер! Драться-то вы горазды…»

Смит простодушно спросил: «А какие у вас кристаллы? Я интересуюсь инопланетными минералами».

Глаза Сливы вспыхнули: «Если хочешь работать на борту моего корабля, сынок, перво-наперво научись не задавать лишних вопросов. Не докапывайся до истины, проворно выполняй команды – и все будет в порядке».

«Истина в вине! – заявил Лоуэлл. – А теперь я смешаю вам такой коктейль, какого никто никогда не пробовал в подлунном мире. Совсем как наш последний рейс – а, капитан? – Пропойца успел отшатнуться прежде, чем Слива смог его ударить. – Ну что же вы! Нехорошо бить больного человека. Эй, Боско! – суперкарго повернулся к бармену. – Иди-ка сюда!»

«У тебя самого ноги есть».

Лоуэлл проковылял к бару и вернулся с подносом, уставленным бутылками и мензурками.

«Смотрите внимательно! – сказал Лоуэлл, наклонился и заглянул в глаза Смита. – Смотри хорошенько. Это важно».

Смит тревожно поежился, покосившись на капитана Сливу; тот откинулся на спинку стула, наблюдая за махинациями Лоуэлла, как кошка, завороженная шуршащим кусочком бумаги.

Лоуэлл приподнял бутыль и помахал ею в воздухе: «Это шведская водка – добротный, достойный всяческого уважения напиток. Другой водки у Боско нет. На самом деле нужна польская водка. Мы притворимся, что это польская водка. По рецепту требуются двадцать шесть с половиной миллилитров польской водки. Прекрасно – пока что поставим ее в сторонку. А теперь – аперитив „Спритц“. Заливаем полбутылки в мензурку. Отливаем – извольте заметить, отливаем! – десять миллилитров. Странно, не правда ли? – суперкарго снова заглянул в глаза Смиту. – Нет? Ладно».

Капитан Слива снисходительно усмехнулся: «Пропойца решил состряпать „Источник молодости“».

«Хлебнешь этого пойла – и забываешь про старость», – заметил Джек Фетч.

Лоуэлл игнорировал критику: «Кроме того, тут у нас ликер „Делюкс“. Или просто „Люкс“, так тоже сойдет. Я не говорю по-европейски». Пропойца резким движением оторвал с бутылки часть этикетки так, чтобы на ней остались только буквы «люкс».

«Лоуэлл спятил и бормочет какой-то бред», – подумал Смит; капитан Слива подмигнул ему, тем самым подтверждая диагноз. Если бы только Бэннистер видел, что происходило за этим столом!

Тем временем Лоуэлл прохрипел: «Это важно. Я – больной человек, долго не проживу. Пусть мои знания меня переживут. Так что: ликер „Люкс“ – девяносто четыре миллилитра. – Пропойца глубоко вздохнул, его плечи опустились. – Основа готова. Остались добавки». Он выложил на стол апельсин, лимон, три черных оливки и одну зеленую.